Аномальная зона - Страница 11
Аборигенов "москиты" почти не замечали а, вернее сказать, игнорировали. Все попытки завести знакомство оканчивались провалом. Кажется, вот только минуту назад видел их у дома, подходишь и натыкаешься на замок. Попытаешься заговорить с соседом где-нибудь у поселкового магазина, а он молчит и смотрит будто сквозь тебя. Все это не могло не вызывать раздражения. И однажды Антон Никифоров, печально известный среди односельчан склонностью к антизаконным выходкам, решил подпустить красного петуха "москитам". Но по какому-то мистическому стечению обстоятельств огонь, почти не тронув соседского сарая, перекинулся на антонову баню, где поджигатель уже отмечал свой подвиг с дружками. Чуть не задохнувшись в дыму, мужики еле сумели вырваться наружу. А на следующий день явилась милиция, и увезла Антона в район для разбирательства. Прошел день, другой. Никаких вестей о судьбе поджигателя до поселка не доходило. Поползли странные слухи. Супруга, не раз желавшая муженьку быстрее сгинуть со свету, закатила публичную истерику. И откликнувшись на ее беду, соседи снарядили в райцентр целую делегацию. Возвращения ходоков ждали до самого вечера. Но те вернулись только через три дня, повергнув односельчан в шок. Оказалось, что местная милиция в ближайшие дни никого не арестовывала. И самое поразительное, что в районном отделении теперь вообще никто не знал о существовании Глухаревки!
На следующий день глава поселковой администрации Петр Михаилович Ронжин поехал в райцентр разбираться. Вернулся на следующее утро пьяным и поседевшим. Оказалось, странная амнезия затронула не только милицию. В районной управе никто даже не слышал о вверенном его заботам поселке. Безуспешно пытался он отыскать Глухавреку и на висевшей в приемной карте района. В итоге назойливого самозванца просто выставили вон. От обиды руководитель несуществующего больше населенного пункта напился до зеленых соплей. Что было потом, помнил плохо. Очнулся за рулем своего "газика" ровно посередине моста через Безымянку. С тех пор окрестностей Глухаревки Петр Михаилович не покидал. Продолжая выполнять обязанности главы поселка, писал открытые письма президенту и всем людям доброй воли, призывал разобраться и исправить несправедливость. Одно из таких посланий необъяснимым образом дошло до офиса клуба, после чего и началось активное изучение глухаревской аномалии.
Все эти события только добавили ненависти к москитам. Однако, попыток расправы никто больше не предпринимал. Чужаков теперь уже откровенно боялись. Зато они сами, изменив тактику, перешли к активному экономическому взаимодействию с аборигенами. Соседей нанимали на строительство домов, скупали колхозные угодья, что стало главным источником финансовых поступлений в местную администрацию. В основном же Глухаревка перешла на натуральное хозяйство. Горючее и необходимый минимум товаров для поселкового магазина Ронжин приобретал на вырученные от "распродажи Родины" деньги. Для внутреннего обращения была введена местная валюта, окрещенная в народе "глухариками". Хозяйственную и финансовую деятельность в этой нелегкой ситуации Петр Михайлович вел железной рукой. Как поговаривали, и свою выгоду не забывал. Но, несмотря на слухи и даже факты, авторитет его у него был непререкаемый. Ибо никакой другой организующей и связующей силы в поселке больше не существовало.
Помимо социальных изменений странности стали твориться и на бытовом уровне. Причем каждый глухаревский обыватель воспринимал их по-своему. Кто-то погружался в лубочный мир детских сказок: разговаривал с воронами, пользовался услугами лягушек водочерпиц, по праздникам стелил на стол скатерть самобранку. Кто-то привыкал жить в опасном соседстве с персонажами белой горячки. А на некоторых аномалия до поры до времени совсем не действовала. И все рассказы соседей они воспринимали в лучшем случае как фантазерство.
