Ангел - Страница 3

Она достала из шкафчика в ванной пузырек с валиумом, а потом принесла из кухни бутылку джина. Мартина и в самом деле не смогла бы жить без своего сына. Жить с грузом на совести из-за того, что ее не было рядом, когда малыш больше всего нуждался в помощи. Жить, вспоминая, как он лежал без сознания в комнате на втором этаже, пока она бессмысленно развлекалась с мужчиной, которого даже не находила особенно привлекательным. Муж ясно дал понять: она больше не будет частью жизни Джейми, значит, ей осталось только принять эти таблетки одну за другой, запивая каждую глотком джина. Она еще не успела полностью протрезветь после вина, выпитого за ужином, и решение далось легко. Она уходила на своих условиях, желая дать мужу почувствовать такую же боль потери, какую испытывала сама. Пусть он пожалеет о том, как разговаривал с ней, поймет, что ему стоило вовремя вернуться домой, чтобы спасти жену. Ей хотелось заставить его осознать, что в случившемся есть немалая доля его вины. На сей раз последнее слово останется за ней.

Гэбриел Уэбб стал убийцей. Он еще сам не знал об этом, но до конца дня ему предстояло изведать чувство, которое испытывают, отняв чью-то жизнь. А пока он включил громче музыку в спальне, чтобы заглушить голоса родителей, ссорящихся из-за него.

Их реплики то и дело сводились к тому, что он «окончательно отбился от рук» и его необходимо «жестче контролировать». Мать предлагала отправить его пожить у тетки в Челтнэме. Отца обуревала идея отдать сына в армию, где тот поймет, «как хорошо было дома». А все потому, что Гэбриел отпустил волосы до плеч и иногда подводил глаза косметическим карандашом.

Он натянул панковские брюки в красную клеточку и обулся в тяжелые башмаки «Нью рокс», продев шнурки через хромированные люверсы в их передней части. Перебрал верхнюю одежду, выбирая, что наденет сегодня. Какой наряд наилучшим образом подойдет к запланированному. Мобильный телефон подал сигнал, и Гэбриел взглянул на дисплей. На нем отобразилось множество эмодзи, каждый из которых означал возбуждение его подружки Эммы, фигурировавшей в списке контактов как Прозерпина, Римская Богиня и Королева Преисподней. Он же в ее телефоне значился под псевдонимом Плутон, Бог Смерти. Мрачная и темная символика – вот чем по большей части привлекали их готы[1]. Сегодня вечером они собирались на концерт нью-металл группы «Апокалиптика»[2] в местом клубе – редкий случай в нынешнем Эксетере, где по всему городу расплодились сплошные джин-бары для артизан-хипстеров[3].

Гэбриел влез в черную, всегда как будто мокрую на вид велосипедную куртку. Она подчеркивала его стройную мускулистую фигуру, и ему нравилось, как Эмма смотрела на него, когда он был в этой куртке. Он ловил взгляд подруги на своей груди, а она тяжело сглатывала, подавляя желания, вызванные видом его тела, до той поры, пока они не оставались наедине.

Затем он вынул из шкафа черный кожаный корсет на ремешках с застежками и надел его, хотя в голове вертелись насмешки родителей: «Мужчина в корсете? Вот умора!» Он не утягивал талию. Он отдавал дань моде, а вовсе не стремился подчеркнуть сексуальность. Впрочем, его не особенно беспокоило мнение родителей. Одежда – это способ самовыражения. Он совершенно не собирался шокировать кого-то или демонстрировать дух воинственного протеста. Но всегда удобнее быть «в своей шкуре», а в этом наряде Гэбриел ощущал себя особенно хорошо. Он обернул запястья и предплечья черной изолентой, потом черным карандашом для подводки глаз нарисовал звезду на левой щеке. Все. Он готов.

Когда Гэбриел вышел на кухню, мать глубоко вздохнула и полностью сосредоточилась на содержимом раковины. Она явно не хотела участвовать в разговоре, который неизбежно должен был начаться.

– Какого дьявола? Во что это ты вырядился?

Лицо Майкла Уэбба, отца Гэбриела, приобрело грозное выражение, в чем не было ничего необычного. В последнее время он всегда так приветствовал сына.

– В одежду.

