Anorex-a-Gogo (СИ) - Страница 65

Он резко вдыхает, но я не могу видеть его лицо своим мутным взглядом. Я такой сонный, что не могу ничего сообразить. Когда он снова начинает говорить, его голос звучит так, будто у него насморк.

– Я больше не хочу причинять тебе боль. Я забываю о том, какой ты невинный, несмотря на всё то, что с тобой случилось. Я не думаю, что больше смогу смотреть на то, как ты плачешь. Больше всего я хочу, чтобы ты был в порядке. И я думаю, что должен уйти от тебя, чтобы ты смог всё начать заново. Я уверен, что ты сможешь снова стать счастливым. – Его губы прижимаются к моей щеке, и я чувствую, как сверкающие слёзы капают с его ресниц на мою кожу. Я чувствую их соль, потому что они стекают прямо в мои приоткрытые губы. – Только не забывай улыбаться, Фрэнки. Бог знает, что ты красивый, когда улыбаешься.

Я с трудом вникаю в его слова. Я думаю о том, как тепло просыпаться рождественским утром в постели, которая пахнет Джерардом. Я думаю о том, что мог бы до сих пор находиться в Другом Месте.

– Счастливого Рождества, Фрэнки. Я чертовски сильно люблю тебя, так как никогда никого не любил. Но любовь не может спасти нас. Глупо было думать, что когда-нибудь сможет. Любовь не может спасти нас от чего-либо. Но новое начало – может, – шепчет он. Его губы легко касаются моих, но я сейчас в мире грёз, где мы счастливы, целуемся и любим друг друга.

Но поцелуй никогда не бывает просто поцелуем. Я почувствовал бы, что это прощальный поцелуй. Я должен был это почувствовать, но думаю, что я просто это заблокировал.

Я всё ещё мягко улыбаюсь, проваливаясь обратно в сон, но он выскальзывает из комнаты. Через четыре часа я просыпаюсь в кровати, в которой нет Джерарда. Я помню все его слова. И я понимаю, что он больше не вернётся.

Для чего мы здесь

Странно, что это не ударяет вас сразу же.

Моё сердце онемело, поэтому я ничего им не чувствую. Мозг не связан с нервами, он тоже ничего не чувствует. Я просто один большой онемевший кусок. Я ничего не чувствую, так что я не существую.

Это похоже на игру в прятки. Мне нужно найти Джерарда.

Выходи, выходи, где бы ты ни был.

Я проверяю душ, но его нет за шторами. В коридоре пусто. Дверь в комнату Оуэна заперта снаружи, а у меня нет ключа.

Внизу тепло, но я дрожу. Я не могу понять, почему. Наряженная елка горит огоньками, как город ночью. Несколько секунд я просто смотрю на неё, загипнотизированный мутным блеском. Я позволяю своему разуму, который заблокировал с тех пор, как проснулся, вернуться к тому, что Джерард мне говорил.

"Я не хочу совратить и испортить тебя".

"Я не думаю, что больше смогу смотреть на то, как ты плачешь".

"Но любовь не может спасти нас. Глупо было думать, что когда-нибудь сможет. Любовь не может спасти нас от чего-либо".

"Бог знает, что ты красивый, когда улыбаешься".

3, 2, 1...

Это ударяет меня внезапно, словно взрывается бомба. Шрапнель повсюду, режет моё сердце на куски. Я задыхаюсь и хватаюсь за грудь, боль невыносима. Да, это больно. Как будто я проглотил песок со стеклом. Это угнетает. Я стою на коленях, держась за огромную зияющую дыру в груди, где должно быть сердце. Всё, что есть под моими руками – разорванная кожа и измельчённые кости. Сердца там вообще нет, только дыра, которая болит так сильно. Это больнее, чем пустой желудок или разозлённый Оуэн. Больнее, чем получить удар ножом.

Я ослеплён болью, слёзы застывают в моих глазах. Но что-то внутри меня говорит мне, что есть нечто более важное, чем слёзы.

– Счастливого Рождества, малыш! – кричит мама, её голос живой и радостный. Она крепко меня обнимает, не понимая, что я умираю в её руках.

Когда я не обнимаю её в ответ, она отстраняется и внимательно смотрит на моё лицо.

– Фрэнки, милый, что случилось? – спрашивает она нервно. – Это из-за твоего бока?

Я не могу соврать маме. Я просто не могу. И поэтому я честно открываю ей эту ужасную истину, которую пытаюсь отрицать с тех пор, как проснулся в одиночестве. Задыхаясь от слёз, я разваливаюсь перед взволнованным лицом своей мамы.

– Он ушёл.

***

Я за рулём. Веду машину, как ненормальный, словно собираюсь разбиться. Но моё сердце уже разбито, а внутренности в руинах. В любом случае, меня больше не волнует мой внешний вид. Я разобьюсь и умру с улыбкой на лице.

Вежливость отходит на второй план, когда я стучу в красную дверь дома Уэев. Я стучу в неё с такой силой, что ладонь начинает гореть, а костяшки – кровоточить. Сейчас мой разум подвешен на одном крошечном проблеске надежды, заключающемся в том, что за дверью меня будет ждать он, вместе со сладким поцелуем и кривой улыбкой. Моя жизнь практически зависит от этого

Наконец дверь открывает измученного вида Майки, держа в руках чашку кофе. Когда он видит, что это я, то выглядит удивлённым, а затем улыбается.

–Привет, Фрэнки. Немного рановато для того, чтобы прийти сюда рождественским утром, не думаешь?

С каждым его словом надежда во мне разрастается. Просто слушая Майки. Он звучит совершенно по-обычному. Джерард не мог уйти. Он не мог.

Но, тем не менее, я должен убедиться.

– Майки, Джи здесь, верно?

Медленно, очень медленно, улыбка Майки сползает. И я понимаю, что всё это было видимостью. Ложью.

– Где он? – мой голос полон отчаяния и только что разбившейся надежды.

– Я... он не рассказал мне, Фрэнки. Он сказал, что ты не должен знать.

– Почему, блять, не должен?