Антология советского детектива-46. Компиляция. Книги 1-14 (СИ) - Страница 738

– А стипендия студента – триста.

– А может, он работает.

– Может быть, видишь, рука правая загорела ровно. Так?

– Так. Точно, а на левой отчетливый след часов.

– Именно, часы у нас нынче дефицит. И стоят прилично.

– Богатый паренек был.

– Вот я и смотрю. Он явно не блатной. Ни одной наколки, да и одет по-другому. Блатари наши все больше костюмы из жатки и габардина носят да обувь лакированную. Значит, у убитого есть родители, которые могли его так хорошо одеть. Видишь носки? Они на резинке, таких у нас не продают.

– Уже продают, чешские полосатые.

– А эти? Нет, Коля, здесь все подобрано со знанием и любовью. Я, как-никак, за кордоном поработал.

– Не переспорил я вас, Иван Александрович, только потому, что был с вами полностью согласен.

– Не хитри, Коля, не надо. Вещи все – в райотдел, поедешь сейчас на станцию, там в первом железнодорожном тупике проживает первейший в нашем районе эксперт по ширпотребу Воробьев.

– У него кликуха Сова?

– Точно. Привезешь его ко мне.

В райотделе дежурный сказал, что Данилова ждет начальник.

Данилов подошел к кабинету Ефимова, приоткрыл дверь и спросил:

– Разрешите?

Конечно, он мог войти и так просто. Все же был полковником, почетным чекистом, да и вес имел в милицейском мире.

Но Данилов ничем не хотел обидеть человека, так близко принявшего к сердцу его неприятности.

– Заходите, Иван Александрович, заходите.

В кабинете сидел замначальника розыска области подполковник Скорин.

Он тоже поднялся навстречу Данилову:

– Ну здравствуйте, Иван Александрович.

– Здравствуйте, Игорь Дмитриевич. На труп приехали?

– Да.

– Один?

– Да нет, привез вам в помощь пару хороших ребят.

– Вот за это спасибо. А то у нас оперов некомплект, да и мелочовка заела.

– Да уж, у вас мелочовка. В августе Матроса с подельниками повязали, целый арсенал нашли. Сегодня труп.

– Вот какое дело. Что известно на сегодня. Неизвестные преступники предположительно на «победе» светлого цвета, она может быть или бежевой, или серой, привезли к отметке сто восьмого километра труп и выкинули его из машины. Убит неизвестный был из пистолета калибра 5,6, видимо из «марголина». Пулю и дактилоскопическую карту убитого отправили на экспертизу к вам в управление. Судя по одежде, убитый принадлежит к весьма обеспеченной семье. Но заявления о пропаже пока в московскую и областную милицию не сделано. Не обращались и в бюро несчастных случаев. У убитого обнаружены записка и номерок из гардероба московского «Коктейль-холла». Пока все.

– Судя по одежде, я протокол посмотрел, – сказал Скорин, – паренек-то этот из московских пижонов.

– Это нам здорово упрощает дело, тем более что, судя по записке, если, конечно, она предназначена убитому, имя его начинается на «В».

– Иван Александрович, Ефимов меня чуть не убил, но потом сам благодарить будет. Руководство создало специальную оперативную группу. Вы – старший, зам – Никитин и трое наших сотрудников. Искать, судя по номерку, в Москве придется?

– Поначалу там.

В дверь заглянул Никитин:

– Привез, Иван Александрович.

– Замечательно. Прошу меня простить, но приехал эксперт. – Данилов встал.

– Какой эксперт? – удивился Скорин.

– Пойдем – увидите.

В коридоре у дверей даниловского кабинета топтался Воробьев. Был он в старом ватнике и старых брюках, заправленных в кирзовые сапоги. Не похож был Валька Воробьев на того пижона, которого месяц назад встретил в ресторане на вокзале Данилов.

– Что, Валентин, в КПЗ собрался? – усмехнулся Данилов.

– А за что? – Валька нервно вытер ладони о ватник.

– А я откуда знаю. – Данилов открыл дверь. – Заходи.

Скорин, Воробьев и Никитин вошли в кабинет, и в нем сразу стало невыносимо тесно.

– А кабинет-то у вас, Иван Александрович, приличный, не то что в Москве, – нагло огляделся Воробьев.

– Это ты прав, Валя.

– Значит, вас, вроде как урку, сюда на исправление послали?

