Антарктида: Четвертый рейх - Страница 25

Только что, в январе 1939 года, Редер представил фюреру секретный план «Зет». Этим планом предусматривалось строительство двадцати девяти субмарин в месяц вместо доселе спускаемых на воду двух, а также строительство легких линейных крейсеров, так называемых карманных линкоров, которые были бы хорошо вооружены, обладали большой скоростью и прекрасной маневренностью. То есть соответствовали всем требованиям, предъявляемым к рейдерским судам.

«…Докладываю: в январе 1939 года находящееся под моим командованием специально оборудованное гидрографическое военно-исследовательское судно “Швабенланд” с двумя гидросамолетами на борту прибыло в район Антарктиды, к Берегу Принцессы Астрид. Мы исследовали прибрежные ледовые поля и четырежды высаживали разведывательные десанты на берега Принцессы Астрид и Принцессы Марты.

В течение всех 22 суток, которые продолжалось исследование этих берегов, гидросамолеты, взлетавшие с палубы с помощью специальных катапульт, облетали Берег Принцессы Астрид и Берег Принцессы Марты, изучая характер поверхности, делая ее снимки и определяя зону влияния рейха с помощью металлических вымпелов со свастиками, которые летчики сбрасывали после каждых 25 километров полета. Таким образом, было визуально изучено и помечено вымпелами 600 тысяч квадратных километров. Из них 350 тысяч километров зафотографировано.

Как показывают данные авиаразведки, в трех местах, которые помечены на прилагаемой к докладу карте Антарктиды, были обнаружены полярные оазисы, свидетельствующие о том, что в данных районах близко к поверхности подступают мощные источники тепла. Особый интерес представляет собой отмеченный на прилагаемой карте район, в котором из глубин континента пробивается к океану теплое течение.

Водолазная разведка показала, что оно является подземным проливом между двумя массивами материка, которые пока что не стали островами, поскольку все еще соединены верхним слоем скального грунта и ледовым панцирем. Для исследования этого глубоководного течения, а также пустот, возможно, образовавшихся по его берегам, понадобится экспедиция специального отряда подводных лодок и специально подготовленных и экипированных водолазов. Более подробный доклад будет представлен старшим штурманом “Швабенланда” корветтен-капитаном Вилли Штауфом, а также командиром отряда пилотов морской авиации гауптштурмфюрером СС Эрихом Крозеттом.

Я выполнил миссию, возложенную на меня маршалом Герингом. Впервые германские самолеты пролетели над антарктическим континентом!

Хайль Гитлер!

Командир военно-исследовательского судна “Швабенланд” капитан цур зее Альфред фон Риттер».

Скорцени не стал искать карту, на которую капитан цур зее ссылался и которую, конечно же, к своему докладу приложил. Он уже знал, что ни этой, ни вообще какой бы то ни было карты в папке «База-211» нет. Ее изъяли. Вопрос: кто, когда и с чьего разрешения?. И почему страницы в этой папке не пронумерованы, хотя каждому штабисту и архивисту известно, что порядок в документации начинается именно с этой банальной нумерации?

Нет, Отто, конечно же, понимал, что теперь о месте, в котором имеется вход в подземный антарктический эдем, знают уже несколько человек, в том числе и коммодор Вилли Штауф, который в эти минуты должен причаливать к пирсам подземной базы «Нордберг». Иначе капитаны тех судов, которые приходили к Новой Швабии после «Швабенланда», а также командиры подводных «стай» Деница, попросту не смогли бы доставлять людей и грузы туда, куда им было приказано.

Но в таком случае достаточно было сделать фотокопию карты Риттера, зачем понадобилось ее изымать? Объяснение может быть только одно: тот, кто это сделал, решил, что стоять у ворот новоявленного подземного рая имеет право только он. Ибо только он, подобно апостолу Петру, имеет на это право! И попадать туда могут только те люди, которым он, лично он, доверяет и которым лично это позволено будет сделать.

И этим человеком мог быть только Геринг, который взял в то время под свой контроль всю операцию «База-211». Причем взял ее, несмотря на то, что лавры первооткрывателей входа в подземную Швабию принадлежали не его люфтваффникам, а подводникам гросс-адмирала Редера.

