Ангел Габриеля - Страница 19

Каждый раз, когда у нее начинались боли, он содрогался вместе с нею. Тогда ему казалось, что в такие моменты время тянулось бесконечно, а когда она отдыхала, бежало с прежней быстротой. Гейб ходил взад-вперед, поправлял ей подушки, вытирал лицо, а затем снова опускался на колени, чтобы проверить, как продвигаются роды.

Он слышал, как в соседней комнате трещит огонь, но все же беспокоился, чтобы в доме не стало слишком холодно. Затем его стала беспокоить жара, потому что измученное родами тело Лоры горело, как печь.

Он не знал, что роды могут быть такими тяжелыми для женщины. Он понимал, что она на грани полного изнеможения, но ей постоянно удавалось обрести второе дыхание, кое-как заряжаясь энергией в короткие перерывы между схватками.

Боль, невероятно сильная, невероятно безжалостная, казалось, разрывала ее. Рубашка Лоры уже промокла от пота, а Гейб постоянно тихо ругался, заставляя ее чаще дышать и сосредоточиться на своей работе. Все его амбиции, радости, печали ушли куда-то далеко. Гейб был полностью погружен в процесс рождения новой жизни.

Иногда ему казалось, что она слабеет, что новая жизнь, стремящаяся вырваться наружу, истощает ее. Но проходило немного времени, и она, похоже, обретала новые запасы сил. В ее лице читались неистовство и смелость, с которыми она стремилась вперед, с нетерпением ожидая, чем же закончится эта пытка.

Ты выбрала имя? — спросил он, надеясь отвлечь ее.

Я составила списки. Иногда ночью я пытаюсь представить, как будет выглядеть ребенок, пытаюсь… о господи!

Держись! Дыши, ангел! Дыши!

Не могу! Я должна тужиться.

Нет, нет, еще не время. Скоро. — Стоя у изножья постели, он провел по ней рукой. — Дыши, Лора!

Ее сосредоточенность то появлялась, то куда-то исчезала. Если бы она могла посмотреть ему в глаза, чтобы почерпнуть из них силы!

— Я больше не могу!

— И не надо! Я уже вижу головку! — Гейб оглянулся на нее, и в его голосе звучало удивление. — Я ее вижу! Давай, Лора, поднатужься!

Страдая от головокружения, напрягшись от усилия, Лора снова начала тужиться. Она слышала долгий гортанный стон, но не сознавала, что это ее голос. Гейб закричал на нее, и в ответ она машинально снова начала дышать.

— Хорошо, замечательно! — Он едва узнал свой голос и свои руки. И то и другое дрожало. — Головка уже вышла! Малыш очень красивый! Сейчас пойдут плечики!

Она взяла себя в руки, отчаянно стараясь взглянуть на ребенка.

— О господи!

Слезы смешались с потом, и она закрыла рот рукой.

Какой маленький!

И сильный, как бык! Плечикам придется помочь. — Со лба Гейба тек пот. Он обхватил рукой головку ребенка и склонился над ней. — Давай же, Лора, посмотрим на остальное!

Она впилась пальцами в одеяла и уронила голову.

И родила. Сквозь свое прерывистое дыхание она услышала первый крик.

— Мальчик! — У Гейба повлажнели глаза, когда он взял в руки маленькое тельце. — У

нас сын!

Лора засмеялась сквозь слезы. Боль и ужас были забыты.

Мальчик! Маленький мальчик!

С громким голосом, десятью пальчиками на ручках и десятью пальчиками на ножках! — Гейб крепко сжал ее руку. — Настоящий ангел!

Их пальцы переплелись над младенцем, и хижина огласилась высокими негодующими воплями новорожденного.

Лора не могла отдыхать. Гейб уговаривал ее поспать, но она не могла закрыть глаза. Малыш, которому был почти час от роду, был завернут в одеяла и лежал на изгибе ее руки. Он спит, думала она, но не могла не провести пальцем по его лицу.

Такой крохотный! Пять фунтов и семь унций на овощных весах, которые Гейб откуда-то выкопал и тщательно отмыл.

Семнадцать с половиной дюймов и светлый пушок на головке! Она не могла на него насмотреться.

— Он же никуда не исчезнет!

Лора посмотрела на дверь и улыбнулась. От усталости ее кожа сделалась бледной и почти прозрачной.

Но глаза сверкали торжеством.

