Анна Фаер (СИ) - Страница 104

- Да? Я слушаю,- пёс сел рядом со мной.

Я посмотрела на кровь, которая текла по коленке, и спросила решительно:

- Ты чей? Мне нужно обработать рану. Видишь, я поранилась? Из-за тебя, глупое ты животное! Нельзя бросаться под ноги бегущим людям.

- Ты упала из-за самой себя, глупый ты человек! Нельзя бегать с закрытыми глазами.

Ещё никто никогда не называл меня глупым человеком. Но я стерпела это отвратительное оскорбление и спросила у лабрадора снова:

- Так чей ты?

- Димин.

- Дима! – я сразу же встала на ноги. – Где Дима? Мне он срочно нужен!

- Дом напротив,- сказал мне пёс.

Напротив меня действительно стоял красивый дом, покрашенный в белую краску. У крыльца росло много цветов, газон был аккуратно подкошен, и я сразу поняла, что тут может быть только Дима.

Но когда я подошла к белому деревянному заборчику, собака, сопровождающая меня, вдруг злобно заворчала.

- Ты чего?

- Ты не можешь зайти к нему.

- Что значит не могу? Могу! Ещё как могу!

- Сразу ты должна отгадать мою загадку.

Я посмотрела на собаку. О, это пёс не шутил! Он был настроен серьёзно! Я вздохнула так, словно подняла белый флаг. Лабрадор сразу же отреагировал на это и сказал мне:

- Что общего между ламой и удавом?

Вы только подумайте! Да между ламой и удавом ничего общего нет и быть не может! Но я стала думать. Удавы. Ламы. Что-то общее. И ничего мне не приходило на ум. Совсем ничего. Совсем!

- Так,- стала я себя утешать. – Спокойствие, главное это спокойствие.

- Именно!

- Ты о чём?

- Ответ: спокойствие.

Я посмотрела на него непонимающе.

- Удавы славятся своим спокойствием. И буддистские ламы тоже.

- Лама! Это человек! – дошло до меня.

Как я сразу не подумала об этом! Ламы – это какие-то там буддистские монахи! А я-то думала о животных! Помню, я в зоопарке гладила ламу. Ламу-буддиста мне, к сожалению, пока ещё гладить не приходилось.

- Так я могу пойти к Диме? – спросила я у собаки, боясь, что она снова злобно зарычит на меня.

Но пёс устало зевнул и ответил:

- Да, конечно. Он ждёт.

- Ждёт? Разве он знал, что я приду? Как он вообще мог знать, что я отгадаю загадку, и ты пропустишь меня?

Пёс покачал головой и многозначительно мне ответил:

- Он всегда тебя ждёт.

Я медленно вошла во двор. Тут уже не было так темно, как на улице. Здесь словно утро. На траве и цветах роса искрится от восходящего солнца. Прохладно и свежо. Даже в дом идти перехотелось. Захотелось остаться во дворе.

Но я вошла в дом. Не стала даже в звонок звонить. Если уж Дима меня ждёт, то, думаю, никакой звонок мне не нужен.

Я застала его на кухне, разливающим чай.

- Дима! – крикнула я радостно.

Он улыбнулся, появились две ямочки, которые я обожаю.

Я села за стол, не ожидая приглашения. Сделала глоток чая. Ромашковый. Ромашковый чай успокаивает нервную систему. И не только. Мне кажется, ромашковый чай делает всю жизнь лучше.

Дима сидел напротив и молчал. Выпив чаю, я стала оглядывать кухню. Это была не та кухня, в которой мы с ним обычно устраиваем чаепития. Это был даже не тот дом, где живёт Дима. Я уставилась в окно. За окном было море. Спокойное-спокойное, не одной волны. И такое красивое, что кажется, будто его кто-то нарисовал и ты смотришь не на море, а на картинку с поздравительной открытки. Но нет, это не картинка. Высоко над ним летают чайки. Они не кричат своими противными голосами, они просто летают.

Я люблю чаек, мне приятно на них смотреть. Эти птицы мне кажутся, лучше всех остальных. Чайки даже лучше орлов. Чайки мне кажутся свободными. И не важно, где они живут. На море, на реке или на свалке. Чайки всегда и везде кажутся мне свободными.

- А я с собакой только что говорила,- улыбнулась я Диме.

- Это не просто собака.

- Разве? – я удивилась.

- Да. Эта собака – мой советник.

- Советник? Ты о чём?

- Неважно. Ты не поймёшь этого. Это всё очень сложно,- и он улыбнулся. – Я так рад, что ты пришла.

