and action! - Страница 1

© Роман Грачев, 2016

© Роман Грачев, дизайн обложки, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Роман, который вы решили сейчас прочесть, был написан в 2008 году и через год издан одним из гигантов книжного рынка в бумажном варианте под названием «Экстрасенс». По настоятельным рекомендациям редакторов мне пришлось значительно изменить авторскую структуру текста и переименовать главного героя. Да и свое собственное имя тоже пришлось подкорректировать – на обложке «Экстрасенса» в качестве автора фигурирует не Роман Грачев, а некто Сергей Асанов, которого я откопал в старом электронном телефонном справочнике. К роману было написано два продолжения, также изданных в 2009 году: «Тринадцать» и «Ведьма».

Большого успеха у читателя эта мини-серия детективов не имела, и тому есть ряд объективных причин, одна из которых – недостаточное внимание со стороны издательства к дальнейшему продвижению продукта. Для гиганта, ежегодно выбрасывающего на рынок тысячи новых наименований, я был слишком мелкой рыбешкой. Как следствие, остатки десятитысячного тиража трилогии можно и сейчас купить в некоторых интернет-магазинах по сниженной цене.

Не могу сказать, что пылаю большой страстью к этим работам. За восемь лет многое изменилось – и язык, и стиль, и мироощущение. Но я бы соврал, сказав, что не испытываю легкие приступы ностальгии, когда вижу на книжной полке черные корешки с фамилией «Асанов». Сами по себе рассказанные истории и сейчас кажутся мне неплохими. Поэтому, как только истек срок договора с издательским гигантом, я решил их реанимировать. Первым в переработку ушел роман «Тринадцать» – он лег в основу книги «Томка. Тополиная, 13», четвертой части сериала про частного детектива Антона Данилова и его шебутную шестилетнюю дочурку Тамару. Теперь вот руки дошли и до «Экстрасенса».

Перед вами своеобразная «режиссерская версия» книги, имевшей изначальное название «Внимание, съемка!». Я вернул тексту его почти первозданный вид. Кое-что причесал, выбросил все лишнее и избавился от немотивированных ругательств (боже, каким матерщинником я был восемь лет назад!). Признаюсь, в процессе работы над этой версией я получил и читательское удовольствие, будто редактировал чей-то чужой текст, не зная, чем все закончится – ощущения, схожие с теми, что испытываешь при встрече со старым другом, которого не видел много лет. Надеюсь, и вам эта история придется по вкусу и поможет скоротать какой-нибудь тихий вечерок.

А что касается всей этой «милой» суеты вокруг экстрасенсов и парапсихологии… Возможно, восемь лет назад история выглядела относительно свежей (отсюда и отчаянное желание моего бывшего издателя подогнать продукт под актуальную тематику), но сейчас многое вызывает скептическую улыбку, в том числе и у меня самого. Но улыбаться нам никто не запретит, не так ли?

Словом, «…энд экшн!»

Мотор! Поехали!

…Как, ты говоришь, тебя зовут? Михаил? Миша, значит… А я Виктор… типа Победитель по латыни, соратник Марса и Юпитера. Уменьшительно – Витя. Мне тоже очень приятно…

А тебе надо все это слушать? Зачем? Ты меня, может, видишь в первый и последний раз… Думаешь, сможешь помочь?..

Люблю оптимистов. Знаешь, я им сам когда-то был. С юных лет, можно сказать, впитал в себя эту ерунду про стакан, наполовину пустой и одновременно наполовину полный. А есть еще, знаешь, у Шендеровича: оптимиста в детстве уронили… на пессимиста. Здорово, да?

…Хреново мне, Мишаня, реально хреново. Как в КВН у Галустяна с Реввой – «Гадя Петрович Хренова», ага… Не обращай внимания, это я так, хорохорюсь от недостатка кислорода. Почти как в анекдоте: «в моем адреналине крови не обнаружено». Или что там вместо адреналина, когда уже в самой крайней стадии?..

Не смотри на меня так. Меньше знаешь – крепче спишь.

Все-таки настаиваешь? А что ты можешь сделать?..

