Анжелика и король - Страница 22

Какая-то высокая полная дама встала из-за стола, подошла к Анжелике и расцеловала ее в обе щеки. Это была Великая Мадемуазель, старшая дочь брата Людовика XIII.

– Всегда рада вас видеть, красавица. Мне кажется, вы игнорируете двор. Последние месяцы меня это очень удивляло, но я не осмеливалась спросить короля. Вы же знаете, мои разговоры с ним всегда плохо начинаются и никогда не заканчиваются ничем хорошим. Несмотря на то, что он мой кузен и мы невероятно привязаны друг к другу. И вот наконец вы здесь. Вы кого-то ищете?

– Да простит мне ваше высочество, я ищу, куда присесть.

Добрая принцесса озабоченно огляделась:

– Здесь для вас это совершенно невозможно, потому что среди нас Мадам.

– К тому же, ваше высочество, мне известно, что мой титул не позволяет мне сидеть в вашем присутствии.

– Тут вы ошибаетесь. Вы знатная дама, а я всего лишь внучка Франции по дедушке, Генриху Четвертому. Так что у вас есть право сидеть при мне на полу и даже на табурете, что я с удовольствием и предложила бы вам, дружочек. Но в присутствии Мадам, супруги Месье, это невозможно, совершенно невозможно.

– Понимаю. – Анжелика вздохнула.

– Однако знаете что, – продолжала Великая Мадемуазель, – сыграйте с нами. Нам нужна партнерша. Нас только что покинула вконец разорившаяся госпожа д’Артиньи.

– Как же я могу играть, не присев?

– Но вы можете сесть! – с раздражением воскликнула другая дама. – Идите сюда. Идите же.

И она потянула Анжелику поклониться Мадам, которая, с картами в одной руке и крылышком дичи в другой, послала ей рассеянную улыбку.

Однако не успела Анжелика занять место за карточным столом, как ее решительно схватила за руку госпожа де Монтеспан:

– Сейчас самое время представить вас королеве. Поспешим.

Госпожа дю Плесси пробормотала присутствующим свои извинения и быстрыми шагами последовала за подругой.

– Атенаис, – попросила она на ходу, – просветите меня относительно «права табурета». Мне самой не разобраться. Когда, почему, при каких обстоятельствах и обладая каким титулом придворная дама имеет право опустить свой зад на сиденье?

– Почти никогда. Ни в присутствии короля, ни в присутствии королевы, разве что она принадлежит к королевской семье. Впрочем, есть разного рода правила и исключения. Ах уж это право табурета! Со времен двора старинных кельтских королей добиться получения этой привилегии – мечта каждого, а главное, каждой. Мне думается, что в те времена такое право касалось только мужчин. Традиция сохранилась при французском дворе и распространилась на женщин. Табурет представляет собой знак очень высокого чина или очень большой милости. Им пользуются лица, принадлежащие к дому королевы или короля. Но бывают и отдельные исключения.

– Какие?

– Например, игра. Если вы участвуете в игре, то можете сидеть даже в присутствии монархов. Если занимаетесь вышиванием, тоже. По меньшей мере, надо держать в руках нечто похожее на рукоделие. Есть притворщицы, которые просто-напросто крутят в пальцах бант. В конце концов, как вы понимаете, есть множество способов все уладить…

Вокруг королевы суетились камеристки, которые одевали и причесывали ее к вечернему празднеству. Перед ней на туалетном столике были расставлены шкатулки с драгоценностями. Мария-Терезия поочередно примеряла золотые и серебряные колье с бриллиантами, браслеты, диадемы. Надела крупные грушевидные серьги с бриллиантами невиданного размера – говорили, будто они доставлены из Индии.

