Антология советского детектива-36. Компиляция. Книги 1-15 (СИ) - Страница 591

— Вижу, что на работу я сегодня опоздаю… — посетовал Зайцев, прежде чем начать рассказ об обнаружении трупа.

— Да, с работой сегодня у вас, по-видимому, вообще не получится… — не стал разубеждать его в обратном старший участковый. — Но вы не расстраивайтесь: получите оплачиваемую повестку. Давайте, рассказывайте о деле.

— Вот я и говорю: собрался сегодня на работу пораньше. Иду по коридору и вижу, что дверь квартиры соседа Басова открыты и свет в коридоре, ну, у него в коридоре горит. Думаю, что-то рано сегодня дядя Миша встал. Не на рыбалку ли собрался. Он старый рыбак-удочник. Кто на спиннинг удит, кто бреденьком, а он только удочками… Остановился напротив его двери и кричу в полголоса: «На рыбалку, что ли, дядя Миша?» Он обычно сразу отзывался. А тут — тишина. Я опять спросил. И опять ни слова… — рассказывал Зайцев, поднимаясь по ступенькам.

Фамилия убитого Паромову сначала ничего не сказала, не зацепила. Но когда Зайцев к фамилии добавил и имя, то старший участковый инспектор вдруг подумал: «А не тот ли это Басов Михаил, что мне информацию по мясу слил?»

— А сосед-то ваш, Басов Михаил, — спросил он Зайцева, — случайно, не в пятом цехе работал?

— Да, — не очень-то удивился Зайцев. — Вы что ли его знали?

Старший участковый мог сослаться на издержки профессии, обязывающей много видеть и знать и с многими быть знакомым. Но не стал темнить.

— Когда-то вместе в пятом цехе работали. Немного странноватый дедок был… К людям подходил тихо, как подкрадывался. В цехе ни с кем дружбы не водил, зато из других цехов к нему какие-то молодые парни приходили. Отойдут, бывало, в сторонку и шушукаются… А тут как?.. — Вроде бы удовлетворяя любопытство Зайцева, а на самом деле, прокладывая тропку доверительных отношений, словоохотливо пояснял Паромов, шагая со ступеньки на ступеньку.

— Знаете, о покойном плохо говорить не принято, но и тут с соседями он не очень общался. Однако и ни с кем не ссорился. Порой трешку, другую до получки одалживал, чего греха таить, бывало и такое… Не жмотничал.

Помолчал, словно вспоминая другие подробности из жизни соседа.

— …А дружбы, вы верно заметили, ни с кем из соседей не водил. И к себе в квартиру неохотно пускал. Посторонние, значит, хоть и не часто, но бывали у него. Возможно, иногда и водочки выпивали. Но всегда тихо, мирно. Ни шума, ни крика. Бывало, спрошу у него: а кто это у тебя был? А он сразу же: племянник, племянник из деревни. А мне то что? Племянник, значит, племянник. Хотя все они на разную масть. То темненькие, то светленькие… — смущенно усмехнулся Зайцев.

Незаметно, за разговором, поднялись на пятый этаж.

— Ну, вон его квартира, — сказал Зайцев, указывая рукой в сторону квартиры с открытой дверью. — Я, когда он не отозвался, заглянул в квартиру. Но, увидев его лежащего на полу и в крови, сразу же ушел звонить в милицию, ничего не трогая. А потом стоял на улице до вашего прихода…

— Что ж, зайдем, посмотрим, — сказал Паромов. — Только, чур, ни за что не трогаться и ничего не трогать.

— Да я тут, в общем коридоре, постою, если вы не возражаете… — ответил Зайцев. — Не очень-то люблю смотреть на покойников. Всегда как-то не по себе…

— Хорошо, но не уходите… Мне еще с вами поговорить нужно будет.

— Понял, — не стал возражать Зайцев.

Он достал из пиджака пачку болгарских сигарет, закурил. А старший участковый инспектор шагнул в открытую дверь Басовской квартиры.

Здесь следует уточнить, что квартира покойного находилась на пятом этаже девятиэтажного кирпичного дома, в правом крыле единственного подъезда, второй справа по коридору, среди восьми подобных квартир-однокомнаток. Дом, хоть и назывался молодежным, но жили в нем в основном одинокие пожилые люди, типа Басова и Зайцева. Бывшие и настоящие работники завода РТИ. Возможно, он планировался и застраивался, как молодежный, но жизнь внесла свои коррективы. И дело обстояло так, как обстояло. В таких квартирках были и санузел, и ванная, правда, совмещенные в одно небольшое помещение из-за экономии места, и маленькая кухонка.

