Антитеррор 2020 - Страница 9

По всему экрану распластан огромный паук. Кажется, что он размером с теленка. При таком увеличении хорошо видны чувствительные волоски (толщиной с карандаш), ганглии, мембраны и железы, вырабатывающие яд. Молодой человек задумчиво водит курсором по хитросплетениям внутренних органов паука. Он изучает этих тварей несколько лет и знает их лучше, чем своих соседей по дорогому пригороду Сан-Франциско. Но этот — конкретно этот — паук ему незнаком. Это неудивительно — пауков на свете более тридцати тысяч видов, а этого привезли откуда-то из забытого богом уголка Северной Африки.

Молодой человек заинтригован. Он с удовольствием потратил бы свой законный уик-энд на то, чтобы познакомиться с пауком поближе. Но сначала он должен выполнить просьбу своего однокашника по Йельскому университету. Просьбу, о серьезности которой говорит весьма солидный перевод на банковский счет молодого человека. К тому же у однокашника на руке — такой же перстень с черепом и костями, знак принадлежности к тайному обществу студентов Йеля.

Биохимическая лаборатория Калифорнийского университета, где работает молодой человек, располагает всеми необходимыми для выполнения этой просьбы технологиями. То, что выглядит огромным и страшным насекомым на экране, на самом деле — крохотный паучок, надежно закрепленный почти невидимыми путами на микроподобии операционного стола. Над ним нависает крошечное лезвие электронного скальпеля. С помощью этого инструмента молодой человек легко вскрывает головогрудь паука и погружает микронной величины электроды в его ганглии.

На экране изображение увеличивается еще в несколько раз — теперь перед молодым человеком только трепещущие серые мембраны ганглиона — своеобразного мозга паука. Если быть точным, то у паука два мозга — один, небольшой, отвечает в основном за зрение, второй, в форме звезды, регулирует рефлексы и инстинкты насекомого. Молодому человеку нужен как раз второй. Он аккуратно вводит электроды в толщу железистых тел второго мозга и для пробы посылает на них слабый разряд.

Паук реагирует именно так, как он и предполагал. Несмотря на большое видовое разнообразие, все они, в общем-то, одинаковы.

При раздражении одной из желез паук-самец начинает выделять феромоны. Это летучие химические соединения, чей молекулярный состав чрезвычайно привлекателен для самок. Вообще-то пауки довольно изобретательны в деле соблазнения женских особей — некоторые исполняют ритуальные танцы, другие постукивают лапками, производя что-то вроде музыки, третьи приносят самкам в дар пищу или особую паутину. Но все это, скорее, эволюционные излишества — на самом деле для того, чтобы привлечь самку, пауку достаточно выделить феромоны.

Молодой человек полагает, что в мире насекомых мало кто может сравниться с пауками по части синтеза феромонов. Некоторые искусники научились даже вырабатывать половые феромоны бабочек — те, ничего не подозревая, летят на запах в ожидании радостей спаривания, а попадают в смертоносные сети.

Распятый на операционном столе паук конвульсивно выбрасывает пропитанную феромонами нить. Микронный пинцет осторожно подхватывает эту нить и безжалостно обрывает ее. Молекулярный сканер внимательно изучает нить и испускаемые ею эманации. Тем временем молодой человек снова посылает электронный импульс в мозг паука.

Через десять минут паук умирает от истощения. Жаль, конечно, но свою функцию он выполнил. Выделенных им феромонов вполне достаточно. В конце концов, большинство пауков-самцов умирают как раз после спаривания — их съедают самки.

Молодой человек изучает полученные данные. Пальцы его снова начинают порхать над сенсорной панелью, запуская процесс молекулярного синтеза. Сам синтез осуществляется не быстро, но участие молодого человека требуется только на первом этапе, когда в компьютер вводятся все необходимые данные. После этого можно расслабиться. Молодой человек, не чувствуя вкуса, съедает припасенный заранее гамбургер и возвращается к изучению мертвого паука. Его весьма интересуют сигналы, расположенные в нижней части грудины. Сигиллы вообще загадочный орган, а у этого паука их не две, как у всех остальных видов, а четыре.

