Анна Фаер (СИ) - Страница 8

- А тебе никогда не весело! Вечно ты хмурый. Разве тебе грустно?

- Да.

Я перестала смотреть на кладбище, за которым внимательно следила на протяжении всего нашего разговора, и повернулась к Максу. По глазам проще всего понять, грустно человеку или нет. Но в этих зелёных глазах нечего читать. Там пустота и безразличие. Глаза ученика, который сидит на невероятно скучном уроке. Вот такие же и у него. Правда, зелёные. Это уже немного меняет картину.

- Тебе не грустно. Ты это брось,- сказала я.

- Грустно.

- Не понимаю.

Он продолжал смотреть в сторону, только под подбородок с маленькой ямочкой положил руку. А потом вдруг сказал:

- Очень грустно, всё очень грустно – живём всю жизнь как идиоты и в конце концов умираем.

- Я готова поспорить!

- Тебе не с кем спорить. Автора этих слов рядом нет.

- Автора? – не поняла я.

- Автора. Это цитата из одной книги. Чарльз Буковски написал. Он мне не нравится.

- Так зачем ты его цитируешь?

- Если он мне не нравится, это ещё не значит, что я не люблю его книг.

- Но разве ты согласен с этими словами?

- Конечно. А ты разве нет?

- Нет! Мы не живём как идиоты.

- Мы караулим какого-то воображаемого друга, который был у тебя год назад.

- Чёрный Сторож никогда не был мне другом!

- С той частью, что он воображаемый, выходит, ты согласна?

- Брось свои психологические штучки. И знаешь что?

- Что?

- Давай позвоним Диме! Подшутим над ним,- весело сказала я, уже доставая телефон.

Макс сощурил глаза, посмотрел на меня и как-то совсем взрослым и осмысленном голосом заговорил:

- У тебя нет никакого последовательного хода мыслей. Мы говорим о том, как грустно живут люди, а ты зачем-то про Диму вспомнила. Хотя это нормально. У женщин нет логики.

- Ещё слово и я чем-нибудь в тебя запущу.

- За что? За правду?

- Кто сказал, что ты говоришь правду?

- А я, по-твоему, ошибаюсь?

- Да. Что за глупые слухи о женской логике? Кто их вообще пустил?

- Они не глупые. Это даже не слухи. Скорее сухие факты.

Я отложила телефон в сторону и бросила на Макса вызывающий взгляд.

- Говори. Говори свои факты.

- Тут много говорить не надо. Просто скажу, что женщины бесполезные. Единственная польза от них – продолжение рода. Да и эта затея мне не нравится. Лучше бы человечество вымерло совсем. Меньше проблем.

- Что значит, бесполезные? Будто бы от мужчин много пользы!

- Побольше будет. Просто подумай над таким вопросом: кто самые выдающиеся учёные, музыканты, философы, писатели? Много среди них женщин?

Я закрыла глаза и начала перечислять моих любимых писателей. Шекспер, Ремарк, Кафка, Хеменгуэй. Да, что-то женщин среди них не много. А музыканты? Кто приходит сразу на ум? Конечно же Бетховен, Моцарт, Вивальди, Чайковский. А наука? Там женщин не больше.

- Ну что? – спросил у меня Макс.

- Я знаю, в чём дело…

- В чём?

Он не верит, что я знаю. Но я сейчас его осажу.

- Это заговор! Мужской всемирный заговор! Вы просто не даёте нам никакой свободы! Ведь раньше женщины даже голосовать не имели права!

- Э, куда копнула! Ты точно параноик. Склонности к теории заговора…

- Я не склонна! Я знаю, что так оно и есть! Слушай! Ведь это ещё от самой древности исходит! Религия. Вот возьмём Библию. Там ведь сплошь мужики! Ной, Моисей, кто там ещё был? Не помню! Даже бога в образе мужчины постоянно представляют! Я разоблачила заговор!

- Буйный параноик. Ты хоть понимаешь, что сейчас это всё сама выдумала?

- Я так и думала, что ты не будешь со мной соглашаться. Мужская солидарность. Не можешь подвести свою сторону, да?

- Больше я с тобой на такие темы говорить не буду.

- Почему? – сразу же остыла я.

- Ты слишком близко всё воспринимаешь. Я просто глаза тебе захотел на что-то открыть, а ты уже собираешься искать заговорщиков, чтобы их распять.

- Распять? Хорошая идея!

- Ну-ну, а я о чём?

- Подожди, постой! Ты ведь не серьёзно сейчас?

- Серьёзно. Живи и дальше в своей лжи, если не можешь воспринимать всё сдержанно и холодно.