Уверен?

Ладно, уговорил. Только давай не здесь. Погоди, я сигарет еще куплю….

…Черт, как же дурно здесь обслуживают…

Все началось с того, что я задолжал денег. Обычное дело. Уж сколько этих вариантов попадалова с невыплатой долга было описано и изображено – начиная от классических утюгов на пузе и заканчивая пулей в башке. Я вот сейчас думаю, что, наверно, лучше было бы сразу поиметь еще одну, не предусмотренную природой дырку в черепе, чем все это…

В общем, когда ты за короткий срок должен найти и отдать хорошую сумму денег – и отдать не какому-нибудь чебурашке, который может подождать лет пятьдесят, а реальному пацану с богатой биографией рэкетира! – то вся жизнь вдруг пролетает перед твоими глазами за короткий отрезок времени. Ты начинаешь метаться по комнате в поисках темного угла, постоянно хватаешься за телефон или записную книжку, чешешь репу, думаешь, что у тебя еще есть время – пойду в банк, займу у соседей, ограблю старушку, продам плазменную панель или сдам бутылки… Ну, короче, ты уже готов спорить с Остапом Бендером, который гнал от себя прочь все эти самокопания и самобичевания, ты теперь фигура трагическая, не понятая и не оцененная современниками…

В общем, задолжал я хоть и не так чтобы смертельно много, но довольно неприятно, и в один прекрасный июньский денек мой кредитор вызвал меня на последнюю стрелку. Раннее утро, самое время приема кофе и бутербродов, и к тому же в летнем круглосуточном кафе на Набережной. Более романтического ритуала вышибания долга я не припомню.

Звали кредитора Максим. Фамилия его была Червяков. Впрочем, и имя, и фамилию, и оба номера его телефонов я давно удалил из своей записной книжки… Ха-ха, мы вычеркиваем их имена и номера, но иногда они, собаки, все-таки возвращаются!..

– Доброе утро, Витя, – сказал Максим, опуская тучную фигуру на соседний стул.

Утро действительно было доброе – светило солнце, по Набережной гулял свежий ветерок. Единственное, что портило картину, это взгляд сидевшего напротив «кровососа» весом в два центнера. Как говорилось в одном бородатом анекдоте, «до тебя здесь не воняло».

– Привет, – осторожно ответил я. – Ты извращенец, Макс, поднять меня в такую рань.

– Кто рано встает, тому бог дает, – многозначительно протянул тот, – а ты вообще мог бы не свистеть. Я знаю, что ты торчал в клубе всю ночь.

– Пасешь?

– Нет, наблюдаю за перемещениями моего капитала. Как здешний кофе?

– Со сливками.

Я небрежно пожал плечами. Я хотел, чтобы он сразу оценил степень моей утренней неадекватности и понял, что вести со мной какие-либо переговоры бессмысленно.

– Ладно, – сказал Макс, выкладывая на стол пачку «Парламента», – давай сразу к нашим баранам. Старик, я чувствую себя нехорошо, когда кому-то приходится напоминать, что он мне должен четыре штуки баксов. Я не сказал бы, что умру без них голодной смертью, но сам факт, что ты от меня бегаешь, как заяц, глубоко неприятен.

– Погоди, погоди! – я поднял руку. Моя «утренняя неадекватность» не проканала. – По-моему, мы уже по третьему кругу пошли. Ты опять за свое? Мы, кажется, уже все обсудили.

– Да ну!

– Конечно. Кидаловом из нас двоих занимаешься ты, а я просто вернул себе свои заработанные деньги. Мне на стене в туалете тебе написать, чтобы ты запомнил?

– Ты заработал гораздо меньше, чем взял! Две придуманных тобой кампании не прошли из-за явно завышенного бюджета. А ведь я тебя предупреждал, что при всем своем человеколюбии и гуманном отношении к журналистам я не буду оплачивать производство мыльных пузырей. Понимаешь? Я даже не могу выразить, как мне неприятно. Вдвойне неприятно, что таким надувательством занимался человек, которому я всегда доверял. М-м-м? – Он вопросительно посмотрел на меня.