Андрей Кончаловский. Никто не знает... - Страница 18

Кавалергардского полка, страдал душевным заболеванием, отчего сам был в отставке, а его

имущество и дети (Мария и Воля) под опекой. Опеку осуществлял будущий крестный Сергея

Владимировича — генерал-лейтенант В.Ф. Джунковский (1865—1938), во всех отношениях

примечательная фигура русской истории. Ему довелось быть командиром Отдельного корпуса

жандармов и товарищем министра внутренних дел. На этих должностях реформировал службу

политического сыска, упразднив, в частности, охранные отделения во всех городах империи,

Виктор Петрович Филимонов: ««Андрей Кончаловский. Никто не знает. .»»

35

кроме столиц. После Октябрьской революции неоднократно арестовывался. В последние годы

жизни был церковным старостой в одном из приходов Москвы, давал частные уроки

французского. В конце 1937-го его арестовали в последний раз и по приговору тройки НКВД

расстреляли на Бутовском полигоне.

Наконец, отец Сергея Михалкова и дед Андрея, Владимир Александрович Михалков.

Получил образование на юридическом факультете Московского университета. Именно он

передал родовую библиотеку в основной фонд Библиотеки Академии наук в Петербурге.

Родословной своей могла гордиться и бабка Андрея со стороны отца, урожденная Ольга

Михайловна Глебова. Ее предки служили на военном и государственном поприщах, активно

участвовали в походах и войнах, которые приходилось вести России. В роду Глебовых находят и

Михаила Павловича Глебова (1819—1847) — друга Лермонтова, секунданта на последней дуэли

поэта. По этой же — глебовской — ветви Михалковы связаны родством с князьями

Голицыными и графами Толстыми.

2

Сергей Владимирович Михалков родился в Москве 13 марта (28 февраля по старому

стилю) 1913 года в доме № 6 по улице Волхонке. Детство его протекало в Назарьеве. Позднее

семья должна была переехать в имение Ольгино в Амвросиевке, области войска Донского. От

этих дней в памяти остался запах персиков, разложенных на полу большой комнаты,

выходившей в сад. И казаки, охраняющие семью…

«…Могла ли наша семья спрятаться от бед и невзгод послереволюционной России

где-нибудь в Париже или в Берлине? Разумеется, могла. Почему же мой отец выбрал иной путь?

Почему он решил, несмотря ни на что, терпеть все, что суждено русскому народу? Должно

быть, и потому, что знал себя, знал, что истинно русскому человеку трудно, почти невозможно

прижиться в чужом, даже благодатном краю. Надо при этом учесть, что он был верующим

человеком и понятие долга перед людьми, Отечеством было для него не пустым звуком…»

Владимир Александрович Михалков, получив юридическое образование, занялся

птицеводством. В 1927 году он одним из первых откликнулся на приглашение

Терселькредсоюза перейти в эту организацию на постоянную работу в группе

специалистов-птицеводов. Его сын полагал, что отец покинул Москву не случайно, а желая

быть подальше от «органов», бдительно следящих за «бывшими».

Семья Михалковых поселилась на окраине Ново-Пятигорска. Владимир Александрович

целыми днями пропадал на птицефермах, на организованной им впервые в СССР

инкубаторно-птицеводческой станции, в командировках по Терскому краю. В свободное время

изобретал, писал. В 1932 году ему предложили возглавить кафедру в Воронежском

сельскохозяйственном институте. Он согласился. Но переехать на новое место работы и

жительства не успел — скончался в Георгиевске от крупозного воспаления легких.

Сергей Михалков начал писать в десять лет. Именно отец подтолкнул будущего поэта к

стихотворству. Окончив в 1930 году школу, Сергей решил направиться в столицу, чтобы там

начать самостоятельную жизнь. В дорогу получил сухо-рациональное письмо отца,

адресованное его сестре Марии: «Посылаю сына в Москву, чтобы попытаться поставить его на

ноги. Его задача — получить нужное для писателя образование путем работы в библиотеке,

посещения театров, диспутов, общения с людьми, причастными к культуре. Если в течение года

он сумеет двинуться вперед и будут какие-либо надежды, он поступит на завод работать и

потом будет учиться по какой-нибудь специальности».

