Анклав (СИ) - Страница 17

— Есть идея! — воскликнула она, потирая руки, — Свой человек в башне! Напомни-ка, Виктор руководит контролем за Установками?

— Ну, да, — Марк недоумённо на неё уставился.

— Уж я-то знаю, что скрывается за этим эвфемизмом! Пойду к себе, а ты свяжись с ним ещё разок.

— Ещё раз? Хочешь что-то узнать?

— Попросить. Сущий пустяк, — хитрая улыбка засияла на её лице. — Всего лишь последить за одним сервером…

Минутная стрелка на стенных часах рвалась довершить полный оборот, а часовая застыла почти вровень с десяткой. Но никто не обращал внимания на пыльный, выцветший циферблат. Никто не следил за временем, потому что время утратило свой смысл. Никому не было дела до времени, ведь никто не боялся опозданий. Работа и время приобрели связь характера столь тесного, что вместе с первым будто бы исчезало и второе. И так — каждое воскресенье.

Просторный зал гремел посудой, утопал в эхе голосов. Сотни челюстей пережёвывали пищу, парили над тарелками сотни рук, хаотично метались взоры — но лишь один следил за временем. Алекс глядел на часы, не задумываясь даже о том, как редко делал это по воскресеньям.

— В воскресенье? В это воскресенье? — всплыл в памяти голос Агаты.

— Да, послезавтра, — отвечал Алекс, — или вы хотите тянуть ещё неделю?

Пятничным вечером по окончании смены все собрались в комнате Агаты: лучшем, по собственному её мнению, для этого месте. Бригадирша обитала в одном из четырёх домов, чьи фасады выходили к центральному скверу. Внешне они были неотличимы от своих соседей, таких же трёхэтажек из светло-бежевого кирпича. Вся разница крылась внутри: комнаты были куда просторней, вдобавок к чему жильцы могли похвастаться повышенными удобствами и меблировкой, которая значительно выигрывала при сопоставлении с обиталищами большей части посельчан.

Жильё здесь выделялось только лучшим из лучших — «ударникам тыла» — а переезд сюда для многих становился мечтой всей жизни. Те же, кому удавалось-таки этой цели достичь, прикладывали все усилия, чтобы ненароком не лишиться заслуженного места. И хотя бригада Агаты в прошлом была на хорошем счету, безумный уровень конкуренции за вожделенные комнаты не подпускал сюда никого, кроме самой бригадирши.

В её жилище, кроме расширенной спальни и отдельных санузла с ванной, имелся даже кабинетик, куда набились сначала пятеро: Алекс, Агата, Тимур, Борис и Пётр. Последнего, посовещавшись, решили ввести в курс дела, что было исполнено днём ранее. В момент рокового обрушения бригадный медик находился в самой гуще событий, а затем часто навещал Эдуарда в больнице — хотя бы поэтому Алекс рассчитывал на его лояльность.

Когда пришла Мари, все посвящённые впервые оказались в одних стенах. Она принесла свёрток, содержимое которого было сразу же выложено на стол: пара ключей, один маленький, другой побольше.

Тимур поочерёдно повертел их в руках.

— Если этот от решётки, от чего второй?

— От перехода между литейным цехом и обогатителем, — тихо сказала Мари, стоявшая подле брата.

— Соваться в обогатитель мы не планировали, — сказала Агата, и, судя по реакции остальных, та же мысль возникла не у неё одной.

— Придётся, — ответил Алекс. — В воскресенье шахту закроют, попасть туда незаметно можно будет только через обогатитель, по переходу.

Пётр, почесав волосы на затылке, переглянулся с Борисом:

— Хм… а ведь хитро придумано.

— Насчёт воскресенья… — начал Тимур без особой уверенности в голосе, — Хочешь сказать, ты уже всё обдумал? — обратился он к Алексу.

— Только то, как пройти в шахту и вернуться. Остальное, сам знаешь — дело случая.

— Допустим, — Агата сложила руки на груди. — С тобой всё ясно, а от нас что требуется?

— Не хочу никого принуждать идти.

— Ну, брось, Алекс. Я-то уж точно в деле, — включился в разговор Борис.

— Я тоже пойду, — заявила Агата.

— Я с вами, само собой. Эта ночная активность стражей мне покоя не даёт, — присоединился Тимур.

Мысль об участии инженера возвратила Алекса к реальности. Вокруг снова была столовая, залитая лучами утреннего солнца.