- Зачем сдержанно? Зачем холодно?

- В таких делах эмоциям нет места. На всё нужно смотреть со стороны разума, а не со стороны сердца.

- Но я так не могу. Ты меня впечатлил, вот я и вскипела. Думаешь, мне нравится такой ход событий, который ты описал? Думаешь, меня устраивает, что женщины ничего важного для мира не сделали?

- Думаю, что нет. Но, знаешь,- он заглянул мне в глаза,- лучше жить в хоть какой-то правде, чем в лжи. Мне ведь самому тяжело всё это осознавать.

- Разве? Глядя на тебя, кажется, что тебя просто плевать на всё, что происходит вокруг. Плевать на то, что заставляет меня злиться и возмущаться.

- Нет, тебе только кажется,- он виновато и немного грустно улыбнулся. – Хотелось бы быть таким же бесчувственным, каким я всем кажусь. Ведь на самом деле я чувствую то же, что и ты. Мне горячо. Нет, мне адски жарко, но я не поддамся. Миром правят спокойствие и хладнокровие.

- Ты не прав. Нельзя всё хоронить внутри. Чем больше в тебе накапливается гнева, тем менее чётким становится мир в твоих глазах. Как ты вообще живёшь? – вырвалось у меня.

- Как-то живу. Я ведь понимаю, что не знаю всей истины.

- Знаешь,- почему-то уверено заявила я.

Он улыбаться не хотел, но не смог всё-таки сдержаться и улыбнулся. Ему это приятно. Всем глубоко в душе приятно, когда их переоценивают.

Да, мне нужно рассказать вам что-то о Максе! Он никогда не улыбается просто так. Я сразу этого не замечала, а потом поняла. Он улыбается только тогда, когда ему действительно хочется. Хотела бы я так же! Но нет. Я улыбаюсь постоянно. Улыбаюсь всегда, улыбаюсь продавцам в магазинах, улыбаюсь друзьям и родителям, улыбаюсь новым знакомым. Хотя моя улыбка ещё не значит, что вы мне приятны. Это всё – хорошее воспитание. Если бы не мои манеры, я бы непременно сказала, чем я считаю большинство людей. Но, увы, манеры не позволяют мне сделать этого.

- Я не могу ничего назвать единой истиной,- говорил мне Макс. - Поэтому я ничего не знаю. И поэтому я особо не беспокоюсь. И всем остальным советую не переживать, когда всё из пыли-то.

- То, что ты пыль – это разве не причина, чтобы переживать? – не согласилась я.

- Нет. Это и есть самое главное. Просто всем нужны причины, все любят накручивать. А так мы всего лишь часть чего-то всеприсутствующего и огромного.

- И тебя это совсем не волнует?

Мне вовсе не хотелось быть часть чего-то. Я хотела быть собой.

- Нет. Может, и волновало года два назад, но сейчас уже нет. Ты просто соотнеси размеры вселенной и человека. Человек ничто. Это абсурд. После такого все причины кажутся ничем. Не понимаю, почему это никто не осознаёт. Всё равно, что бы ты не делал, на всём мире это не отразится. В глобальном смысле,- он смотрел в мои широко открытые глаза и продолжал. – Но эго людей безгранично. Разве можно их за это судить? Отнюдь. Ведь раньше, хотя какое там раньше, сейчас тоже, за такую пыль, как земля, шли войны с миллионами жертв. Это и есть цена того, что человек безгранично мал перед реальным безразличием и абсурдом окружающего его всего. Поэтому он пыль. В мельчайшим смысле этого слова, но не в оскорбляющим.

Ну, что я могла на это ответить?

- Это грустно. И плохо,- вздохнула я.

Почему-то его это разозлило.

- Плохо? Ничего нет хорошего, ничего нет плохого. Всё это просто слова, оболочки.

- Как же мне нравится с тобой говорить!

- Тебе просто нравятся сложные темы. И это нормально. Мы склонны любить сложные вещи, которые не понимаем, хотя всё-таки гораздо разумнее было бы любить то простое и понятное, что окружает нас каждый день.

Вот с таким человеком я беседовала все летние ночи. Мы часто говорили о чём-то, что казалось мне чем-то очень важным, но далёким. Иногда мы просто несли чепуху и старались хохотать не слишком громко. Несколько раз мы даже шутили над Димой и тот, в одной пижаме, выбегал на улицу. Смысла в том, что мы делали, не было, да мне тогда ещё и не нужен был смысл. Я просто хотела ощущение того, что занята чем-то важным. Ощущение такое было, поэтому я не нервничала и находилось в само что ни на есть спокойном состоянии духа.