В течение трех последующих лет Сергей трудится разнорабочим на Московской

ткацко-отделочной фабрике, затем — помощником топографа в геолого-разведочной

экспедиции в Восточном Казахстане и в изыскательной партии Московского управления

воздушных линий на Волге. А с 1933 года начинает более или менее регулярно печататься в

столичной периодике.

Своих предков по линии отца Андрей в мемуарах поминает скупо. Но сам отец не исчезает

из поля зрения сына. В одном из многочисленных интервью в дни его семидесятилетия на

Виктор Петрович Филимонов: ««Андрей Кончаловский. Никто не знает. .»»

36

вопрос, есть ли у него сейчас человек, на которого он смотрел бы снизу вверх, режиссер

ответил: «Конечно. Я не говорю о Рахманинове, Солженицыне, Бергмане. Я и на своего отца

смотрю снизу вверх». Мне кажется, фигура отца волнует Кончаловского и как художественный

образ, вырастающий в символ целого пласта исторической жизни Отечества, а то и — в некий

архетип.

Сергей Владимирович уже в 2000-м трезво говорил о себе как о «гражданине бывшего

Советского Союза, бывшем советском писателе». Но в непривычные для него времена вплоть

до самой кончины в 2009 году внимание общественности к старшему Михалкову тем не менее

не ослабевало. К патриарху уважительно обращались государственные лидеры этой поры. Он

выполнил заказ на новый текст Гимна страны. А его юбилеи приобретали широкий резонанс в

отечественных СМИ. С.В. Михалков всегда был и оставался знаковой фигурой для нашей

страны с ее непростым, противоречивым прошлым.

В то же время близкие и родные Сергея Владимировича, в том числе и его старший сын, в

один голос утверждают: в нем до седых волос сохранялось что-то, безусловно, детское,

подростковое по отношению к быту, к повседневной жизни семьи. Притом возиться с

маленькими детьми он не особенно любил, избегая заниматься этим как со своими

собственными чадами, так и с внуками и правнуками.

Андрей вспоминает тинейджерские выходки отца в уже преклонном возрасте, замечая

легкость, с какой тот все это совершал, что, «конечно, определяет во многом его характер».

«Он счастливый человек», — итожит свое восприятие тинейджерского поведения отца

старший сын. Так, наверное, бывают счастливы дети, не достигшие того уровня взрослых

рефлексий, когда многие знания только увеличивают скорби.

Младший сын, в свою очередь, наблюдал в отце «глубинную жизнь ребенка». Отцу, как

считала сама Наталья Петровна, вспоминает Никита Сергеевич, «всегда было 13 лет». Но вот

что удивительно при этом: она была убеждена, что Сергей Владимирович ее «сделал, то есть

создал ее как личность». Удивительно, поскольку члены семьи то и дело отмечают

необремененность Ми-халкова-старшего бытовыми проблемами, которые целиком возлагались

на Наталью Петровну, курирующую в этом смысле и мужа-подростка, почти по-матерински его

опекающую…

Он и сам признавался, что о воспитании детей не особо пекся. «Жена была духовным

стержнем семьи, а я, если можно так выразиться, кормильцем». Общественно-государственное

поприще было для него гораздо привлекательнее, чем жизнь в семье, от которой он, кажется,

все более отвыкал по мере роста собственного общественного веса. И в бытность пребывания

семьи у Петра Кончаловского в Буграх отец Андрона и Никиты наведывался туда только по

воскресеньям, и то очень редко. Не часто появлялся и на Николиной Горе. Приезжал и тут же

уезжал, не умел жить на даче. Похоже, в течение всей своей сознательной жизни он так и не