Анклавы в аду. Встречный прорыв (СИ) - Страница 4
– Так себе, неплотно отстроились, – немного непонятно выразился он. – Хотя до границы вроде далеко. Если я ничего не путаю. У них что, маленькая война тут каждый день? – спросил он, когда наша колонна остановилась перед заграждениями и вперед выдвинулся «уазик», на котором Говорун отправился на переговоры. – Для глубокого тыла уж больно серьезно подготовились…
– И война, и вообще… – расплывчато ответил вместо меня Тушканчик. – Я слышал, у многих банд и внутренние разборки иной войне не уступают.
– И много их, этих ваших бредунов? – спросил Бубен.
– Насколько я помню, Михнево совместно две группировки «держат». «Столбовые» и «Тараканы», – все эти подробности мне рассказал Федя Дейнов – наш специалист по данному региону. – У первых три сотни бойцов, у вторых – около двух сотен.
– Серьезные ребята? – поинтересовался Малченко, не отрываясь от бинокля, в который вот уже пару минут внимательно осматривал окрестности.
– Разное говорят. Как правило, резких и умелых в банде немного – костяк только, остальные так – «расходники».
– А что с МТО? [9]
– Не очень. Стрелковка еще туда-сюда, а на броню у них ресурсов не хватает. Некоторые у нас в аренду технику берут.
– И вы даете? – изумился старший лейтенант.
– Ну, не военную, конечно. В основном наши «стекольщики» им грузовики тяжелые напрокат дают.
– «Стекольщики»? – не понял жаргонного словечка южанин.
– Это мы так ребят, которые добычей занимаются, называем. Они у нас больше по линии Экономического управления проходят. Предположим, дают они пару «КамАЗов» бредунам на неделю, а те пускают их в какой-нибудь подконтрольный поселок на такой же срок.
– И что, неужели выгодно? – на этот раз совершенно неожиданно для меня заговорил снайпер южан, с весьма говорящим позывным Дока. Такие прозвища что у нас, что у военных на пустом месте не дают. За те несколько часов, что прошли с момента выезда из Коломны, он едва сказал две дюжины слов, а тут гляди-ка – разговорился.
– Вполне. – Я припомнил кое-какие эпизоды своей биографии и добавил: – И всяко лучше, чем за пять грузовиков кирпича друг другу глотки резать. Хотя иногда эти борзеют.
– Ну а вы что?
– Ну, здесь нам воевать далековато, да и смысла особого нет, а если где поближе, то плющим по полной!
– Это да! – поддержал разговор Саша. – Но давненько никто хвост не поднимал.
– Боятся? – старлей, наконец, отложил бинокль.
– Не без этого. Да и как им не трусить, если у нас в одном батальоне Ополчения народу столько же, сколько в обеих этих бандах.
– А не жаль народ на такие разборки отвлекать? – Очередной вопрос с экономической подоплекой от снайпера заставил меня призадуматься: а так ли просты члены группы прикрытия наших гостей?
– А чего жалеть-то? Нашим…
– Погоди, Саня, потом договорите, – перебил я его, заметив, что машина Говоруна возвращается.
Я вылез наружу. Можно, конечно, было и по рации спросить, но светить нашу поголовную радиофицированность мне не хотелось, и мы с полковником договорились немного поизображать из себя «хорошо прикинутых лохов». Его парни даже переоделись по такому случаю. Тот же Малченко накинул поверх «горки» замызганную кожанку, оставшуюся нам от прежних владельцев «тигра» и найденную в десантно-транспортном отсеке. А прапорщику Коле Мур уступил свой свитер. Понятно, что при внимательном разглядывании опытный глаз отметит характерные повадки, но мы сюда не на глубокое внедрение прибыли.
– Все путем, Илья. Договорился. Берут три «пятерки» с носа за ночь. Еда, вода и топливо – отдельно, – доложил Федор, когда его машина остановилась рядом со мной.
– А как в целом отреагировали?
– Нормально.
– Тогда по коням! – и повернувшись к остальным машинам, я взмахом руки показал, что: «Таможня дает «добро»!»
Плакат, висевший у шлагбаума, меня откровенно умилил – это же надо такое придумать: «Михнево-Сити»! Причем непонятно, что смешнее – заявка на масштаб многомиллионного города, если отец меня, конечно, в свое время не обманул, или использование английского слова.