– Точно. – Данилов захохотал. И смеялся долго, до слез. Он отдышался и весело посмотрел на Воробьева. – Ты, Валя, мне помочь должен. Хочу использовать твое уникальное знание заграничного ширпотреба.

– Если есть кто-то здесь, кому лепень[76] закордонный задвинул или, к примеру, шкары[77], то я ни при чем.

– А я разве тебя обвиняю? Я как урка урку тебя прошу.

На этот раз захохотали все.

Когда отсмеялись, расселись и закурили, Данилов приказал принести вещи.

– Оцени, Валя.

Воробьев взглянул, увидел кровь:

– С мокрого сняли?

– Да.

Валька развернул вещи, помял, посмотрел на марки:

– Ну что сказать, Иван Александрович, товар привозной. Хороший. Московские пижоны за такое шмотье жизнь отдадут. Я бы и сам. Вещи из дорогих. Рубашка американская, галстук шелковый.

– Ты мне цену назови.

– Цену? Ну, пиджак я бы отдал за шестьсот… Брюки – рублей триста… Ботинки… Ну, двести пятьдесят, не больше. Галстук двести, рубашка минимум триста.

– Значит, на круг получается где-то около двух тысяч? – спросил Данилов.

– Это если хорошего фраера найдешь. Упакованного. Желательно грузина. А так – тысяча семьсот – восемьсот. Тоже хорошие башли.

– Неплохие. А скажи мне, Валя, мой всезнающий эксперт, ты же со всеми московскими пижонами знаком…

– Ну зачем же так? – Валька потупился скромно. – Всего никто не знает. Но твердую клиентуру имею.

Данилов положил на стол фотографию убитого:

– Знаешь?

Валька взял фотографию, посмотрел внимательно:

– Его мокнули?

– Его. Ну, чего молчишь?

– Знаю я его. Виктором зовут. Я у него весной две курточки с погончиками из прорезиненного шелка и пять галстуков покупал. Но для себя…

– Валя, меня твои дела не интересуют. Что знаешь об убитом?

– Знаю, что родители его за границей живут. Папаша какая-то шишка в ГУСИМЗе…

– В Главном управлении советского имущества за границей, – расшифровал буквенную сумятицу Данилов. – Где живет?

– Не знаю точно. Слышал, что на Горького, около Пушкинской.

– Телефон?

– Не знаю. Мы с ним в «Коке» встречались.

– Компания?

– Он из особой.

– Как это понять?

– Ну, будем так говорить. – Валька сел, обвел глазами милиционеров. – Пижонская, стильная Москва неоднозначна.

Он сделал паузу. Достал из кармана ватника элегантный пластмассовый портсигар, вынул сигарету, закурил.

В комнате приятно запахло дорогим табаком.

– Неоднозначна, – продолжал Валька. – Вы не смотрите, что они топчут асфальт на Броде…

– На улице Горького, – уточнил Скорин.

– По-вашему – улица Горького, по-нашему – Брод. – Валька сел поудобнее, принял изящную позу. – Так вот, ходят там ребята-работяги типа Витьки Бебекина. Днем он в химчистке работает, а вечером – на Броде, он кинооператор. Ходят там солидные люди, писатели, братья Тур например. Это известные московские пижоны, так сказать, образец для подражания. Есть компания студентов и спортсменов и кодла деток.

– Как это понять? – поинтересовался Никитин.

– А это те, у кого папы или начальники большие, или за кордоном работают. Вот эта компания самая стильная. Наимоднейшая. Денежки им нужны, они мне частенько вещички сбрасывают. Вот и весь расклад. Ходят они в основном в «Кок» или «Аврору», иногда в Гранд-отель.

– Ну что же, коллеги сыщики, лекцию нам профессор Воробьев прочел весьма интересную и полезную. Молодец, Валя. Психолог.

– А при моей профессии иначе нельзя. Психология – главное оружие…

– Ты подожди пока в коридоре. – В голосе Данилова послышались доброжелательные нотки.

– Будет сделано. – Воробьев вышел.

– Ну, какие соображения, орлы-сыщики? – Данилов встал, потянулся хрустко.

– Вербовать его надо, – твердо решил Никитин.

– А зачем? – Скорин достал сигареты. – Рупь за сто отвечаю, что он у кого-то из ребят с Петровки на связи. Какое мнение, Иван Александрович?