Анатомия Джейн (ЛП) - Страница 8

— Мистер Улер, рад снова вас видеть, — поприветствовал я, протягивая ему руку.

— Я тоже. К сожалению, не смогу остаться надолго. Пожалуйста, передайте кузине привет от меня. Ее следующее посещение «Уэс Хилла» будет за мой счет, — ответил он, пожимая мне руку, а затем повернулся к мистеру Фостеру и покинул дом.

— Скажи гостям, чтобы расходились, Фостер. Это продолжается уже достаточно долго, — велел я дворецкому.

А сам направился вверх по лестнице. Поднявшись, увидел поднос, который оставила Джейн. Она предусмотрительно накрыла всю еду полиэтиленовой пленкой, даже воду.

— Ирэн, открой. Это я, — сообщил я, постучав в дверь.

Она не ответила.

— Ирэн, если ты продолжишь молчать, я решу, что ты либо мертва, либо умираешь, и мне придется выломать дверь.

— Уходи! — закричала она, швырнув что-то в стену.

— Ирэн, не веди себя как ребенок. Понимаю, ты расстроена, но я не смогу помочь, если ты не впустишь меня.

Кузина снова промолчала, а я, вздохнув, уселся напротив двери и потянулся к подносу с едой.

— Хорошо, я подожду. Ты же знаешь, как я люблю холодную пасту, — пошутил я, снимая обертку и запихивая макаронину в рот.

Сегодня поесть мне не удалось. Поэтому я глотал, не чувствуя вкуса, но во рту осталось послевкусие. Не знаю, либо я слишком привык к готовке Уэса, либо это блюдо просто ужасно.

— В том, что никто не появился, есть и положительный момент — никому не придется давиться этим!

Когда Ирэн открыла дверь, я как раз тянулся за водой.

Ее тушь размазалась по векам, а сами глаза покраснели от слез.

Все еще в платье, она села рядом со мной. Взяла тарелку для себя и попробовала немного.

— Вкусно. Или ты не об этом? — нахмурилась она.

Для нее это вкусно? Чем она питалась в Париже? Мусором?

— Притормози, иначе задохнешься, а Сири больше не говорит мне, куда девать тела.

Вот почему, в отличие от Уэса, я не пытался шутить.

— Прошло уже три года, Макс. Когда меня простят? Даже твои родители не пришли, — прошептала она, сморкаясь.

— Мои родители не отличаются ни снисходительностью, ни терпением. Ни добротой… ни еще хоть какими-то положительными качествами.

— Они все еще настаивают, чтобы ты женился? — хихикнула она.

Я промолчал.

— Я приму это как «да». Тебе придется сообщить им, что ты гей. Слухи…

— Зачем вешать ярлыки? Гей? Натурал? Я никогда не думал о себе подобным образом. Я был и с мужчинами, и с женщинами, и мне не важно, с кем именно. Я считаю, что это у всех остальных с этим гребаная проблема.

— Ну, кем бы ты ни был, я советую тебе разобраться с этим побыстрее, пока твоя мать не баллотировалась в президенты. Любимое занятие оппонентов — копаться в личной жизни.

— Они уже это делают.

— Ты же прекрасно понял, о чем я?

Конечно, понял. На следующих выборах моя мать собиралась баллотироваться в президенты, и ей нужна образцово-показательная семья.

— Ты хочешь, чтобы я остался? — решил я сменить тему.

Она покачала головой.

— На самом деле я просто хочу забыть. Тебе лучше отправиться домой.

— Если что-нибудь понадобится, звони, — предложил я, направляясь обратно к лестнице.

— И Макс, — крикнула Ирэн, поднимаясь, — спасибо, что пришел.

— Всегда пожалуйста.

— О, и Макс?

Вздохнув, я снова повернулся к ней.

— Да, Ирэн.

— Внизу горничная, Джейн. Дашь ей чаевые за меня? Я знаю, что мы не должны, но она действительно много сделала для меня сегодня.

Горничная Джейн снова наносит удар.