После того как мы проехали за шлагбаум и заплатили мзду, колонна двинулась в сторону собственно города, бывшего, если судить по архитектуре домов, до Тьмы самым обычным подмосковным поселком. После неширокой, но довольно ухоженной дороги, ведшей вдоль фабричных зданий, причем, если судить по некоторым признакам, действующих, мы добрались собственно до поселка. У большого пруда повернули направо, а затем, заметив указатель «Постоялый двор «Хризантема», налево. Темневшая невдалеке стандартная пятиэтажка стопроцентно была необитаема, но на улице и за заборами более мелких строений жизнь била ключом. Вот, громко переговариваясь о своих бытовых проблемах, прошли два мужчины средних лет; со двора основательного кирпичного особняка долетел исполняемый хриплым и откровенно пьяным голосом «Ой, мороз-мороз…»; тренькнув звонком, вывернул из переулка велосипедист… Все как где-нибудь в Медном или Селижарово, только женщин почти не видно, и оружие здесь у каждого под рукой или как у этого велосипедиста – за спиной. У нас все-таки стволы постоянно таскают только те, кому по роду занятий положено.
«Хризантема», в которую нас определили на постой, до Тьмы была школой. Уж очень здание характерное, похожее в плане на букву «Н». Отец объяснял, что по этому проекту школьные здания строили по всему Союзу в семидесятых годах прошлого века. Я таких много повидал, когда экспедиции наши устраивали. «Школьная-Пять», «Школьная-Семнадцать». Книги, учебные пособия, оборудование из школьных мастерских… Когда же это было? Я как с Первой Скандинавской вернулся, в них участие принимал, значит – почти пятнадцать лет с тех пор прошло…
Это здание, правда, отличалось тем, что стекла были во всех окнах.
«Уазик» Говоруна завернул во двор и остановился у бетонного забора рядом с довольно новым «КамАЗом».
– Вань, притормози, пропустим остальных, – попросил я Мура.
Машины припарковали в стиле средневековья, снова ставшем популярным триста лет спустя – вагенбургом[10]. «Доны» загнали к забору и отгородили от остального двора «тиграми» и «УАЗом». Промежутки прикрыли маскировочной сеткой, и все – хрен кто разглядит, какой в машинах груз.
Машины остальных постояльцев «Хризантемы» были расставлены похожим образом. То есть, конечно, в каре их никто не ставил, но вот кузова и салоны были тем или иным способом прикрыты от чужих нескромных глаз. В таких вот «недоанклавах» воровство каралось очень сурово, но лопуха, засветившего ценный груз, вполне могла потом ждать «теплая» встреча где-нибудь на дороге, потому народ и берегся как мог.
«Так, три «рейдовых» «КамАЗа» – похоже, таких же приезжих, как и мы, – оценил я транспорт «соседей». – Пять или шесть внедорожников разной степени потрепанности. Эти могут кому угодно принадлежать, поскольку основной транспорт на всем пространстве от «моря Белого до моря Черного». И пяток легковушек, принадлежащих, скорее всего, местным жителям».
– Ну что, пойдем, отведаем местной кухни? – спросил, подойдя ко мне, полковник Удовиченко.
– Пошли, – согласился я. – Твои, Сергеич, при машинах останутся? – еще у КПП мы договорились называть друг друга на такой, более цивильный, что ли, манер.
– Не все. Сменами ребята будут питаться. Что за деньги тут в ходу?
– Возьми пару магазинов – не ошибешься. Но и ваши рубли, я думаю, примут.
Автомат, винтовку и разгрузку я с собой брать не стал – с одной стороны, все вокруг со стволами, но с другой – насколько я помнил, хозяева в таких торговых, по своей сути, городках довольно косо смотрели на автоматическое оружие. Просто сунул рацию в нагрудный карман куртки и повесил через плечо кобуру со «стечкиным».
В первый заход от нас в таверну, открытую на базе бывшей школьной столовой, кроме меня пошли Тушканчик и Говорун. Иван оставил в машине куртку от своей «горки» и щеголял теперь в понтовой кожаной мотоциклетной куртке со светоотражающими вставками. Вначале я не понял, зачем он надел через плечо торбу из крашеного брезента, но потом разглядел под ней «кипарис» [11] в набедренной кобуре. Ствол в самый раз для кабацкой разборки, поскольку компактный и позволяет, как и его прародитель, чехословацкий «Скорпион», вести сравнительно эффективный огонь «по-пистолетному», с одной руки, не откидывая приклада. Федя переодеваться не стал, а просто прихватил короткую «сайгу» двадцатого калибра, доставшуюся нам как трофей после уничтожения банды в Люберцах.