Я знаю. — Она поманила Гейба рукой. — Я рада, что ты пришел, — сказала она, когда он сел на постель. — Ты, конечно, очень устал, но, пожалуйста, посиди с нами хотя бы минутку!

Это ты устала, ведь всю работу выполнила ты! — пробормотал Гейб, проведя пальцем по щеке младенца.

Неправда, и это первое, что я хочу сказать. Без тебя я бы не справилась.

Конечно справилась бы. Я был просто болельщиком!

Нет! — Лора требовательно сжала его руку. — Ты так же ответствен за его жизнь, как и я. Я помню, ты говорил о твоем имени в свидетельстве о рождении, о том, что ты нам поможешь, но знай, в твоем поступке гораздо больший смысл! Ты помог ему появиться на свет! У меня нет слов, чтобы отблагодарить тебя! И не смотри так! — Она тихо засмеялась и опустила голову на подушки. — Знаю, знаю, ты ненавидишь, когда тебя благодарят, вот я и не делаю этого!

Не делаешь?

Нет. — Она передала ему ребенка. Этот жест говорил больше, гораздо больше, чем слова, за ним последовавшие. — Говорю тебе, сегодня ты получил больше чем жену.

Ребёнок, зажатый между ними, мирно спал.

Гейб не знал, что сказать. Он дотронулся до крошечной ручки и увидел, как она импульсивно согнулась. Как художнику, ему казалось, что он понял весь диапазон красоты.

Я читал о недоношенных детях, — начал он. — Вес у него хороший, и, если верить книге, ребенок, рожденный после тридцати восьми недель, находится в хорошем состоянии, но я хочу вас обоих отвезти в больницу. У тебя хватит сил завтра поехать в Колорадо-Спрингс?

Да. У нас у обоих хватит сил.

Тогда завтра утром отправимся. А сейчас ты хочешь поесть?

Как лошадь!

Он широко улыбнулся, но так и не смог заставить себя отдать ей ребенка.

Тогда, наверное, придется удовольствоваться бифштексом. А он не голоден?

Полагаю, он даст нам знать.

Как когда-то с Лорой, ему не терпелось набросать черты лица младенца.

А имя? Не можем же мы называть его он.

Конечно не можем. — Лора нежно погладила головку малыша. — Может быть, ты хочешь сам выбрать ему имя?

— Я?

— Да, может быть, у тебя есть человек, которого ты любишь, или имя, важное для тебя.

Я бы хотела, чтобы имя выбрал ты!

— Майкл, — пробормотал Гейб, глядя на спящего младенца.

Сан-Франциско. Конечно, Лора всегда хотела его увидеть, но никогда не думала, что приедет сюда с двухнедельным сыном и мужем. И она никогда не представляла, что ее отвезут в высокий, изящный дом на берегу залива.

Дом Гейба. И ее дом тоже, подумала она, нервно потирая большим пальцем обручальное кольцо. Глупо нервничать в таком красивом и большом доме. Смешно чувствовать себя маленькой и незащищенной, потому что здесь все дышало богатством и известностью.

Но Лора чувствовала.

Она вошла в выложенный изразцами холл, и ей нестерпимо захотелось снова оказаться в маленькой уютной хижине. В тот день, когда они уезжали из Колорадо, снова начался снегопад, и, хотя мягкий весенний ветерок и набухающие почки деревьев были великолепны, она поймала себя на том, что ей не хватает холодных, суровых гор.

Дом замечателен, — промолвила Лора, посмотрев на плавный изгиб лестницы.

Это дом моей бабушки. — Гейб поставил багаж и оглядел знакомое помещение. Этот дом он всегда ценил за его красоту и пропорциональность. — Она жила в нем после свадьбы. Показать тебе его или сначала отдохнешь?

Лора почти поморщилась. Гейб говорил с ней, словно с гостьей.

Если бы у меня была возможность отдохнуть столько, сколько мне хочется, я бы проспала весь год!

Тогда я провожу тебя наверх. — Гейб знал, что говорит вежливо, очень вежливо, но он нервничал с тех пор, как они сошли с борта самолета. Чем больше они удалялись от Колорадо, тем больше от него отдалялась Лора. Вроде бы ничего конкретного, но чувствовалось что-то не то.

Взяв два чемодана, он поднялся по лестнице. Он привел в дом свою жену и своего сына. И не знал, что им сказать.