Одним из парадоксов глухаревской действительности было то, что туда все-таки доходили письма и телеграммы. А достигших призывного возраста юношей из забытого поселка продолжали забирать в армию. Однако и тут не обходилось без мистики. Возвращались призывники не позднее чем через полгода, бывалыми ветеранами. У многих в иконостасе дембельских значков желтели медали с надписями на иностранных языках. Рассказы о воинских похождениях в джунглях Конго и Новой Гвинеи стали обычным явлением. Один парень, вернувшийся с изуродованной рукой, обвинял в своем увечье акулу. С ней он якобы познакомился при высадке десанта на восточный берег Мадагаскара. Сначала ему не поверили, но проживавший в Глухаревке отставной корабельный врач, не один раз ходивший по теплым морям в кругосветку, действительно опознал характерную работу зубов морской хищницы.
Впрочем, этот странный армейский феномен в последнее время был отмечен и за приделами Глухаревки. Читая отчеты, Хрустов не заострил на этом внимания. Но сейчас вдруг подумал про Николая.
– Павел Николаевич, а наш Коля случайно не из "аномальных альтернативщиков"?! – поинтересовался он, вспомнив даже придуманный для этого явления термин.
– Угадали. Из этих самых, – печально вздохнул командор- Помните я вам про спонсоров из госбезопасности рассказывал. Так вот Колю нам по линии ФСБ навязали. Просили понаблюдать в аномальной зоне. Рассчитывают, что каких-нибудь "сослуживцев" в Глухаревке встретит. Сомнительный конечно эксперимент, но я не мог отказаться…
– Вот оно что! – протянул Хрустов. Потом, притворно вздохнув, добавил – Бедняга!
Но это уже было чистым лицемерием. В образе жертвы аномальных явлений бравый вояка устраивал его намного больше.
Тем временем они миновали несколько километров лесной дороги, и впереди открылось широкое холмистое поле. Дорога желтой лентой уходила вниз, вынырнув на другом конце ложбины, снова шла на подъем, и там на пригорке зеленый луг переходил в серые островки черепичных крыш.
– Вот уже и Глухаревка! – сообщил Семигорцев.
– Ничего особенного, – успел подумать Хрустов. И в этот самый миг, опровергая все законы физики, повалил снег. Крупными хлопьями он ложился на изумрудно зеленую траву, щекотал холодным прикосновением лоб и щеки. Не понимая, что происходит, среди падающих снежинок, метались обезумевшие бабочки. А солнце, словно насмехаясь, поливало землю жаркими летними лучами. От такого смешения сезонов и красок даже перехватило дыхание. Захотелось, как маленькому ребенку, прыгать, подставляя лицо сказочному снегопаду. Но кончилось все также внезапно, как и началось. Только белый налет на траве напоминал о странном явлении, и высыпавшие на дорогу кузнечики весело прыгали через крохотные сугробы.
Хрустов хотел спросить, часто ли здесь такое бывает. Но, к еще больше изумлению, обнаружил, что рядом никого нет. Несколько секунд он оглядывался по сторонам и растерянно соображал, что делать дальше. Потом вдруг увидел далеко впереди знакомую фигуру. Уже преодолев лежавший впереди спуск и небольшой подъем, председатель клуба быстро уходил в сторону поселка. Пока Хрустов созерцал снегопад, его спутник каким-то необъяснимым образом успел уйти почти на пол километра. Тотчас все инструкции по поведению в аномальной зоне были забыты, и Антон кинулся бегом догонять командора.
Солнце снова скрылось за облаком. Дорога, небо и поле окрасились в мягкие полутона пасмурного российского лета. Такую погоду Хрустов любил. Приглушенные краски родных сельских просторов он всегда предпочитал резким контрастам и экзотике юга, но сейчас ему было не до окружающего пейзажа. С висков, застилая глаза, стекал пот. Рюкзак прыгал за спиной и безжалостно бил по пояснице. Дорога то и дело заставляла спотыкаться, отнимая последние силы. Наконец он окончательно выдохся и пошел пешком.
После спуска и небольшого подъема начиналась Глухаревка. Единственная улица показалась безлюдной, но вскоре Хрустов увидел знакомую фигуру. Огибая стоявший посреди дороги трактор, Семигорцев быстро шел вдоль невысокого серого забора, а потом совсем исчез из виду. Догонять его Хрустов уже не мог и потому в легендарный поселок вступил медленным шагом.