Присев бессчетное количество раз в глубоком реверансе и поцеловав королеве руку, Анжелика встала в сторонке. Она вспоминала, как впервые увидела инфанту в день ее бракосочетания с королем в Сен-Жан-де-Люз. Где светлые, почти бесцветные шелковистые волосы с подложенными для пышности накладками? Где тяжелые испанские юбки, поддерживаемые, согласно свято хранимой традиции, старомодными фижмами в форме обруча? Теперь государыня была одета на французский манер, что совсем не шло к ее дородной фигуре. Ее лицо, прежде такое нежное, с бело-розовой кожей, тщательно оберегаемое в тени мадридского дворца, покрылось пятнами и прожилками. У нее часто краснел нос. Можно было только удивляться, как, оказавшись в столь невыгодном положении, бедняжка сохранила естественное величие. Несмотря на благочестие и недалекий ум, она обладала веселым нравом. Испанский характер проявлялся в приступах бешеной ревности и страсти, которую она питала к королю. Она любила придворные увеселения и сплетни и наивно радовалась малейшему проявлению внимания со стороны короля.

Перехватив взгляд Анжелики, королева коснулась пальчиком бриллиантового ожерелья, сверкающего на ее груди.

– Смотреть следует сюда… а не сюда, – закончила она, слабо улыбнувшись, и указала на свое лицо.

В углу карлики резвились с любимыми собачками королевы. Баркароль заговорщицки подмигнул Анжелике.

Затем все отправились прогуляться по саду – погода да и время благоприятствовали этому. Факельное шествие вызвало большой переполох при дворе, все бросились переодеваться.

Анжелика воспользовалась комнатой, отведенной фрейлинам королевы. Госпожа де Монтеспан укоризненно заметила подруге, что ее украшения слишком неприметны для нынешнего вечера. Послать за другими в Париж, в особняк на улице Ботрейи, не оставалось времени. К Анжелике незамедлительно были направлены два придворных ломбардских ювелира, готовые в обмен на скромное вознаграждение уступить ей на несколько часов великолепные драгоценности. Целая кипа документов гарантировала, что августейшие клиенты не сбегут неизвестно куда, прихватив с собой взятые напрокат украшения.

Анжелика подписала бумаги и, освободившись от «скромной» суммы в двести ливров (!) – на эти деньги она могла бы купить себе по меньшей мере два драгоценных браслета, – спустилась в большую галерею на первом этаже, где был устроен театр.

Король уже занял свое кресло. Строгости этикета не оставили ни одного свободного места. Анжелике пришлось довольствоваться доносящимися до нее взрывами смеха зрителей из первых рядов.

– Что вы думаете об уроке, преподнесенном нам господином Мольером? – произнес у нее над ухом чей-то голос. – Не правда ли, очень поучительно?

Голос был таким приветливым, что, увидев Филиппа, Анжелика решила, что ей пригрезилось. Он возник перед ней как привидение, в расшитом серебром парадном туалете из розового атласа. Только он со своим великолепным цветом лица и светлыми усами мог, не боясь показаться смешным, позволить себе подобный наряд. Маркиз улыбался; Анжелике стоило труда держаться естественно.

– Разумеется, урок господина Мольера презабавнейший, однако вынуждена признаться, что со своего места я мало что поняла.

– Очень жаль. Позвольте мне помочь вам подойти поближе.

Обняв жену за талию, он увлек ее за собой. Зрители охотно расступались перед ними. Всем известная благосклонность короля к Филиппу придавала придворным любезности. К тому же маршальское звание обеспечивало маркизу дополнительные права, например въезжать в карете прямо во двор Лувра или сидеть в присутствии короля. Однако на Анжелику привилегии мужа не распространялись.

Они легко нашли себе место справа от сцены. Пришлось стоять, зато слышно было превосходно.

– Мы нашли удачное место, – сказал Филипп. – Отсюда мы можем видеть спектакль, а нас видит король. Великолепно.

Он по-прежнему обвивал рукой талию Анжелики. К тому же склонился к ней, так что она ощутила щекой шелковистое прикосновение его волос.

– Вам необходимо прижиматься ко мне? – вполголоса сухо поинтересовалась она, по здравом размышлении рассудив, что к новому поведению мужа следует относиться с подозрением.

– Совершенно необходимо. Своими злобными выходками вы ловко втянули в игру короля. А я не хочу, чтобы его величество сомневался в моих добрых намерениях. Желания короля – закон.

– Ах вот оно что. – Анжелика взглянула на него.

– Да, именно так… И продолжайте смотреть на меня. Пусть никто не сомневается, что господин и госпожа дю Плесси-Бельер помирились.