Андрей Кончаловский. Никто не знает... - Страница 51

не казался обреченным скатиться в пропасть, стоял неколебимо и незыблемо. Такой, думал я,

была бы Россия, если бы не революция…»

В Венецию Кончаловский отправится со съемок своего второго полнометражного фильма

«История Аси Клячиной, которая любила, да не вышла замуж». Если до «Первого учителя» он

чувствовал себя еще неуверенно в роли режиссера, то после международного признания

картины пришло ощущение владения ремеслом. Но наступил 1967-й, и «Асю» положили «на

полку».

2

Пройдет еще немного времени — Наташа и Андрей окажутся в известном учреждении,

дожидаясь совершения процедуры развода. Жена попросит мужа честно сказать, изменял он ей

или нет. «Нет!» — ответит тот. Но чутье не обманет молодую женщину. Девушка со скуластым

лицом, вздернутым носом, раскосыми татарскими, совершенно голубыми глазами, с

темно-русыми волосами, по имени Маша Мериль уже успела покорить воображение Андрея.

Их знакомство состоится на Московском международном кинофестивале в том же богатом

событиями

1967 году. «Когда я увидел ее, у меня внутри все остановилось, остановилось потому, что я

был женат, у меня родился ребенок, очень дорогое мне существо…»

После отъезда очаровательной француженки между нею и Андреем наладилась

романтическая переписка. Он признается, что именно Маша Мериль стала тем критерием, по

которому окончательно оформился в его сознании образ идеальной супруги. Дворянка, княжна,

женщина европейской культуры — вот чего жаждала отравленная мечтательным Парижем душа

художника!

Много позднее, во время работы над парижской постановкой чеховской «Чайки», в

которой Мериль должна была сыграть Аркадину, между режиссером и актрисой возникло

странное напряжение. Вспышка ее раздражения, по рассказам Андрея, была слишком острой,

злой и резкой. Но все объяснялось тем, что после первого любовного свидания с ним еще там, в

Москве, Маша забеременела. Она пыталась сообщить ему об этом во время встреч в Праге.

Многое говорила по-французски. А он, взволнованный встречей, по его словам, кивал, но не все

понимал. Она казалась ему абсолютно недосягаемой. Молодая женщина ждала реакции. Не

дождалась. Подумала, что ребенок ему не нужен. И вышла замуж.

Волнующие встречи с Мериль в Чехословакии происходили как раз накануне Пражской

весны. Вспоминая об этом времени, Кончаловский говорит, что в его отношениях к власти очень

много изменил Николай Шишлин, которого знавшие его называли «самым нецековским

цековцем» и с которым дружили и Кончаловский, и Тарковский. Шишлин работал в ЦК КПСС,

в отделе Юрия Андропова, еще до того, как тот стал главой КГБ СССР.

«Коля и люди его поколения — Бовин, Арбатов, Черняев — сделали максимум возможного

для того, чтобы к власти не вернулось сталинское крыло партии… Конечно же, это был

либерально настроенный человек. Это поколение людей пыталось сделать экономическую

реформу и перестройку — в 1968 году! Тогда это не получилось из-за Дубчека. Помню, как

встречал на аэродроме Колю Шишлина, приехавшего из Чиерны-над-Тиссой. Он сказал: «Все,

мы погибли! Все, что мы двадцать лет делали, пропало. Мы ползли в темноте к окопам

неприятеля, а Дубчек, мудак, решил, что уже время. Вскочил и закричал: «Ура!» Они нас всех

накрыли. Всех!»

Коля — один из тех, кто изменил мое мнение о системе. Я чувствовал, что система не

монолитна. Внутри нее существуют достаточно позитивные и разумные элементы».

Виктор Петрович Филимонов: ««Андрей Кончаловский. Никто не знает. .»»

97

К серьезным размышлениям на эту тему Кончаловский вернется в 2000-е в своем

документальном цикле «Бремя власти».