Труп Басова находился в маленьком коридорчике, заставленном и заваленном всякой всячиной. Тело странным образом лежало на полу не на боку, не навзничь, не на животе, а на плечах и передней части груди, на согнутых в коленях ногах и локтях рук. Словно был человек на корточках, или на карачках, да присел, наклонившись, и застыл в этой позе. Левая сторона лица лежала на половике, в крови, а правая полуоткрытым безжизненным глазом косилась на настенный календарик в виде большого плаката с обнаженной женщиной восточного типа в полный рост. Головой к входной двери, уткнувшись седой окладистой бородой в половик, небольшую ковровую дорожку красного цвета с зелеными и желтыми продольными полосками по краям.

Не застегнутая ни на одну пуговицу светлая клетчатая рубашка с коротким рукавом сползла со спины к плечам и голове. И широкая спина (крепок был дедок при жизни) матовой бронзой отсвечивала при свете электрической лампочки, резко контрастируя с мертвой бледностью обнаженных ягодиц, так как приспущенные сатиновые, в мелкие, оранжевые с белым цветочки, трусы, сиротливо пристроились возле согнутых колен.

Да, поза у трупа была еще та!..

На спине и других видимых частях тела ран или иных телесных повреждений не наблюдалось. Кровь сочилась откуда-то из области груди. И там где-то должна была находиться рана. Крови вытекло немало, так как почти весь половик ею пропитался. Как не было брезгливо касаться мертвого тела, но пришлось старшему участковому инспектору милиции это сделать, чтобы убедиться: остыл или не остыл труп. Это было важно, так как могло помочь в определении приблизительного времени наступления смерти, а, значит, и время убийства, время совершения преступления. В теле еще сохранилось тепло. И трупных пятен после пальпации не оставалось.

«Совсем недавно убит, — решил Паромов, — в пределах двух — трех часов».

Он, конечно, большими познаниями в области судебной медицины не обладал, но, общаясь с судебными экспертами, в том числе с Родионовым Вячеславом, кое-что слышал, кое-что узнавал, кое- что запоминал. Да и в отделе во время служебной подготовки кое-чему учили. Только не ленись, записывай, спрашивай, интересуйся. Для проформы краем глаза заглянул в комнату. Пусто. На кухню. Тоже пусто.

В практике старшего участкового случалось всякое: и свидетели, мертвецки пьяные, спали рядом с трупом, и убийца оставался на месте преступления. Особенно при бытовухах: нажрутся водяры или самогона до умопомрачения, натворят бед, и тут же храпят. Однако на этот раз не повезло. Никого не было. А в комнате и на кухне был относительный порядок. По крайней мере, следов борьбы заметно не было.

«Достаточно, — решил Паромов, так же аккуратно, как и вошел, покидая квартиру убитого. — Остальное пусть оперативно-следственная группа смотрит и изучает. Буду охранять место происшествия и заодно продолжу беседу с Зайцевым. Хороший мужик, общительный. Из другого клещами слово не вытянешь, а Ивана Маркеловича и понукать не стоит».

— Так во сколько, вы говорите, обнаружили труп? — доставая пачку «Родопи» и прикуривая сигарету, спросил Паромов у курившего, облокотясь о стену коридора, Зайцева.

— Примерно в половине пятого.

— И что, никого больше в коридоре не видели?

— Нет, не видел.

— А вчера вы видели Басова?

— Кажется, видел. Вечером. Я мусор из квартиры выносил, хотя делать это по вечерам не принято, но уж так пришлось, а он с лестничной площадки с каким-то парнем в коридор поворачивал. Вот и столкнулись.

— И?

— Привет, привет — и разошлись.

— Трезвые они были?

— Да, вроде, не пьяные…

— А во сколько это было?

— Я, конечно, время специально, не засекал, но думаю, что где-то около восьми часов… — прикинув что-то в уме, и растягивая слова, высказался Зайцев.

— А потом?

— Потом не видел и не слышал. Моя-то квартира, вон, последняя по коридору… — Небрежно махнул он рукой в конец коридора. — Между нами еще квартира соседки Галушкиной. Да она, эта Галушкина, дома почти не живет. То на работе, то у какого-то сожителя обитает. А, может, и у мужа. Кто ее знает…