АнтиМЕДИНСКИЙ. Псевдоистория Второй Мировой. Новые мифы Кремля - Страница 10
Тем, кому воспоминания «битого гитлеровского генерала» представляются сомнительным по достоверности источником, могу порекомендовать источник с безупречной репутацией — роман А. Фадеева «Молодая гвардия». Александр Фадеев был не просто советским писателем, он был самым советским писателем, многолетним главой Союза советских писателей. А в дополнение к этому был наделен душой и талантом и роман свой адресовал читателям, которые войну видели, войну пережили и откровенной «лажи» бы не приняли. Так вот, перечитайте эту незаурядную книгу — и найдите там хотя бы один эпизод изнасилования жительницы Краснодона немецким солдатом.
И уж если речь зашла про «Молодую гвардию». В последнее время рассекречено и опубликовано множество документов, связанных с историей борьбы и гибели молодых подпольщиков Краснодона. Как становится теперь понятным, Фадеев отступил от правды факта только в одном пункте — не было в реальности никакого «унтера Фенбонга». Выслеживали, арестовывали, пытали и зверски замучили молодогвардейцев (тела многих казненных были извлечены из шурфа шахты с вырезанными грудями, отрубленными руками и ногами) исключительно «свои» (в «сицилийско-семейной» системе координат профессора Мединского); немецкая администрация только утвердила приговоры...
Я не хотел ввязываться в обсуждение конкретных «фактов» и цифр, приведенных в книге Мединского. Для этого потребовалось бы написать книгу такой же толщины, да и заслуживает ли халтурка, выполненная малограмотнымн «неграми» безо всяких ссылок на первичные документы, подробного, постраничного разбора? И лишь в одном случае отмолчаться мне представляется неуместным — имею в виду вопрос о потерях сторон в той страшной войне.
Как и следовало ожидать, вопрос о людских потерях Советского Союза для Мединского очень важен. Логика известная, до боли знакомая (цитирую с сохранением орфографии подлинника):
«Самая пострадавшая из стран — союзников СССР была воевавшая на 2 года дольше нас Великобритания, ее суммарные потери за 6 лет войны составили около 400 000 человек... Хорошо запомните эту цифру. Потому что каждый раз, когда вам будут говорить о вкладе в Победу (подчеркнуто мной. М.С.) СССР, Англии, США или Франции, прошу вас сравнить эту цифру и нашу. 27 миллионов. 27 000 000 трагедий. Вот эта пропорция 400 000/27 000 000 = 1/67, наверное, во многом и будет самой точной математической формулой Цены, заплаченной союзниками за общую Победу.
Выводы хоть побежденных, хоть победителей — да кого угодно! — по-моему, напрашиваются сами собой. Какое моральное право у других стран, кроме нашей, было на фоне
Дурман-трава этих цифр решать послевоенные судьбы Европы? Да, именно так» (стр. 390).
Да, именно так. Как ни странно, но я это еще помню. В августе 1968 года мне было всего-то десять лет, но в детских воспоминаниях остались возмущенные речи взрослых: «Мы их (речь, как понимаете, шла про Чехословакию) освободили, а они нас выгнать хотят?» Вот для чего нужна мединским память о миллионах погибших — для обоснования претензий «решать послевоенные судьбы Европы». И поэтому трупов надо МНОГО. Как можно больше. Перечитайте еще раз приведенную выше цитату из книги Мединского. Оцените ту истинно шулерскую ловкость, с которой вопрос о «вкладе в Победу» — каковой вклад уместно было бы измерять объемом нанесенного врагу ущерба — подменен «формулой Цены», проще говоря, размером собственных потерь.
Вот это по-нашему. «Где мерилом работы считают усталость», там начинают гордиться числом жертв собственного народа; считают «формулы», упрекают союзников в том, что они своих людей берегли. По самой скромной, самой благожелательной к СССР оценке, западные союзники уничтожили четвертую часть вермахта, обеспечили своими действиями половину всех потерь люфтваффе, уничтожили военно-морской флот Германии и систематическими бомбардировками грандиозного мае- штаба разрушили военную промышленность противника. И при этом потеряли своих солдат в десятки раз меньше, чем армия Сталина. Ну, как же их не упрекнуть в этом?
