Анжелика и заговор теней - Страница 10

Адемара могли арестовать как дезертира.

Что же до Керубино, то маркиз прикидывал, какую реакцию вызовет в добропорядочном Квебеке его появление. Он вовсе не был склонен открыто всем его представить. В городе и без того скандалов хватало, они просто витали в воздухе. Нет, он рассчитывал со временем, не торопясь, открыть согражданам причину своего явного сходства с мальчиком. А пока он с нежностью поглядывал на своего отпрыска и строил планы. Когда-нибудь Керубино станет придворным пажом короля. Неприятно было то, что в этом случае маркизу пришлось бы вернуться во Францию. Однако куда торопиться?

В общем, для большинства пассажиров на борту корабля «жизнь была прекрасна»… и путешествие – просто идиллическим.

Завидев Анжелику, кот тотчас направился к ней. Чувствовалось, с какой любовью зверек на нее смотрел. В начале лета она приютила в Голдсборо бездомного котенка, и с тех пор кот делил с ней все приключения.

Увидев, что кот идет к Анжелике, Онорина тоже бросилась к ней и ревниво обняла за шею.

Она мрачно взглянула на кота, который устроился у матери на коленях.

– Ему у вас явно больше нравится, – заметила она с сожалением.

Встретившись с родителями после разлуки, девочка подчеркнуто называла их на «вы», то ли из чисто детского упрямства, то ли от обиды, что ее оставляли на какое-то время в Вапассу.

– Ты так думаешь? А мне кажется, что ему веселее с тобой, чем со мной. Но он помнит, что я его выходила. Он благодарный, как человек.

Анжелика рассказала дочери о маленьком раненом котенке, но не сказала, кто его ранил. Потому она и поручила его заботам детей Берна. И прибавила, что котенка привезли ей, когда он поправился. Она очень по нему скучала. И потом, кот на корабле тоже полезен, как и в доме.

Онорина слушала, не спуская с соперника прищуренных глаз и ласково прижимаясь своей щечкой к щеке матери. Анжелика ее нежно поцеловала и вгляделась в упрямую мордашку, обрамленную медно-рыжими волосами. Дочь была красавица, и она с гордостью погладила ее по голове. В повадке девочки было что-то царственное. Длинная, крепкая и горделивая шея, кожа не красноватая, как у всех рыжих, а золотистая, как у матери. На круглом, четкой лепки личике только небольшие темные глаза, казалось, не выделялись особой красотой. Но их отважный и глубокий взгляд поражал собеседника не по-детски холодным и проницательным вниманием. Это, несомненно, была личность.

«Как же тебя-то примут в Квебеке? – спрашивала себя Анжелика. – Ты ведь француженка, ты родилась в самом сердце Пуату, и тебя принимала Мелюзина, самая что ни на есть лесная колдунья».

Она тряхнула головой, словно желая отогнать невероятное воспоминание. Однако воспоминание было не таким уж далеким. Но сколько же с той поры всего произошло и как все изменилось!

– Тебе что, не нравится пирожное? – спросила Онорина, которая с интересом за ней наблюдала.

Анжелика заметила, что машинально взяла с блюда сахарное пирожное, слегка его надкусила и теперь держит в руке, будто сомневаясь. По привычке, полностью погрузившись в свои мысли, она сделала вид, что вслушивается в разговор соседей.

Кот ожидал своей доли пирожного, Онорина тоже.

На корабле все было спокойно. Ночь раскинула над ними черное крыло. Фигуры людей превратились в неясные силуэты, и из полумрака выступали только лица и кружевные шейные платки. Ярче засветились красные огоньки углей в жаровнях.

Тихо подошел рулевой, и его силуэт слился с силуэтом де Пейрака.

Было слышно, как он прошептал:

– За нами следует какой-то корабль.

В заливе Шалёр они взяли на борт лоцмана, которого на восточный берег Акадии забросили семейные и другие неотложные дела и который хотел добраться до Канады и при этом заработать несколько экю. Он предлагал свои услуги проходящим судам и хорошо знал и реку Святого Лаврентия с ее течениями, и все опасности, которые могут подстерегать путников при прохождении островов. Многие акадийцы, бывшие на борту, вызвались быть гарантами его лояльности и квалификации. Жоффрей де Пейрак заплатил лоцману кругленькую сумму ради уверенности, что тот не подведет. Теперь Эспри Ганемон – так звали лоцмана – был заинтересован в том, чтобы флот, который ему доверили, беспрепятственно дошел до Квебека.

