Анатомия развода - Страница 1

— Анюта… — вдруг тихо окликнул ее кто-то из глубины полутемного магазинчика.

За окнами хлестал ополоумевший дождь. Она обернулась. Удивилась… Шагнула назад…

— Анюта… — повторил знакомый и уже вроде бы забытый голос. — Это ты…

— А это ты… — растерянно отозвалась Аня. — Надо же… Сколько лет мы не виделись?..

Он пожал плечами:

— Какое это имеет значение? Тебе важна цифра? Я давно заметил, все женщины обожают считать: деньги, платья, тарелки и прорезавшиеся зубы у детей… А больше всего любовниц мужа. Это у них в крови. Странно, что не все становятся Софьями Ковалевскими.

Аня засмеялась. Он глянул на нее. с удовольствием.

— Ну, наконец-то… А я все ждал, когда ты рассмеешься. Помнишь, ты была ужасная хохотушка? Смеялась всегда. По-моему, даже ночью, во сне. Или я это выдумал?

— Да, смеялась, — пробормотала Аня. — И досмеялась до жизни такой… Вот… А насчет снов… Мне уже давно снятся печальные сны. Какие-то чересчур нехорошие. Там не расхохочешься. Откуда ты взялся?

— Не важно. Главное, взялся. И теперь тебя не отпущу.

— Как это?

— Да так! Очень просто. А разве я тебе не снился, не мерещился?

Аня смутилась. Щеки стали непривычно и неприятно горячими.

Этот проклятый сон… Он повторялся с такой неприятной настойчивостью, что нельзя было забыть или плюнуть на него. Хотя Аня не один год твердила себе, что сны — настоящая дурь. Небо, ракета, космонавты… Полет в никуда… Но женщины любят глупости. Это тоже у них в крови.

— Откуда ты знаешь?

— А я догадливый! И очень памятливый. Хотя на самом деле тебя забыть трудно… Пошли, я отвезу. А то выглядишь так, словно минуту назад усердно полоскалась в стиралке. Я на машине. Ты домой? — И он открыл дверь магазина.

Земли не было. Она давно истаяла внизу: зеленая, синяя, коричневая… И небо приняло их в бесконечные и насмешливые своей беспредельностью просторы, поскольку ему просто ничего другого не оставалось.

— «Пока Земля еще вертится…» — Алик повернулся на Анютин взгляд.

Как поворачивался в ее снах слишком часто…

Алик, Алик, бесконечный Алик… Так смеялся над ней на Земле муж.

Командира космического корабля вообще-то звали Роальд…

В тот дождливый день он просто довез ее до дома.

На гараже возле Аниного подъезда кто-то накарябал огромными кривыми буквами: «Алена, извени меня!»

У неизвестного поклонника неведомой Алены явно имелись совесть и чувство вины, но вот с грамотностью сложилась напряженка.

— А я недавно видел посреди Садового кольца белилами надпись во весь тротуар, буквами в полметра каждая: «Я тебя люблю!» — сообщил Роальд. — Признание без подписи и без обращения. Кто и как умудрился написать? И очень интересна его психология…

— Ну, ты психолог, ты и разгадывай! Как раз по твоей части! Потренируешься…

Аня хотела поблагодарить Роальда, попрощаться и выйти из машины, но почему-то медлила. Он усмехнулся.

Коренастый и гибкий, разлохмаченный сильным ветром из незакрытого окна, Роальд сиял напротив белыми зубами, и Аня с недоумением вспомнила свой постоянный сон…

Она раньше нередко натыкалась на Алика в квартире своей двоюродной сестры Галины, за которой тот ухлестывал. Где-то, когда-то… Очень давно… И замечала легкие следы ветрянки или юношеских прыщей на загорелых щеках, плотные руки с коротковатыми мужицкими пальцами, четко наметившиеся милые морщинки на лбу… Тогда, в четырнадцать лет, Анька жутко влюбилась в Роальда, уже студента университета. И старалась скрыть свою влюбленность. Похоже, он так тогда ничего и не заметил.

— А в медицинский тоже принимают за внешность? Я всегда считал, что внешние данные требуются лишь в театральных. — Алик любовался Аней не таясь.

— Перестань! Я уже старая! — Польщенная, она смутилась от неожиданности.