Это все — с одной стороны. С другой — надо спасать изрядно поблекший престиж генералиссимуса Сталина, а для этого цифру людских потерь Красной Армии хочется видеть в перевернутом бинокле, чтобы была она как можно меньше, почти такой же, как у противника. Можно ли, оставаясь в здравом уме, решить такую двуединую задачу? В здравом — нельзя. Но если очень захотеть, крепко пососать палец, поглядеть на потолок, то запросто:
«Под Смоленском наши безвозвратные потери составили 486 171 человек, а санитарные — 273 803 человека. Страшные цифры. Но и у немцев танковые дивизии лишились половины личного состава и машин, общие потери составили около полумиллиона человек. Здесь впервые — уже в первые месяцы войны — мы начинали выходить на паритет по потерям» (стр. 156).
В течение всего лишь трех недель, с 6 декабря по 27 декабря 1941 года, — в период ожесточенных боев под Москвой — немецкая армия потеряла на Восточном фронте убитыми 120 000 человек... Кстати, безвозвратные потери Красной Армии под Москвой за 4 недели — с 5 декабря 1941 года по 7 января 1942 года, во время Московской стратегической наступательной операции, составили 140 ООО. Практически столько же — с учетом малообученных ополченцев. Это не было исключением: паритет потерь, как я выше уже отметил, наметился еще раньше — в битве под Смоленском» (стр. 392-393).
Товарищ профессор, Вы о чем? Потери личного состава сухопутных войск Германии (вермахт и боевые части СС) давно, тщательно, многократно посчитаны и пересчитаны. По годам, месяцам, десятидневкам, по фронтам и группам армий. Есть классические труды (Гальдер, Мюллер-Гиллебранд, Оверманс, Рейн- гардт, Хан, Хаупт). Разумеется, точных (до одного солдата) цифр не знает и уже не узнает никто. Между данными, приведенными разными авторами, всегда есть некий «люфт» в 5—10—15. Он возникает не только из-за неизбежных в условиях войны ошибок и неточностей в донесениях штабов, но и по причинам методологического характера (на какой период отнести число умерших от ран в госпиталях, учитывать или нет потери наземного персонала частей Люфтваффе и т.п.). Тем не менее общая картина давно уже не вызывает никаких сомнений.
За время Смоленского сражения (в советской историографии, в частности — в книге Кривошеева «Гриф секретности снят», из которой взяты приведенные в книге Мединского цифры потерь Красной Армии, оно продолжалось с 10 июля по 10 сентября 1941 г.) общие потери сухопутных войск Германии на всем Восточном фронте, от Мурманска до Одессы, составили 376 тыс. человек. На всем фронте, а не только в полосе действий группы армий «Центр», да и число 376 тысяч никак не подходит под определение «около полумиллиона». Что же касается потерь ГА «Центр», то в обсуждаемом периоде они составили порядка 165 тыс. человек. Увы, ни о каком «паритете потерь» в Смоленском сражении говорить не приходится; потери Красной Армии в 4,5 раза больше — и это если принять на веру цифры Кривошеева, что для оценки потерь лета 41-го года весьма опрометчиво.
В декабре 1941 года (а не за три недели, как пишут «негры» Мединского) общие потери ГА «Центр» составили 104 тыс. человек. Общие потери, т.е. с учетом раненых, которых во всех войнах XX столетия насчитывалось в 2,5—3 раза больше, чем убитых. Откуда, с какого «потолка» взята цифра в 120 тыс. одних только убитых? И почему потери на всем Восточном фронте сравниваются с потерями Красной Армии под Москвой? Если же сравнивать сопоставимые величины, т.е. общие потери сторон, то никакого паритета не обнаруживается: Красная Армия потеряла в Московской наступательной операции 371 тыс. человек.
Названная последней цифра (371 тыс.) вызывает оправданные сомнения. Взята она все из того же статистического сборника Кривошеева. Но вот в чем загвоздка — в той же книге Кривошеева, на стр. 369 (издание 1993 г.), в разделе «Потери боевой техники по периодам и стратегическим операциям», присутствует цифра потерь стрелкового оружия в Московской наступательной операции. 1 093 000. Как эта цифра может сочетаться с людскими потерями в 371 тысячу? Винтовок в наступательной (!) операции должно быть потеряно во много раз меньше, чем людей...