Анклав (СИ) - Страница 24

Голос разума не мог молчать слишком долго.

— Чёрт с вами, делайте что хотите, — произнёс Энцель, как показалось Марку, даже равнодушно. — Забирайте свою девку, но будьте готовы за всё ответить. Я возглавлю разбирательство лично. И позабочусь о том, чтобы и ваши, и её ошибки дорого вам обошлись!

Отскакивая от стенок лифтовой шахты, гарнитура полетела вслед своему владельцу.

— Вот и всё. Вам ничего не угрожает, — сказала Рика Алексу и Тимуру, которые ждали её у выхода из раздевалки.

— А наши товарищи? Что с ними, вы знаете? — спросил Алекс.

— Кто-то из них внизу, прячется в грузовике. А второй… не знаю, погиб, наверное.

— Борис бы выбрался! — воскликнул было Алекс, но вспомнил о взрыве в восточном крыле и умолк.

— Ничего не сделаешь, — произнесла девушка спокойно. — По крайней мере, вы живы остались. Начатое тобой, Алекс, дело достойно жертв. Поверь мне, оно спасёт куда больше жизней.

Невидящим взором тот смотрел себе под ноги.

— Прежде, чем мы расстанемся, я попрошу тебя о последнем одолжении, — вновь заговорила Рика. — Я сказала им, что ранена. Значит, так и должно быть. Понял меня? Бери пушку и стреляй. Вот сюда, в плечо.

— Хватит с него на сегодня. Это сделаю я, — решительно заявил Тимур, и, нагнувшись, подобрал автомат.

— Нет, нет, нет, стоп! — засуетилась Рика. — Мне нужно, чтобы это сделал именно он! Прости, но Алекс — единственный, кому я могу доверять…

Молча Алекс взял у инженера оружие. Навёл дуло на цель, пару секунд помедлил и спустил курок.

— Вот он! Я же говорил!

— Жив? Борис! Борис, ты слышишь? Пульс у него проверь!

— Дышит!

— Жив! Борис, ты как, отзовись!

— Сейчас, давай снимем с него эту дверь.

— Как она его только о стену не размазала! Борис, слышишь, да ты счастливчик!

— Давай, вот так! Поднимай его, и пойдём искать Агату.

Выйдя за бесформенный, изрезанный осколками дверной косяк, Алекс чуть не провалился на несколько метров. Лестничной клетки и след простыл: вместо неё зияла дыра с обугленными краями. От самой же лестницы остались только обломки ступеней, торчащие из стен. Из-под бетонной плиты, которая рухнула на площадку второго этажа, виднелось что-то, лишь отдалённо напоминающее человеческие ноги. Среди обломков растекалась и капала вниз густая лужа крови.

Алекс спешно отступил от края:

— Здесь не пройти, спустимся по другой лестнице.

Вместе они взвалили бессознательное тело Бориса себе на плечи.

— Как же мы спустим его в шахту? — спросил инженер, когда им открылась залитая светом галерея сквозного коридора.

— Мы туда не вернёмся, — Алекс глядел прямо перед собой. В нём словно пробудилось второе дыхание, то и дело он норовил перегнать Тимура.

— Не вернёмся? Нас же заметят!

— Потому и не вернёмся. Нас уже заметили. Энцель… он позволил нам добраться сюда, надеялся тихо тут перебить. Энцель знал всё с самого начала.

Они ненадолго остановились, чтобы Тимур мог отдышаться.

Завывание разгоняющихся пропеллеров насытило воздух; мимо окон промелькнул и быстро исчез из виду вертолёт.

— Помнишь, что она сказала? — тихо заговорил Алекс. — Она сказала, что доверяет только одному мне. И я, кажется, понял, почему.

Алекс крепче сжал руку, лежащую у него на плече, посмотрел Тимуру в глаза и добавил:

— Только тот, кто был в курсе плана, кто был посвящён во все детали, мог рассказать Энцелю, где и в какой момент мы окажемся. Кто-то из своих.

Короткий день догорал, растягивая тени высоток, заливая багрянцем мириады крыш, что множились вдаль до самого горизонта. С каждой минутой угасал небосвод. Но город и не мыслил о сне: вспыхивали неоновые вывески, фонари на прямых, как струны, магистралях, своей яркостью подменяли уходящее светило. Законы природы были здесь не гласны, и жизнь, обычно стихающая с последним всполохом заката, не прерывалась ни на секунду. Взамен покоя — безостановочное движение, сопение экодвигателей да шелест резины о покрытие, вместо ночи — вечный электрический полдень. Даже сам воздух, казалось, пропитался электричеством — воздух, которым одновременно дышали двадцать пять миллионов человек, узников исполинского лабиринта бесконечно правильных геометрических форм.