Кандидатура «подозреваемого» была бы окончательной, если бы не исчезновение из папки и рапорта – отчета штандартенфюрера Альфреда фон Риттера, возглавлявшего службу безопасности во время первого похода «Конвоя фюрера» под командованием контр-адмирала Теодора Готта.

Доклад самого Готта в папке был, но – предельно краткий и лаконичный, составленный из общих словес, – он мог служить разве что классическим примером того, как никогда и ни при каких обстоятельствах подобные, имперской важности, доклады составлять… не следует. Или же, наоборот, как их нужно составлять в тех случаях, когда никто из допущенных к секретным страницам не должен получить никакой сколько-нибудь важной информации.

Но… неужели Геринг решился бы на такое, не имея санкции если не фюрера, то хотя бы Гиммлера?! Причем Скорцени прекрасно понимал, что никакая сверхсекретная папка-досье ответ на этот вопрос ему не даст.

Впрочем, одна предельно важная для Скорцени зацепка в этом странном докладе все же содержалась: всякого, кто принимался за чтение его антарктической исповеди, контрадмирал отсылал к отчету о походе начальника службы безопасности «Конвоя фюрера» штандартенфюрера СС барона Альфреда фон Риттера. Вот только самого отчета в папке тоже не оказалось.

То есть на деле сверхсекретность этой папки заключалась лишь в том, что в ней содержались сведения, связанные с организацией самих антарктических экспедиций к Новой Швабии, а также с рейдерскими атаками крейсера «Пингвин», которому было приказано охранять подходы к новой рейх-территории. Правда, там еще были кое-какие выкладки, касающиеся военно-продовольственных поставок, осуществлявшихся на «Базу-211», а также поставок на нее рабочей силы. Но от всей этой бухгалтерии Скорцени замутило уже на второй страничке отчета.

Нет, Скорцени, естественно, отдавал себе отчет в том, что даже подобных бухгалтерских выкладок опытному английскому или русскому разведчику вполне хватило бы, чтобы понять, какого характера строительство разворачивается теперь подо льдами Антарктиды. И все же его, начальника службы безопасности операции «База-211», интересовало сейчас не это.

Он пытался понять: первыми ли они, воины рейха, осваивают подземный мир Новой Швабии или же какая-то неведомая наземному миру раса там уже обосновалась? А если обосновалась, то что она собой представляет? Какой степени угроза может происходить от нее, и каков характер отношений между ней и обитателями «Базы-211»?

И еще его заинтересовала одна, так сказать, кадровая деталь, связанная с судьбами двух баронов. Он обратил внимание на странную вещь: во время первой экспедиции к Антарктиде начальником ее был капитан цур зее командир «Швабенланда» Альфред фон Риттер. А Теодор фон Готт, тогда еще в чине фрегаттен-капитана, был начальником службы безопасности и помощником командира.

Однако прошло немного времени, и барон фон Готт, уже в чине контр-адмирала, командует «стаей» субмарин «Фюрер-конвоя», в то время как барон фон Риттер, оставшись капитаном цур зее, оказался в этой же «стае» в роли начальника службы безопасности. Понятно, что за этой рокировкой, этим взлетом барона фон Готта, что-то скрывалось, за ним вырисовывалась какая-то интрига. Но какая? В чем ее суть?

Скорцени нажал на кнопку, вмонтированную в ножку стола, и несколько мгновений спустя в двери появилась крепко скроенная, с обвисшими плечами отставного боксера, фигура доктора Ридэ. Вот только одет он был как-то странно: серый френч без погон и знаков различия дополнялся широченными коричневыми галифе времен Первой мировой, причем непонятно, из мундира какой армии мира изъятыми, и новенькими английскими ботинками, будто бы только что снятыми с ног убитого парашютиста.

Если бы Скорцени увидел человека в таком одеянии где-нибудь за пределами священного храма СС «Вебельсберг», наверняка принял бы его то ли за беглого военнопленного, то ли за наспех переодетого местными крестьянами, во что Бог послал, дезертира. Да и широкоскулое лицо, испещренное давнишними шрамами, с искривленным носом и темно-синими подглазными мешками, тоже ни об аристократизме его носителя, ни о собственной холености не свидетельствовало.