Это он вполголоса предупредил Пейрака:

– За нами следует какой-то корабль.

Анжелика, которая услышала эту фразу, вскочила и инстинктивно прижала к себе Онорину и Керубино. Увидев, что она встала, все гости из вежливости тоже поднялись, но они ничего не слышали, а потому все взгляды обратились на Пейрака.

Тот воспринял новость без всяких эмоций.

Теперь все стояли, и граф тоже встал, продолжая, однако, курить сигару.

Стемнело, матросы подвешивали фонари к леерам, с реки тянуло холодом и сыростью. Настало время расставаться.

Медленно и с видимым удовольствием граф последний раз затянулся голубоватым дымом и опустил раскаленный конец остатка сигары в маленькую серебряную чашу с водой.

– Что случилось? – спросил Вильдавре.

Граф повторил:

– За нами следует какой-то корабль.

Головы пассажиров машинально повернулись в сторону ночной тьмы за кормой.

– Вы хотите сказать, что какое-то судно поднимается вверх по реке вслед за нами? – вскричал д’Юрвиль. Потом пожал плечами. – В это время года? Не может быть! Это чистое безумство!

– А может, король послал военный корабль в помощь Квебеку? – раздался чей-то голос.

Пейрак улыбнулся:

– Что за опасность грозит Квебеку? И кто мог прознать о том, что я собираюсь в Квебек осенью?

– Бывают мысли, которые быстрее кораблей и которые способны влиять на умы на расстоянии.

Граф помотал головой:

– Мне не хотелось бы примешивать сюда колдовство. Король Франции не из тех, кто управляет королевством с помощью магических заклинаний, и уж точно не позволит никому влиять на себя. В любом случае, как вы только что изволили заметить, мне кажется, что король приложит все усилия, чтобы его судно пришло в Квебек раньше, чем станет река, и… раньше нас.

– Вы не верите в колдовство, господин де Пейрак?

– Я этого не говорил.

Пейрак наклонился, чтобы разглядеть, кто это спросил. Может, Фальер, может, кто-нибудь из акадийцев, Вовенар или Сент-Обен. Подошел Эриксон:

– Есть ли у вас для меня какие-либо распоряжения, монсеньор, в отношении этого судна?

– Пока нет. Мы стоим на якоре, и лучше всего нам так и оставаться до рассвета. К тому же не подлежит сомнению, что неизвестный корабль, как и мы, не может двигаться в темноте.

Лаврентийский лоцман сказал, что на самом деле судно, о котором может идти речь, сломалось где-то возле северного берега, не доходя до Крысиного мыса.

– Это очень далеко, – заметил Карлон, который задумался, завернувшись в плащ до самого носа. – А как вас смогли предупредить?

– Меня предупредили люди, которых я отправил на сушу сразу за мысом Гаспе и которые обеспечивают наши тылы на южном берегу. Они посылали курьера-индейца, который и принес известие.

– Может быть, какой-нибудь корабль шел из Акадии? – вставила Анжелика.

– Не думаю. Нас бы предупредили об этом, когда мы были в Тидмагуче. Кроме наших кораблей, я не вижу, кто из акадийцев рискнул бы плыть по реке Святого Лаврентия в это время года. Наши либо остались на восточном берегу, либо догнали «Голдсборо». Был еще «Бесстрашный» корсара Ваннерейка, но он отплывал на Карибы. Как вы думаете, господин де Вовенар, кто-нибудь рискнул бы? Ведь вы поднялись ко мне на борт, вместо того чтобы поставить на карту в этой авантюре свой сторожевой катер?

– Ясно, не стал бы рисковать, – пожал плечами Вовенар.

Ему было нечего волноваться. Он ехал в Квебек, чтобы добиться у Фронтенака освобождения от налогов и встретиться с дамой, на которой собирался жениться. Он обитал в лесу и понятия не имел о распрях владельца «Голдсборо» с Новой Францией. И не видел ничего дурного в том, чтобы воспользоваться случаем и проехаться в столицу на комфортабельном корабле в наилучших условиях.