Он заканчивает работу только поздно вечером, когда большинство его приятелей и коллег уже сидят в барах или отплясывают в клубах. К этому моменту он знает о пауке из Северной Африки почти все. Молодой человек надевает перчатки и достает из камеры синтеза маленький флакон из сверхпрочного стекла, напоминающий пробник духов. Внутри флакона — несколько миллиграммов вещества, имеющего сложную молекулярную структуру. Этого количества достаточно, чтобы приманить всех пауков Северной Африки — ведь для того, чтобы рецепторные клетки насекомого «учуяли» феромон, хватает даже одной молекулы. Но приятель из Йеля просил сделать побольше — и молодой человек пошел ему навстречу.

Он прячет флакон в герметично закрывающийся титановый футляр размером чуть больше ручки «Паркер». Кладет футляр во внутренний карман своего пиджака и с сожалением выключает приборы.

Молодой человек набирает на коммуникаторе номер своего однокашника из Йеля.

— Все готово, — говорит он.

— Отлично, — отвечает однокашник. — Как насчет того, чтобы поужинать у Барклая? Разумеется, я угощаю.

Молодой человек вспоминает проглоченный безвкусный гамбургер и соглашается.

Он запирает лабораторию, спускается в холл, и вставляет свою карточку в карт-ридер, фиксирующий приходы и уходы сотрудников. Кивает охраннику и выходит наружу, в душную калифорнийскую ночь.

Имам Сейфулла, чье имя означает Меч Аллаха, находился одновременно везде и нигде. У него было несколько двойников, профессионально копировавших властную, уверенную манеру оригинала. Порой двойники появлялись в разных местах одновременно, и даже самые преданные сторонники имама не могли догадаться, который из них настоящий.

Это была не единственная хитрость, которую Сейфулла использовал, чтобы оставаться недосягаемым для своих врагов. А врагов у него было много: израильтяне, американцы, фалангисты, шейхи Залива… После событий двадцать первого года в этот список добавились и японцы. Сейфулла возглавлял радикальное крыло шиитского политического движения, успешно конкурировавшего с легендарной «Хизбаллой». Поэтому единоверцы из «Хизбаллы» тоже имели на него зуб. Что уж говорить о непримиримых идейных противниках-суннитах…

Сейфуллу постоянно окружал отряд отборнейших телохранителей, каждый из которых был готов Дважды умереть за своего имама. Такие же отряды сопровождали каждого из его двойников. Кто-то назвал бы это расточительством, Сейфулла же считал подобную хитрость необходимой: если враги прознают, что кого-то из них охраняют не так тщательно, вычислить настоящего имама им будет нетрудно.

Кроме того, имам всегда появлялся на публике с детьми. Пять-шесть чудесных ангелочков, за которыми следили специально обученные няньки. В тех случаях, когда Сейфулла давал пресс-конференции, эти ребятишки неизменно попадали в прицелы телекамер. Сейфулла любил детей, играл с ними и дарил им сладости. На этом детском эскорте настоял руководитель службы безопасности имама, Одноглазый Али. Он хотел обезопасить хозяина от прицельного ракетного удара, который могли нанести израильские или американские БПЛА. Слишком многие лидеры движения были уничтожены подобным образом. Али знал, что враги имама, не колеблясь, расстреляли бы его вместе с детьми — но только не с теми, кого постоянно показывали по CNN и мировым информационным сетям. Во всяком случае, это касалось врагов, у которых были технические возможности использовать беспилотники.

Сейфулла благосклонно отнесся к предложению Али, но попросил своего преданного слугу отдать в эскорт собственного любимого внука, черноглазого Джафара. Джафару было пять лет, и Али, сентиментальный, как многие жестокие люди, души в нем не чаял. Сейфулла полагал, что это обстоятельство заставит начальника службы безопасности выполнять свою работу еще лучше. Так оно, в общем, и вышло, вот только порою лучшее — действительно враг хорошего.