Анекдоты и тосты от Раневской - Страница 2

Мы с организмом договорились: я прекращаю мучить его диетами, а он разрешает мне курить.

После очередного пребывания в больнице, Фаина Георгиевна изрекла:

– Неизлечимых болезней нет. Просто, не все больные доживают до своего излечения.

На вопрос о состоянии здоровья Раневская со вздохом ответила:

– Ни состояния, ни здоровья. Одна симуляция.

– Фаина Георгиевна, вам нужно бросить курить. Ну, соберите вы свою волю в кулак, – просил актрису режиссер Юрий Завадский.[1]

Раневская вздохнула:

– Кулак слишком большой получится, могут не понять…

После продолжительного лечения Фаина Раневская вышла из больницы.

– Фаина Георгиевна, ну как? – спросили актрису знакомые.

– Плохо!

– Что такое?

– То процедуры, то уколы, то осмотры… Совершенно некогда было поболеть!

Об одном я помню точно: у меня склероз!

Парадокс медицины: чтобы поставить человеку точный диагноз, нужно произвести вскрытие. Но так как вскрытию никто подвергаться не хочет, лечат по приблизительным диагнозам.

– Фаина Георгиевна, какой диагноз вам поставили? – спросили актрису коллеги.

– ЧЕЗ.

Полдня думали, что это может быть такое. Спросить стеснялись, но любопытство оказалось сильнее стеснительности.

– Так что же это все-таки за таинственная болезнь такая? Как расшифровывается ЧЕЗ?

– ЧЕЗ? Черт Его Знает.

– Что вам сказал врач по поводу предстоящей операции? – спросили Фаину Георгиевну.

– Успокаивал. Это у него двадцатая такая. Должно же, в конце концов, получиться.

Врач, осматривая Раневскую:

– Ну что, голубушка, спите хорошо? Не беспокоят ли вас ночные кошмары?

– Мне вполне хватает дневных кошмаров, доктор.

N терпеть не могут врачи, он безнадежно здоров.

– Фаина Георгиевна, какое средство для похудения лучше остальных, не подскажете?

– Зависть.

N халявный уксус не пьет, потому что диабетик.

– Почему вы не сделаете пластическую операцию? – спросила Фаину Георгиевну одна знаменитая актриса.

– А толку? Фасад обновишь, а канализация все равно старая.

Моя любимая болезнь – чесотка: почесался и ещё хочется. А самая ненавистная – геморрой: ни себе посмотреть, ни людям показать.

«В больнице, помимо борьбы с моим инфарктом, врачи боролись с моей бессонницей. Начали со снотворных: различные комбинации, интервалы, количества – в 19.30 – таблетка димедрола, в 20.00 – таблетка намбутала и полтаблетки ноксирона, в 21.00 – ноксирон и мелинал и т. д. Никакого эффекта. Однажды утром заходит докторша с просветленным лицом, полным надежды.

– Ну, сегодня вы хорошо выспались?

– Отвратительно! Заснула часов в пять-шесть.

– Но, Фаина Георгиевна, я же вчера вам дала успокоительное для буйнопомешанных!

– Правда?

– Ну конечно.

– Как жаль, что вы мне раньше этого не сказали: может быть, тогда бы я заснула…»

Однажды Раневскую спросили, что она думает об облысении.

– Облысение – это медленное, но верное превращение головы в жопу, – не задумываясь ответила актриса. – Сначала по форме, а потом и по содержанию.

Когда я просыпаюсь утром и чувствую, что у меня ничего не болит, я думаю, что уже померла.

…Все приятное в этом мире либо вредно, либо аморально, либо ведет к ожирению.

– Вот ваши снотворные таблетки, Фаина Георгиевна, этого вам хватит на шесть недель.

– Но, доктор, я не хотела бы спать так долго!

«Кремлевская больница – кошмар со всеми удобствами», – писала в письме актриса.

– Этот доктор творит чудеса! – делилась с приятельницей Фаина Раневская. – Он буквально за считанные минуты вылечил все мои болезни.

– Но каким образом? – изумилась приятельница.

– Доктор сказал, что все мои болезни – это всего лишь симптомы приближающейся старости.

Оказавшись в больнице, Фаина Раневская никак не могла заснуть. Пригласили психиатра.

«Пришел пожилой мужчина с седым венчиком на голове и добрыми глазами.

– Расслабьте мышцы, – попросил он, – закройте глаза, и будем спать.

Он удобно раскинулся в кресле и начал умиротворенно:

– Вы в поле. Зеленая травка, тихо щебечут птицы. Над вами бездонное голубое небо, легкие облака, как бесчисленные стада баранов.

Психиатр старался, он говорил медленно и задушевно, используя хорошо знакомый стиль газетных очерков, чем очень смешил меня, но я старалась не показывать этого. Доктор шел по полям и лугам, заходил в широколистные дубравы. Голос его уже шелестел:

– А там за дубравой одинокий ручей, тихо журча, несет свои воды… Хрр-р.

Я вздрогнула: что это? Психиатр спал. Минут через пятнадцать он открыл глаза, посмотрел на меня и улыбнулся:

– Ну вот и поспали, ну вот и молодчина!»

Одиночество, как состояние, не поддается лечению.

Фаина Раневская разговорилась с подругой о медицине. Подруга поинтересовалась у актрисы:

– Фаина, как ты считаешь, делает ли медицина успехи?

– А как же, – ответила Фаина Георгиевна. – В молодости мне каждый раз приходилось раздеваться у врача, а теперь достаточно показать язык.

Я себя чувствую, но плохо.

Чем я занимаюсь? Симулирую здоровье.

Ночью болит все, а больше всего – совесть.

Склероз нельзя вылечить, но о нем можно забыть.

После инфаркта:

– Если больной очень хочет жить, врачи бессильны.

Фаина Георгиевна Раневская была заядлой курильщицей. Как-то раз, осматривая ее, врач спросил:

– Чем же вы, милейшая, дышите?

– Пушкиным, – отвечала она.

– Вы заболели, Фаина Георгиевна?

– Нет, я просто так выгляжу.

Доктор, который лечил Раневскую, вспоминал, как его пациентка принесла мочу на анализ в термосе.

– Но почему же в термосе, а не в баночке? – выпучил глаза доктор.

– Ох, ни хрена себе, – недовольно заворчала актриса. – А кто говорил: «теплую неси»?

Кто-то из актеров позвонил Раневской справиться о здоровье.

– Дорогой мой, – пожаловалась она, – такой кошмар! Голова болит, зубы ни к черту, сердце жмет, кашляю ужасно, печень, почки, желудок – все ноет! Суставы ломит. Еле хожу… Слава богу, что я не мужчина, а то была бы еще и предстательная железа.

Актриса, служившая в Московском театре имени Моссовета пожаловалась на то, что ее муж невыносимо храпит.

– Это просто невозможно! Все перепробовали, ничего не помогает. Неужели нет надежного средства от храпа?

– Есть, – обнадежила коллегу Раневская. – Бессонница.

Приятельница Фаины Георгиевны посетовала, что ей нужно попасть на прием к окулисту, но там такие очереди – не пробиться.

– Зачем тебе окулист? – воскликнула актриса.

– Ну как же, зрение проверить.