Беспокойство овладело им: а что, если Тимур забыл обещанные планы старой шахты? Алекс попытался отыскать его в голосящей, скрипящей стульями толпе, но тут же бросил эту затею; среди множества лиц не встречалось знакомых. Чуть поразмыслив, он убедил себя в том, что Тимур опять завтракал рано и вернётся лишь к назначенному времени.

Люди приходили, расправлялись с пищей и спешили прочь, а их места за столом тут же перехватывали другие. Они ели, отвлекаясь лишь на разговоры, не обращая внимания на Алекса, который покидать столовую почему-то не торопился.

Он взглянул на часы — наверное, в тысячный раз. Те показывали десять минут одиннадцатого.

Звон посуды и скрип стульев становились громче; толпа постепенно убывала. Когда в столовой осталось не больше дюжины человек — в основном, заспавшихся и пришедших слишком поздно — Алекс встал из-за стола и устремился к выходу. Но по лестнице спускаться не стал, повернул налево.

Здесь был короткий аванзал, где по дальней стене тянулись умывальники, напротив них — двери в мужскую и женскую уборные. У одной из раковин стоял Пётр, с особой тщательностью вытирающий руки салфеткой; вблизи — больше никого. Встретившись с ним глазами, Алекс молча зашёл в мужской туалет, медик — следом.

Задача Петра была несложной, но оттого не менее важной. Согласно плану, он ждал в корпусе обогатителя, контролируя ситуацию до возвращения Алекса и остальных из шахты, чтобы затем помочь им незамеченными пройти обратно в главное здание комбината. Хотя сам обогатитель, как и переход между корпусами, по выходным пустовал, такая предосторожность не была лишней: в любой момент здесь могли появиться, например, ремонтники оборудования или уборщики из дежурных бригад. Пётр без возражений принял на себя эту роль.

— Ключ от перехода у тебя? — спросил Алекс, убедившись в отсутствии посторонних.

— Да, — медик с осторожностью выглянул поверх туалетных кабинок, плотно ли закрыта дверь в коридор. — Я всё проверил. На третьем пока тихо.

— Тогда давай туда. Отопрёшь дверь — спрячься за ней. Скоро будем.

Пётр кивнул и вышел. Оставшись один, Алекс заперся в кабинке и стал ждать. Какое-то время до уха доносилось лишь журчание воды в трубах да постукивало что-то внутри бачка; сквозь приоткрытую форточку было слышно, как изредка громыхают по окружной дороге грузовики.

Но вот в коридоре затопали сапоги, дверь туалета распахнулась; высунув голову, Алекс опознал в вошедших Бориса с Тимуром и вылез из кабинки.

— Агата сразу за нами. Можем выдвигаться, — сообщил Борис.

— Тим, планы? — Алекс изучающе оглядел инженера.

Вместо ответа тот похлопал по сумке у себя на плече.

Они вернулись обратно в аванзал. На лестничной площадке встретили Агату и вместе поднялись на третий этаж, не забывая по пути осматриваться. Отсюда, сквозь широкое окно, был виден бетонный короб перехода, что через каких-нибудь двадцать метров упирался в торец обогатителя.

— Это мы, — тихо сказал Алекс, приблизившись к железной двери правее ступеней.

Дверь открылась, но не до конца. Из щели выглянуло настороженное лицо Петра, затем сразу исчезло. Распахнув створку — теперь полностью — медик запустил всех внутрь.

Они перевели дух: боязнь быть застуканными там, где находиться не следовало, отступила, хоть и не миновала совсем.

Электрический свет не работал, и в помещении за железной дверью царила полутьма. Косые лучи из окошек взрезали её насквозь и падали на обездвиженный конвейер. По ширине как кузов грузовика, с загнутыми точно рога бортами, лента стелилась перпендикулярно входу.

Первой молчание нарушила Агата:

— Пойдём вдоль. Он выведет к шахте, тут не ошибиться.

— Давай с нами, — Алекс махнул Петру. — Дорогу знать тебе не помешает. Потом вернёшься.

Когда миновали перешеек между двумя постройками, в путанице цехов пришлось немного побродить. Практически лишённый окон, куб обогатителя внутри оказался ещё мрачнее, чем снаружи. Повсюду громоздились конструкции механизмов в два человеческих роста, с покатыми краями, множеством труб, вентилей и клапанов; от одного к другому петляла, распадаясь на несколько рукавов, полоска конвейера. Тихий гул разносился по залам, но трудно было определить его источник, словно гудело само здание. Воздух сковывала невыносимая духота.