Андрей Юрьевич (СИ) - Страница 42

— Куда эта дорога ведёт? — поинтересовался у мокрого и помятого боярина Романа Судиславича, Андрей Юрьевич, — ты же тутошний?

— Известно куда, в рассадник этих разбойников и людоловов Мункач или Мукачево по-нашему, что они у твоего отца отбили лет двадцать назад.

— Далеко это?

— Вёрст сто… Но по горам. Там и людей-то нет толком. Я только одно селище там знаю — Турку. Там лесорубы с углежогами живут и бортники. Жупаны их не трогают, медовухой дань с них берут и беличьими шкурками.

— Значит, нам туда дорога. За два дня доберёмся, если прямо сейчас тронемся.

— А Перемышль? — обступили его бояре.

— Ну, там две дружины и лучники конные. Коман… Воеводы опытные. Справятся, нужно только весточку им послать, чтобы как разделались с разбойниками, двигали в сторону Мукачева. Будем родича моего короля Карла Роберта к миру принуждать.

— Шаробер.

— Что?

— Так своего короля сами венгры зовут.

— А чего, к Шароберу. Так к Шароберу. Наведаемся в гости.

Событие шестидесятое

Debellare superbos

Подавлять гордыню, непокорных.

Ага! Два дня. По тропке? Дорогой это точно назвать нельзя. Карпаты, это не Гималаи, даже спорить не о чём. Ни тебе снежных вершин красивых, ни отвесных синих каменных утёсов, не менее красивых. Тут зелёные, заросшие вековыми дубами, холмы скорее, чем горы. Тем не менее, Турка эта, которая вроде рядом совсем, из-за того, что приходилось, растянувшись на несколько вёрст, двигаться цепочкой по одному человеку, а телегам иногда помогать на очередной холм взбираться десятком человек, нарисовалось только к вечеру.

И опять князь Владимирский окарался. Мог бы вперёд на лошадях лучников и арбалетчиков отправить. Жупаны были в селище, отдыхали и видимо хотели заночевать, но шум приближающего войска их вспугнул. Даже отобранную видно у бортников медовуху не допили и умчались, поднимая пыль, дальше на юго-запад. Преследовать не решились. Уже вечереть начинает, и можно на засаду наткнуться.

В принципе, никуда не денутся. Раз направляются в Мукачево, то там и затворятся за стенами. Организуют оборону? А пусть. Жители уйдут в город под прикрытие стен, и их не убью и не ограбят его бояре со своими дружинниками. Почему-то ни грамму не сомневался профессор Виноградов, что его вои это не белые и пушистые рыцари без страха и упрёка, а жестокие и жадные до «пограбить» средневековые воины. Не они такие. Жизнь сейчас такая.

А вот у Андрея Юрьевича появилось желание дедову землицу взад возвернуть, и правление начинать с грабежей и убийств не хотелось.

Переночевали и проследовали дальше за отступающими унграми. Только на этот раз князь выслал вперёд своих спецназовцев с десятком конных лучников. Если жупаны выставили засаду, то отобьются и уйдут к своим, а если застанут тех на привале, то стрелами забросают.

Но… не свезло. Жупаны видимо поняли, что идут по их следам и по их души упорные и серьёзные силы, и двигались без остановки до самой темноты, намного быстрее преследователей.

На третий день, почти перевалив через горы, встретили первые поселения. Народ разговаривал на двух языках. Были русские жители, были венгры. Они друг с другом не воевали и вместе дружно сбежали бы в леса при появлении войска, но разведка появилась неожиданно и с разных сторон, и люди убежать не успели, заперлись в домах — полуземлянках и сидели там тихо, молясь, наверное.

Старосту этого поселения привели к Андрею Юрьевичу конные дружинники, покалывая в спину копьями, чтобы бежал шибче.

Да, были жупаны, ушли недавно. Конечно, в Мункач, куда же ещё. Сколько их? Не знаю, может пять десятков, может семь. А может и восемь. Сильно спешили. До Мункача? Вёрст-то? Не знаю. На лошади полдня. Селище-то? Свалява пан круль. Али пришли опять нас под себя забрать? Заберите уж шибче. А то житья от жупанов нет. Понаехали. Все грабют, та грабют, да женок с дочками насилуют. Оборони милостивец.