— Давно я не видел лучше тебя, — задумчиво произнес он. — Неужели тебе никто никогда не говорил об этом? Думаю, я здесь не первооткрыватель. Твой муж счастлив?

Счастлив ли муж?.. Более дурацкого вопроса, наверное, не придумаешь. Счастлив до такой степени, что собирается уйти. И больше никогда не видеть ни жены, ни детей…

Похоже, Роальд не ждал ответов, а оставлял их про запас, на потом. Или задавал вопросы сам себе в ожидании личных, собственных ответов.

Он искоса взглянул на нее. Чересчур честные и прозрачные у него глаза…

Аня хорошо знала по собственному опыту, что именно такие кристально ясные, подозрительно искренние и наивные глаза бывают у мужчин, исключительно когда они что-то всерьез замышляют. И сразу насторожилась.

— Молчишь? Правильно делаешь! — кивнул Алик. — Молчание часто сближает больше, чем любые слова. А иногда для того, чтобы тебя просто услышали, надо всего-навсего промолчать. Такой вот парадокс! Вообще, по-моему, лишь чересчур простодушные способны верить словам и придавать им большое значение. А заодно и логике. Словами можно разбить любые истины и опровергнуть все, что угодно. Стоит только захотеть.

С широким размахом плеч, рыжеватыми глазами, словно усеянными веснушками, веселый, он казался упрямым и никогда не упускающим из вида цель впереди — будь то далекая планета или женщина. И Аня поняла: Роальд настоящий космонавт и капитан корабля из ее сна. Другой профессии и должности для него на Земле не существовало. Он родился надмирным. И хотел видеть Землю всегда далеко внизу, под своим кораблем… Психолог — это чистая случайность.

— А молчанием, значит, ничего опровергнуть нельзя? — спросила Аня. — Интересное умозаключение… Душа иногда задыхается без слов.

— Но чаще от них, — поправил Роальд.

— Допустим… Ну, пока! — Аня продолжала сидеть, глядя, как лупит по лужам упорный дождь.

Его твердости характера стоило и позавидовать, и поучиться.

Алик снова ухмыльнулся:

— Твои на даче?

— Да, со свекровью. Золотая попалась, повезло… Такое плохое лето… Придется, наверное, их скоро привозить.

— Подожди, не торопись! — Роальд внимательно взглянул на небо. — Разойдется..,, Август будет хорошим.

Аня засмеялась. Ну да, все правильно! Командир космического корабля должен уметь предсказывать погоду. Посмотрела в стекло и содрогнулась. Небо затосковало безнадежно и беспросветно… Как много от него всегда зависит!.. И значит, надеяться не на что…

— Какая же на улице дрянь! Сплошная дождилка…

— Нет, плохая погода — это человеческое счастье, — возразил Роальд. — Просто мы не понимаем. На погоду очень удобно все сваливать: скверное настроение, плохое самочувствие и болезни. Ею удачно прикрывать нашу лень. С ее помощью легко отменить поездку, куда-то не пойти. А какая замечательная тема для разговоров! С погоды начинают беседу и заканчивают. Погода безответна и стерпит все обвинения. Поэтому мы постоянно ее склоняем и списываем все на ее счет. Хорошо, когда есть на кого валить. А теперь представь, как тяжко жить в Италии! Обвинять-то некого!

Аня вновь улыбнулась. В стекла барабанил дождь, старательно набирающий темп и намекающий на близкую осень.

Как ни странно, Аня больше всего любила именно конец августа, когда жара прячется до будущего лета, а холодные ветра еще не успевают добраться с северо-запада до нового пункта назначения. И вокруг пока тепло, тихо и довольно часто солнечно. Самое задумчивое и философское время года. Время для размышлений. Оно не терзает душу противоречиями и дает короткую возможность хоть немного понять себя и окружающий мир.

Но в этом году август разыгрался дождями не на шутку. И в дверях клиники Аня нередко задерживалась. Мимо проскальзывали пациенты. Вежливо и чуточку подобострастно раскланивались. Аня ненавидела лесть и угодливость, но больных понимала. Они целиком и полностью зависели от врачей, а потому вели себя неестественно, как все подчиненные болезни или окружающим. Хотя разумнее было бы заискивать перед судьбой…