Аномальная зона - Страница 32

К полудню все сидели на упакованных вещах и с надеждой смотрели на Семигорцева. Командор колдовал над своей чудо-картой и пока что ничего хорошего сообщить не мог. Через некоторое время Смирнов, обречено вздохнув, склонился над еще не остывшими углями и стал раздувать костер. Остальные постепенно разбрелись по саду. Хрустов спустился к реке. Сев на корточки, долго следил, как дрожат под напором течения стебли осоки. У бегущей воды ему почему-то всегда было хорошо и покойно. Однако, от долгого сидения стали затекать ноги, и он отправился дальше вдоль берега.

Не прошел он и полусотни метров, когда со стороны сада послышались звуки похожие на песню. Берег здесь вплотную подобрался к деревьям, обнажив корни ближайшей к обрыву яблони. Схватившись за этот узловатый канат, Антон забрался на склон и увидел Надиру. Повернувшись лицом к солнцу, она расчесывала волосы и пела на своем языке что-то монотонное и очень грустное. Услав шелест травы, девушка испуганно повернула голову, но тут же, узнав Антона, улыбнулась. Улыбнувшись в ответ, Хрустов сорвал яблоко и протянул девушке. На какую-то секунду пальцы их встретились, а дальше все произошло совершенно неожиданно. Надира вдруг оказалась рядом, и в следующий миг он уже обнимал ее восхитительно гибкое тело.

Но видно какой-то злой рок преследовал Хрустов, вмешиваясь в его отношениях с женщинами. Вскрикнув, Надира неожиданно отстранилась. Повернувшись, Антон увидел в двух шагах от них Новомирова. Лицо молодого человека казалось смертельно бледным, губы чуть подрагивали, но взгляд был непреклонно твердым.

Никогда еще раньше Хрустова не вызывали на дуэль. Случалось слышать матерную ругань, угрозы, предложение выйти разобраться. Один раз пьяный придурок кинулся на него с ножом, но его к счастью тут же оттащили. Теперь же все происходило без грязной брани. Оскорбленный говорил спокойно с достоинством, но не оставлял никакой возможности для компромисса.

– Вы, сударь, вели себя бесчестно, и я требую сатисфакции. В случае отказа буду считать вас трусом и мерзавцем, и запрещаю больше подходить к этой женщине.

Надира попыталась вмешаться в их разговор, но Новомиров решительно отвел ее в сторону, и заявил, что мужчинам надо немного поговорить наедине. Вернувшись, он снова обратился к Хрустову:

– Командор поручил вашему приятеля Николаю следить за оружием. Так что соблаговолите договориться с ним о двух ружьях. Патроны лучше всего пулевые. Картечь в нашем случае не очень уместна. Буду ждать Вас в овраге за садом. Думаю, что там нам не помешают.

Оставив Новомирова выяснять отношения с ветреной возлюбленной, Хрустов поплелся в лагерь выполнять поручение. Николая он нашел спящим под яблоней в обнимку с ружьями. Растолкав, его долго пытался шепотом объяснить суть проблемы. Колька слушал, вытаращив глаза, и смотрел на него, как на полного идиота. Впрочем, Хрустов таким себя и ощущал. Новомирова он теперь уже ненавидел:

– Барин паршивый! Соблаговолите ему! Сам бы шел и договаривался."

Наконец, покрутив пальцем у виска, Колька заявил:

– Ну ты даешь, спонсор! Что, не мог этому салабону по чайнику пару раз двинуть?

– Николай, как человека прошу! – взмолился Хрустов -Дай ружья, дальше уже мои проблемы.

Еще раз прокрутив у виска пальцем, Колька все-таки согласился. Но заявил, что будет присутствовать при дуэли. А то когда еще такой цирк увидишь!

Дальний край заброшенного сада примыкал к неглубокому оврагу, где в травяных зарослях прятался неглубокий ручей. Подойдя к склону, они увидели Новомирова. Он стоял, прислонившись к стволу яблони, смотрел куда-то вдаль, и, как показалось, молился. Увидев их, он вышел из оцепенения, и, улыбаясь, двинулся навстречу. Пожав Николаю руку, заявил, что будет очень рад, если тот поможет им достойно разрешить небольшое недоразумение. В ответ Колька иронично фыркнул, но быть секундантом согласился. Выломав две сухие яблоневые ветки, он спустился в овраг и воткнул их на расстоянии двадцати шагов. Потом отмерил еще по десять шагов в каждую сторону и пометил исходную позицию тоненькими прутиками. Два охотничьих ружья все это время болтались у него за спиной. Покончив с приготовлениями, Николай подозвал господ дуэлянтов. На их глазах зарядил двустволки, и пожелал аккуратней обращаться с огнестрельным оружием.