А он вновь стоял на самом верху и глядел, как далеко под ногами всё кипит, клокочет, пульсирует. Будто бы повторялся его сон, только теперь — наяву. Этот город совсем не походил на тот, другой, что отчасти стал порождением мира грёз. Он был целиком и полностью реален.

Коснувшись ладонью прозрачной стены, Марк выпрямил пальцы, и на поверхности стекла проступили влажные полосы.

— Марк! — прорвался сквозь пустоту мужской голос. — Марк, им обо всём известно. Вас обоих арестуют в течение часа.

Юноша вздрогнул. Ладонь отдёрнулась, как ужаленная, от стекла; он шагнул назад, вглубь комнаты.

— Но, но… как… — только и вырвалось у него, — Что нам делать?

— Для начала успокойся. Это было вопросом времени: вы должны были посоветоваться со мной, прежде чем ввязываться в подобное!

— Виктор! Что мне делать?

— Самое главное — ни шагу из дома, слышишь? Когда они придут — делай всё, что прикажут. Не сопротивляйся. И ей тоже передай. Иначе вам конец, обоим.

— Просто сидеть и ждать? — опешил Марк. — Ты ради этого позвонил?

— Послушай меня, — голос в гарнитуре силился звучать убедительней, — от этого зависят ваши жизни! Угроза серьёзнее некуда: против вас введён красный протокол. Если попытаешься уйти — не важно куда — если сработает хоть один сканер за переделами квартиры, они не станут тебя арестовывать, нет. А избавятся, как от беглого предателя!

— Это невозможно! — воскликнул Марк. — Я всё ещё корпорант!

— Они сделают это. Потому я и звоню — чтобы предостеречь. Не покидай квартиру, и когда они появятся, не сопротивляйся! Слышишь, ни в коем случае!

Тень ужаса пробежала по лицу юноши. Только сейчас он, наконец, понял, что загнал себя в тупик.

— Но тогда, — начал он, чуть шевеля немеющими губами, — со мной всё равно расправятся и с ней тоже…

— Не думай о том, что будет дальше. Забудь, слышишь меня? Обещаю тебе, я придумаю, как вас вызволить. Я знаю, о чём говорю! А сейчас звони и сообщи ей, только быстро.

— Придумаешь?! Да с чего ты решил, будто от тебя хоть что-то зависит? — заорал Марк, плечи его сотрясались в истеричных конвульсиях. Горечь и отчаяние вскипали внутри, словно раскалённая лава. — Тогда почему ты ничего не сделал в тот раз, разве тогда было не проще? Почему не вступился, когда меня отсылали из города? — исступлённый, он кричал громко, очень громко, и не сразу заметил, что кричит в никуда. Издав протяжный гудок, гарнитура перешла в режим ожидания.

Марк остался один на один с тревогой.

— Чёрт! — метнувшись к столику, который стоял по

середине комнаты, он схватил хрустальный графин.

Миг — и сосуд вдребезги разбился о стену.

Вид мокрого пятна, что стекало по обоям, впитывалось в чистый ковёр, не отрезвил юношу. С ещё большим остервенением он набросился на один из стульев, повалил его и пнул, пинал до тех пор, пока тот с треском не вылетел в коридор. Марк хотел было опрокинуть и столик, уже занёс ногу для удара, но в последний момент внимание застыло на шифровальном передатчике: лежащая поверх журналов и замасленной обёртки из-под сэндвича коробочка с антеннами переливалась в мягком освещении гостиной. Юноше чудилось, будто она дразнит его, бросает вызов. «Ну, давай!» — словно бы шептал передатчик, — «Врежь мне! Разнеси меня на куски, и ты больше не услышишь и не увидишь её. Ну, чего же ты ждёшь, а?»

Тяжело дыша, Марк взял коробочку в руки, поднял перед собой. Металл приятно холодил липкие от пота ладони.

«И как только его, никогда не нарушавшего правил и приказов, угораздило ввязаться во всё это? — промелькнула мысль. — Неужели он не осознавал, чем обернётся столь глупая, безрассудная затея? Нет, он всё предвидел, с самого начала. И говорил, но она не слушала. Это она во всём виновата! Если бы не она, сидеть ему сейчас в штабе, просто делать свою работу. Разве плохо там было?» — думал Марк, чувствуя, как крупная дрожь сотрясает тело.