Гэбриел взял яблоко и надкусил его. Он на голову перерос отца, но все равно чувствовал дискомфорт. Он не скажет того, что хочет. Никогда не говорил и сейчас не будет. Он послушает ворчание отца и все равно уйдет. Так лучше.

– Ты же не девка, черт бы тебя побрал! Когда начнешь вести себя как настоящий мужчина? – подпустил шпильку отец. – Кто возьмет на работу человека, который так выглядит? Бога ради, тебе уже девятнадцать. Не пора ли повзрослеть?

– На такую работу, как твоя? Это ты имеешь в виду? – парировал Гэбриел. – Значит, я тоже должен превратиться в дрона?

– Моя работа дроном помогает оплачивать покупку ужасных штанов, которые ты носишь! Что за дурацкие полосы и цепи с тебя свисают? Какое послание они доносят до окружающих?

Отец с силой потянул за веревку, на которой держались брюки, словно хотел порвать ее. Потом посмотрел на сына с презрительной усмешкой.

Гэбриел улыбнулся в ответ, не разжимая губ. Он раздумывал, не врезать ли папаше в челюсть, как сделал однажды.

– У тебя ко мне что-нибудь еще?

Он наклонился к отцу, скрестив с ним взгляды и упорно стараясь не отвести глаза первым.

Злоба в отцовском взгляде на мгновение померкла от неожиданности.

– Не провоцируй меня на разговор о твоем лице. Мужчины не пользуются косметикой. И что это еще за звезда? С ней ты похож на коммуниста хренова!

– Майкл! Следи за языком! – вмешалась все-таки Пенни, мать Гэбриела.

– Встречаюсь с друзьями, возможно, ночевать не приду.

Гэбриел вышел, покачивая головой, и летящие вдогонку оскорбления отца звучали все глуше по мере того, как он удалялся от входной двери. Он повел себя как никогда неуважительно, но именно сегодня не мог долго выносить всю эту чушь. Было бы жалко позволить отцу испортить его превосходное настроение. Он шел на свидание с Эммой. Он заранее отправил сообщение, подруга, наверное, уже ждет. Она живет всего в трех кварталах.

Впервые Гэбриел обратил на нее внимание, когда она работала в ближайшем супермаркете, порой трудясь и по выходным. Причем всегда приосанивалась, если он проходил мимо, и потому понятно было, что тоже положила на него глаз. Однажды он пригласил Эмму на свидание. Она мгновенно согласилась, и дальнейшее стало частью их совместной истории.

Она стояла перед своим домом в компании новой подружки Лианн. Гэбриел заметил, что при виде него глаза Эммы загорелись, и она с шумом втянула воздух, что неизменно возбуждало его. Он знал, о чем она успела подумать, быстро окинув взглядом его тело. Он чувствовал то же самое. Между ними всегда возникало что-то вроде электрического поля; рядом с ней у него невольно сбивалось дыхание и восстанавливалось, только когда они снова оказывались в объятиях друг друга. Он всегда предвкушал следующий поцелуй.

– Ты снова сменила прическу.

Он указал на ее волосы: корни она выкрасила в неоново-красный, а остальные пряди черным спутанным покрывалом ниспадали на спину. Эмма прикусила вдетую в губу сережку и улыбнулась Гэбриелу. Лианн явно понятия не имела, до какой степени мешается, повиснув на руке подруги. Глаза Эммы сказали: «Позже», и Гэбриела странным образом взволновала вынужденная необходимость подождать с ласками.

– Мы встретимся с приятелями Лианн. Они тоже пойдут с нами.

Гэбриел не слишком хорошо знал Лианн, которая в последнее время крепко привязалась к Эмме. Обе работали в супермаркете «Теско» по субботам. Втроем они пошли через Хеавитри и автобусную станцию. Потом двинули на окраину. Миновали тюрьму, достигли ограды, которая отделяла железную дорогу от улицы, чтобы местная малышня или кошки не соскользнули на рельсы и не угодили под поезд.

Начало моросить. У ограды Гэбриел заметил двух парней лет под двадцать, которые ждали их под дождем, натянув капюшоны. Лианн перепрыгнула через проволочную сетку и скрылась по другую сторону. Гэбриел и Эмма последовали за ней.