Ожидая команды, Хрустов все еще не мог поверить, что это происходит именно с ним. Над ухом равнодушно звенел комар. Где-то неподалеку квакали лягушки. И он думал, что возможно слышит все эти милые звуки последний раз в жизни. В душе поднималась буря возмущения против старорежимного способа выяснять отношения. Куда человечней казались сейчас свары и мордобой в общественном транспорте. Но отступать уже было поздно, и он продолжал подчиняться навязанному сценарию.

– Сходитесь! – послышалось со стороны сада. Выбрав безопасную позицию, Колька командовал из-за ствола яблони. Повернувшись, Хрустов увидел, что противник уже идет в его сторону, медленно поднимая оружие. Чувствуя, как подкашиваются ноги, Антон двинулся навстречу. Стрелять он не собирался, но, пытаясь напугать противника, делал вид, что целится в голову. Неожиданно из ружья Новомирова вырвалось пламя. Выстрела Антон почему-то даже не услышал, только почувствовал прилив животный радости.

– Кажется, пока цел!

Приободрившись, тоже нажал на курок, взяв выше головы противника. Отчаянно надеялся, что свист пули заставит понервничать и Новомиров снова промахнется.

– Второй выстрел от барьера! – окончательно войдя в роль, скомандовал Колька. Дойдя до рогатины, Хрустов навел ружье, но почувствовал, что ствол предательски дрожит. Зато дуло противника уверенно смотрело прямо ему в лицо и, казалось, было совсем близко. В последний миг Антон, не выдержав, зажмурился. Рука не произвольно нажала на курок, и два выстрела слившись в один. Сразу же вслед за этим откуда-то сверху обрушился поток брани. Открыв глаза, Хрустов обнаружил, что снова жив и невредим, так же как и противник. По склону оврага, размахивая руками, к ним несся Семигорцев. С трудом поспевая за ним, бежали Надира и Камышин.

Сначала командор обрушился на Новомирова

– Что, сударь, барское воспитание в голову ударило! В живого человека стрелять не совестно?! А еще народ просвещать собирались!

Покраснев до кончиков ушей, Новомиров попытался что-то возразить, но тут на него тигрицей накинулась Надира. Влепив пощечину, вырвала ружье, зашвырнула его далеко в траву, а потом бросилась на шею. Сначала Новомиров гордо пытался отстранить девушку, но чувствовалось, как его сопротивление ослабевает. Семигорцев тем временем переключился на других участников дуэли.

– Николай! Тебе оружие для чего доверили!

– Павел Николаевич! Да я же с понятием. Пульки то вот они!

Ухмыльнувшись, Колька протянул на ладони четыре кусочка свинца. Хрустов так и не понял, в какой момент хитрый секундант успел обезвредить патроны. А командор уже обрушивал свой гнев на него:

– А вы, Антон Петрович, хороши! Что нельзя было свои чувства хотя бы до конца экспедиции попридержать…

Договорить он не успел. Откуда-то со стороны лагеря послышались громкие призывы на помощь. Эхо от склонов оврага искажало голос, но похоже было, что кричал Смирнов. Все, включая помирившихся влюбленных, кинулись в сторону лагеря. Вырвав из рук Хрустова ружье, Колька на ходу зарядил его. Однако, добежав до лагеря не обнаружили никакого противника.

Происходило что-то совсем странное, у костра сцепились Смирнов и Сидорин. В правой руке помощник командора зажимал какую-то бумагу. Литератор пытался ее отнять и громко звал на помощь. Увидев бегущих к ним людей, Сидорин оттолкнул коротышку и кинулся сначала к реке. Но тут же передумав, побежал прямо к костру.

– Держите, у него карта! – завопил Смирнов. Командор и Николай метнулись наперерез, но было уже поздно. Сидорин с разбегу врезался в костер, и стал на глазах растворяться в языках пламени. Все с мистическим ужасом смотрели, как над огнем закачалась огромная полупрозрачная фигура. Потом раздался резкий хлопок, и уже нечто бесформенное, разбрызгивая искры, понеслось к горизонту.