and action! - Страница 5

– И что происходит? – поинтересовался я.

– Моя камера его убила.

Я фыркнул.

Водитель предпринял еще одну попытку запустить желтого монстра, но на этот раз под капотом что-то взвизгнуло, и сразу стало понятно, что в ближайшее время машина никуда не поедет.

Мужичок тут же выскочил на тротуар и принялся терзать мобильник.

– Аб-ба-бажаю этих идиотов, – с каким-то мрачным удовольствием заметил Серега.

Его рассказ был недолгим, но вполне убедительным, несмотря на характерный для парня черепаший темп и манеру раскладывать сложные слова на части. Я не смог ни съязвить, ни уличить друга в приходе «белочки».

– Ты знаешь, я же вольный стрелок и в свободное от основной работы время беру халтурки, – мурлыкал он, посасывая третью бутылку пива. – Ну, там, свадьбы, юбилеи, банкеты и все такое. Камера личная, начальников никаких нет, и почему бы не совместить приятное с полезным. Тем более что на таких халтурках иногда получаются изумительные планы. Ну вот, однажды черт меня дернул согласиться снимать похороны одного бывшего бандюгана. Кирилла Колыванова помнишь?

– Депутата?

– Его. В девяностых два района крышевал, людей валил пачками, а потом вот народным избранником стал. Не знаю, какой народ его избирал и зачем, но случилась с ним неприятность одна – поехал с ребятами на охоту, выпил и подставился под чью-то пулю. Интересное совпадение.

– Думаешь, его грохнули?

– Как два пальца аба… ба… в смысле, как пить дать.

– Угу.

Пока мы беседовали, водитель «хаммера» ходил вокруг своей машины, беспрестанно вызывал кого-то по телефону и, кажется, готов был заплакать.

– Короче, – продолжал Серега, – похороны я снимал, что называется, от выноса до погружения. Гроб был открытый, народ вокруг был солидный, все лезли с покойником поцеловаться, пожать руку, сунуть крестик. Материал получился – капец! Но когда я обратно с кладбища в автобусе ехал, у моей старушки вдруг разом села батарея. Полный аккумулятор был, а тут как будто прохудился, и через какую-то дырку все ушло, хотя рассчитан он часов на пять. Такого с ним никогда не случалось… Ну, черт с ним, на следующий день я сбросил отснятый материал на флешку, отдал заказчикам и забыл об этом.

Я снова кивнул. Самое интересное, конечно, ожидало впереди.

– Через неделю снимал свадьбу, – сказал Косилов. – Вроде все было нормально, но на второй день жених с невестой, их родители и половина гостей свалились с отравлением. Помнишь?

Я напряг память. Да, что-то такое было в новостях: «некачественно приготовленная пища в кафе таком-то стала причиной массового отравления»… бла-бла-бла.

– Кажется, все обошлось, – напомнил я.

– Почти. На следующей свадьбе, которую я снимал, приключилась колоссальная драка. Итог – один труп и трое раненых. И не говори мне, что ты про это не читал.

Я вынужден был согласиться. Ненавижу криминальную хронику, но от таких новостей не спрячешься, они настигают тебя всюду.

– Словом, ты думаешь… – начал я, но Серега меня прервал.

– Витя, я не думаю, я уу-уверен! Уверен с того самого вечера, когда снимал юбилей хозяина «Скорпиона». Этого бедолагу ты тоже должен знать.

Сергей хихикнул, а у меня по спине поползли мурашки. Владелец автомобильной компании «Скорпион» поздно вечером после деловой встречи сел за руль своего «Мерседеса» и на скорости 100 километров в час врезался в столб с рекламным щитом. Трезвый как стеклышко, здоровый, с хорошим зрением и реакцией сорокалетний мужчина при идеальной обстановке на дороге врезается в преграду как настоящий камикадзе!

– О чем задумался? – спросил Серега.

Я пожал плечами и предпочел уклониться от прямого ответа:

– Сколько же у тебя трупов в итоге?

– Семь. Отравившаяся на самой первой свадьбе невеста так и не пришла в себя. Прибавь к ней труп со следующей свадьбы, потом «Скорпион», а потом уже мелочь – с каждого отснятого мной материала либо жмуры, либо поломки, либо черт знает что вообще. Ты не представляешь, что со мной было, когда я понял, что происходит.