3

Второй полнометражный фильм Кончаловского «История Аси Клячиной, которая любила,

да не вышла замуж» (1968) до сих пор, пожалуй, остается непревзойденным образцом

НАТУРАльности, естественности в отечественном кинематографе. Если «Романс о

влюбленных», например, на внешний взгляд казался абсолютным торжеством декорации, то

«История Аси Клячиной», напротив, утверждалась в убедительной правде натуры.

Подтверждение тому — и ее «страстной» путь к экрану, завершившийся фактическим

запрещением картины. Фильм выглядит разоблачительным в своей естественности («фактуре»!)

по отношению к тем декорациям лжи, которые порождала сама историческая реальность.

Премьера состоялась в конце декабря 1966 года на «Мосфильме», затем в маленьком зале,

в Доме кино. По впечатлениям киноведа Ней Зоркой, «это было больше чем одна талантливая

картина… Вслед за «Андреем Рублевым» утверждало себя, поднимало голову русское кино».

Тем не менее фильм положили «на полку».

Как это искони водится в нашем отечестве, «мысль народная» совпала с точкой зрения

начальства. Кинематографисты, по своей наивности, привезли готовую картину «на

зрительскую и общественную апробацию» в Горьковскую область. Два обсуждения состоялись

в районном центре Кстово и в Сормовском Дворце культуры. Для съемочной группы, ее

болельщиков, это был шок. Картину не приняли. Фактически, не приняли ее герои. «Историю

Аси Клячиной» сравнивали с «Кубанскими казаками» и уверяли, что вот там жизнь тружеников

села показана замечательно. Возмущались тем, что колхозники все в полевом да в грязном; что

много людей с физическими недостатками, инвалидов; что нет механизации и комсомольских

собраний…

После этих просмотров картина куда-то исчезла.

«В 1969 году, — с печалью вспоминает Зоркая, — мне удалось выписать в Институт

истории искусств фильм, отпечатанный в смехотворном количестве копий (одна? две? три?) под

иронически звучащим названием «Асино счастье». Впечатление было такое: вещь, сшитую

лучшим портным из прекрасного материала… изрезал какой-то сумасшедший и сшил как

попало…»

Сценарий фильма, написанный Юрием Клепиковым (1964), носил название «Год

спокойного солнца», родившееся спонтанно. Может быть, по той причине, что 1964-й был

назван так астрофизиками. Печатный экземпляр режиссерского сценария был утвержден к

запуску в производство за подписью председателя худсовета Третьего творческого объединения

М. Ромма в 1966 году. Затем — выход на натуру. Весь фильм сняли за период сбора урожая. 21

декабря 1966 года помечено окончание производства, 30 декабря — акт о выпуске. Небольшие

поправки, предложенные студией. Заключение Художественного совета творческого

объединения «Товарищ» выглядело так: «В результате поразительного эффекта от сочетания

профессиональных и непрофессиональных актеров, крупного и своеобразного таланта

режиссера А. Михалкова-Кончаловского, пошедшего на эксперимент, высокого класса работы

оператора Г. Рерберга и художника М. Ромадина… — получилась картина не просто хорошая и

даже отличная. Родилось произведение принципиально новое в нашем кинематографе».

Госкино потребовало сокращений и монтажных поправок: в сцене «первого хлеба», сцене

похорон деда, родов Аси, в финале картины. От 17 января 1968 года за подписью начальника

Главка по производству художественных фильмов Ю. Егорова поступила короткая бумажка о

том, что производственные поправки «не удовлетворили». Н. Зоркая констатирует, что

«архивные документы не говорят правды о том, как и почему картина не только была

полностью исключена из обращения, но запрещены были любые упоминания о ней. Запрещены

по так называемому «телефонному праву».

Интересны впечатления Зоркой от премьеры картины, состоявшейся через двадцать один

год после первых показов. В конце 1980-х фильм выглядит едва ли не идиллическим ретро на

Виктор Петрович Филимонов: ««Андрей Кончаловский. Никто не знает. .»»

98