- И я рада, что нашла тебя! Смотри! – я показала ему разбитую коленку.

- Ничего страшного, я сейчас обработаю.

Я не смогла сдержать улыбки. Мне не пять лет, и разбитая коленка меня совсем не пугает. И всё-таки мне хочется, чтобы именно Дима наклеил мне пластырь и сказал, что всё будет хорошо.

- А что это за дом? – спросила я, пока Дима возился с моим коленом.

- Этот дом? – он переспросил, но даже не поднял глаз от раны. – Это мог бы быть наш с тобой дом.

- Наш? Мы бы жили вместе?

- Вместе.

- Вот здорово! Я бы хотела жить вместе с кем-то!

- Нет, Фаер, мы не просто бы жили вместе.

- А что?

- Мы были бы совсем вместе. Совсем.

Он сказал это мягко и дружелюбно, а мне сделалось жутко. Жутко от того, что мы бы могли быть «совсем вместе». Жутко от того, что он заклеил ранку на колене, а руку с него так и не убрал. Жутко от его покорной и тёплой улыбки.

Он всё сидел передо мной и держал руку на моём колене, когда я у него спросила:

- Ты о чём?

- Мы могли бы быть семьёй.

- Мы и так семья.

- Мы просто друзья.

- Друзья – это семья, которую ты выбираешь сам.

- Мне мало быть твоим другом,- его рука сжало моё колено. – Я бы хотел, чтобы мы были настоящей семьёй, понимаешь? Мы бы жили здесь вместе. Всегда. Это чудесное место. Здесь всегда утро, всегда лето. Мы бы купались в лучах восходящего солнца, ты пила бы чай, я бы оставлял тебя вместе с нашей собакой, чтобы сходить одному в лес за ягодами для пирога, который мы бы испекли к обеду. А вечером я бы разжёг костёр у берега моря, укутал тебя в плед и принялся читать вслух твои любимые стихи.

Мне понравилось то, что он говорил. Его рука на моём колене меня больше не смущала. Мне стало даже весело. А потом я с каким-то неожиданным даже для себя сомой недоверием спросила:

- Неужели я ничего тебе не должна сделать в ответ?

- Почему же? – он посмотрел мне прямо в глаза, а я не смогла выдержать его тёплого взгляда и отвернулась к окну, к морю. – Но я не требую много. Просто делай мне борщ, смейся над моими шутками, даже когда они оказываются неудачными и посвящай всю себя только мне.

- Но я ведь не могу посвящать тебе всё мое время. Мне нужно время, чтобы готовить революцию. Или ты забыл?

- Я помню. А вот ты должна забыть. В этом спокойном и уютном месте есть только мы с тобой. Мы будем счастливы. Счастливы друг с другом. И нам не нужна будет революция. Ты забудешь о ней быстро. Тебя отвлекут пироги с черникой, вечера перед костром и готовка борща. Не нужно забывать про борщ.

- Нет!

Я резка встала из-за стола. Рука Димы упала с моей коленки, а пустая чашка от чая упала со стола. Потом я бросила на пол ещё и тарелку.

- Нет, Дима! Мне нужно поднять революцию!

- Тебе нужно спокойствие,- покачал он головой.

Я бросила на пол фарфоровое блюдце. Оно разбилось на маленькие, наверное, очень острые осколки. Я бы ещё что-нибудь бросила на пол, но только ничего на столе поблизости не оказалась, поэтому я принялась бросаться словами.

- Мне нужно спокойствие? Мне не нужно спокойствие, если за него придётся платить такую цену! Не хочу я возиться с собакой и борщом и смеяться над шутками, которые мне не нравятся, я тоже не хочу! Тебе меня не одомашить!

- Я и не хочу этого,- он примирительно посмотрел на меня, и вся моя злость исчезла. – Послушай, но не отвечай. В первую очередь, я хочу, чтобы ты была счастлива. А для этого тебе нужно спокойствие, признаёшь ты это или нет. Оно нужно тебе. Считай, что это отдых. Ты много переживаешь. Ты много переживаешь, даже когда не хочешь этого. У тебя нервная жизнь. И характер у тебя тоже нервный. Поэтому я здесь. Кто-то должен быть рядом с тобой. Кто-то, кто заставит тебя успокоиться. Кто-то, кто будет заботиться о твоём душевном равновесии.

- Кто-то, кто даст мне чаю с ромашкой? – я ему улыбнулась.

- Да. Тебя ромашкой просто пичкать нужно.