– Отчего же, представляю. Развязал с алкоголем.

Сергей усмехнулся и выдал фразу, которая словно бы повисла в воздухе:

– Вчера решил протестировать для верности на своей кошке. Снимал минуты две…

Я уголком сознания отметил, что стерилизованная рыжая Маруська, единственная Сережкина подруга, не выбежала сегодня в прихожую просить у меня колбасы.

– Серега! – выдохнул я.

– Угу. Вечером она зачем-то выпрыгнула с подоконника на улицу и ломанулась на дорогу. Ее переехал «Порш Кайенн». Роскошная смерть.

Я посмотрел на водителя «Хаммера». Тот все еще суетился возле своей внезапно скончавшейся машины.

«Интересно, – отстраненно подумал я, – он тоже отбросит копыта, или все обойдется поломкой джипа?»

– Об этой машине ничего сказать не могу, – проследив за моим взглядом, отозвался Сергей. – Может, это весь результат. Может, нет. Эффект непредсказуем. В зависимости от режима записи он может наступить через несколько минут, а может завтра или через неделю. Я сейчас настроил на самое высокое качество, поэтому так сработало. А еще никогда точно не угадаешь, кого она зацепит – центральный объект съемки или кого-нибудь на периферии кадра. Не знаю.

Я посмотрел на часы, потом в голубое небо. Уже десять. Странный какой-то день начинается, пестрый как радуга и тяжелый как свадебное меню. У нас с Серегой одновременно образовались две почти неразрешимые проблемки. Мы оба не знали, как нам быть с неожиданно свалившимся «счастьем».

Забавно, но мои журналистские мозги иногда работали отдельно от меня. В какие-то короткие секунды меня могла посетить совершенно гениальная идея, которая столь же стремительно могла покинуть меня, не оставив и следа. Но не этим странным утром!

В голове у меня пронеслось как вспышка: «Я не знаю, что мне делать с Червяковым, а Серега не знает, что ему делать с камерой. Забавно же?».

И, клянусь мамой, я тут же об этом забыл! Потому что снова позвонила жена.

– Слушай, гад, – сообщила она мне уже заметно спокойнее, чем в первый раз, – я устала. Завтра я подаю документы на развод… и пошел ты в жопу со своими кризисами! Понял?!

И бросила трубку.

Десять часов спустя мы с Сережкой Косиловым, пьяные и безумные, ехали на моем «ланосе» по пустеющему вечернему городу. Я успел немного поспать на косиловской кровати в спальне, заваленной дисками, блоками питания и старыми журналами. Едва приклонив голову на давно не стиранную наволочку, я сразу почувствовал, насколько был измотан. Проснулся где-то около трех часов, когда солнце, перекатившееся на западную сторону неба, начало щекотать мои сомкнутые веки.

Отдохнув, мы с Серегой поели, выпили водочки, поговорили, снова выпили, снова поговорили, снова поели… Безумный день Фигаро продолжался, я давно не чувствовал себя таким неприкаянным. Чтобы не соврать, последний раз мое тело так долго и счастливо существовало отдельно от души где-то все в той же середине девяностых, когда мы с институтскими друзьями, отыграв хороший концерт в ресторане, тут же бежали тратить заработанные деньги в ближайший кабак. Потом бродили по улицам, а с рассветом снова бежали в лавку. Наверно, это было ужасно, но в моей теперешней жизни порой не хватало чего-то подобного, когда ты точно знаешь, что тебя никто не ждет и тебе не перед кем будет оправдываться. Многажды руганная и проклятая свобода девяностых, как мне тебя не хватает…

Я был все-таки в достаточно приличной форме, чтобы вести автомобиль. Обычно я вообще не сажусь за руль пьяным, но только не в этот день! Я вдруг понял, что мне по барабану. Я уже не любил окружающий мир, как раньше, и начинал его презирать. Что касается Сереги, то он, отбросив природную застенчивость заики, с самого начала потребовал чьей-нибудь крови. Он колбасился на пассажирском сиденье справа от меня, врубив на полную громкость «Рамштайн», и все время мешал мне рефлексировать.