А через четыре часа и в самом деле подъехали к городу. Более того — большому городу. Он выплеснулся за пределы крепости и городской стены тремя языками посадов. Два на одном берегу реки, а один, поменьше, на другом. С холмов видно было, что непрерывным потоком люди с узлами идут к городу из селищ окрестных и посадов. Конные спихивают с дорог в кусты придорожные людей, хлеща и их, и коней своих плётками. Телеги, видимо брошенные, заполонили всё пространство у городских ворот, понятно, город хоть и не маленький, а если несколько тысяч человек добавится, и каждый с телегой, то там и развернуться негде будет. Даже не так, просто не влезут туда телеги. Потому, стражники на воротах и те самые жупаны, наверное, заставляют смердов или даже богатых горожан и мастеров тащить за стену пожитки на себе, бросив подводы.

— Мы никуда не спешим. Пусть спокойно прячутся все за городские стены, — остановил норовивших броситься в атаку бояр князь Владимирский.

— Так можно на их плечах ворваться в город, княже! Не успеют в такой сутолоке ворота закрыть! — прямо кричал в лицо Андрея Юрьевича один из бояр.

— Нет. Мы не будем захватывать город и там резню устраивать. Этот город и вся земля вокруг приданное моей бабки, а значит — это моя земля, мой город и мои люди. Зачем же мне убивать своих людей и жечь, и грабить свой город? Они с радостью откроют нам ворота сами.

— Сомневаюсь я, княже, — боярин брызгать слюной перестал, — Они уже послали весть королю, и скоро сюда войско придёт, а они это время будут за стенами сидеть и в нас стрелы пущать. Эх, такую возможность упустили.

— Забьёмся, что сами ворота откроют?

— Али ты волхв, княже?

— Нет. Я просто знаю, что с нами бог, а если он с нами, то кто против нас устоит⁈

Глава 21

Событие шестьдесят первое

De lingua stulta incommoda multa

Из-за глупых слов бывают большие неприятности.

Погода стояла замечательная, лишь прохладный ветер, скатывающийся с Карпат в низину, нёс прохладу, заставляя людей на ночь искать убежище.

— А если Шаробер приведёт большое войско⁈ — боярин Андрей Дрозд оглядел, сидящих на лавках в большом дому, сбежавшего за стены Мукачева местного богатого купца, пятерых галицких бояр, которых сам сюда и пригласил.

— Шаробер? Не о том думаешь, Андрей Андреевич. Отойдём к себе. Нужно о поганых думать. Можно было откупиться и жить, как раньше. А теперь что? Теперь с этой данью мышами хан Азбек примчится со всем своим войском, и все города и селища пожжёт наши. Всех смердов поубивает и в полон к себе уведёт. Опять, как деды наши, будем по лесам скрываться и у ляхов. Объясни мне, зачем было будить лихо? — невысокий чернявый лет сорока боярин в накинутой на плечи свитке из тёмно-красного атласа обвёл всех присутствующих чуть затуманенным взглядом маленьких карих глаз. Мёда было выпито уже прилично и языки у бояр развязались.

— Ты, Константин Богуславыч, верно говоришь. Азбек, разъярённый, сам прибудет со многим войском обидчика покарать. Дурной князь у нас ныне. Может, пригласить зятя его Димитрия — литовца на стол? Тот хоть и молод, а разумен. Не в бой рвётся, а Луцк отстраивает. Крепость там каменную возводит с тремя большими башнями. Немцев призвал в зодчие. Торговлю развивает.

— Не, Андрей Андреевич, пока жив князь Андрей, ничего у нас не выйдет. Он своей потачкой городам и купцам их на свою сторону перетянул. Каждый город придётся штурмом брать. И церковь за него будет. Ничего не выйдет, пока он жив. И опять же, как это весной хана Азбека от похода на нас остановит. А вот если ему голову прислать Андрееву, да дань собрать настоящую, то может и минует нас лихо.

— Так волынцы, слышал я, пытались его несколько месяцев назад отравить, да вместо него инока отравили. Епископ Владимирский их анафеме предал. Не нашли, кто на это пошёл. Может, нам нужно с ними стыкнуться, и ещё раз яду в еду, али питьё князю подмешать? — из угла скрипучим голосом предложил пожилой уже мужчина с седой почти бородой и совершенно белыми усами.