Джейн

Я как раз убирала остатки еды в холодильник, когда на кухню вошел Макс. Оглядев комнату, его голубые глаза остановились на мне.

— А где остальные?

— Я думала, вы отпустили всех.

— А ты не все?

Я пожала плечами.

— Просто не могла оставить здесь беспорядок. Ирэн… мисс Монрова после одной из худших ночей в своей жизни проснулась бы в грязном доме. Мне показалось дерьмовым так поступить с ней.

Интересно, как они связаны? Они друзья?

— Значит, ты святая и единственная из всей команды решила прибраться?

Мне не понравился его издевательский тон.

— Нет, не святая. Я все еще работаю, так что мне оплатят каждую минуту, благодарю.

— Ты прикладываешь столько усилий за лишние десять долларов, — грубо произнес он.

У меня зачесались руки от желания выбить из него все дерьмо.

— Да. Я работаю за лишние десять долларов. Эти лишние десять долларов — хлеб, молоко и яйца. Еда. Вы когда-нибудь голодали, мистер Эмерсон? Нет? Вы когда-нибудь были так голодны, что чувствовали слабость и боль? Или так бедны, что питались чужими объедками в баре? Нет, я так не думаю. Я не живу в пентхаусе. И не росла с серебряной ложкой во рту. Я изо всех сил работаю, чтобы выжить. Лишние десять долларов — это… они стоят для меня больше, чем вы себе представляете. В процессе зарабатывания этих денег я тоже могу кому-то помочь. Одним выстрелом убиваем двух зайцев, а мы, горничные, знаем об этом все.

Я расстроилась. Неужели он думает, что изо дня в день я убиваюсь только ради удовольствия? Да, он живет по своим правилам и имеет свои секреты, — но меня это не касается. Однако оскорблять меня за то, что много работаю — это уж слишком. Я не его собака, чтобы пинать меня, когда он в плохом настроении.

— Извини, я не хотел тебя обидеть, — покаялся Максвелл. — Мне очень жаль.

Я вытаращилась на него.

— Вы так сказали только из-за моих слов, потому что это помогает людям успокоиться.

Мужчина ухмыльнулся, и в этот момент я поняла, насколько он привлекательный.

— Спокойствие — это хорошо, учитывая, как близко от тебя ножи.

Я вздохнула, потирая плечи.

— Спокойной ночи, мистер Эмерсон.

— Я подброшу тебя домой.

— Что?

— За то, что вел себя как придурок, я отвезу тебя домой. Ты сэкономишь на автобусе, а я буду чувствовать себя не такой уж задницей. Мы, с серебряными ложками, тоже любим скидки.

Заманчивое предложение, тем более я потратила последние деньги на дорогу сюда.

— Я живу в Челси. Ничего страшного?

— Все в порядке.

— Я скоро, только заберу вещи, — предупредила я, возвращаясь в комнату.

Там я переоделась, запихнула одежду в сумку и быстренько выскочила.

Максвелл меня подождал, и мы вышли на холод. Я даже порадовалась свежему воздуху после такой напряженной вечеринки.

— Тебе нужна секунда? — спросил он, ожидая у открытой двери своего темно-синего «Феррари» тысяча девятьсот шестьдесят второго года выпуска.

Я усмехнулась.

— Это ваша машина?

— Нет, я украл ее у одной старой леди из Вустера. — Он закатил глаза.

— Мне нужно в Вустер, — улыбнулась я, проскальзывая внутрь. Проведя рукой по приборной панели, посмотрела на садящегося мужчину. — Однажды в кино я увидела такую и сказала себе, что, если когда-нибудь выиграю в лотерею, это будет моя первая… ну, вторая покупка.

— После лекции, которую я только что прослушал, ты готова потратить семь миллионов на машину?

У меня едва не случился сердечный приступ.

— Вы сказали, семь миллионов?

— Шесть и девять десятых, но я бы оставил место для маневра для любой настройки или замены, — сообщил он, выезжая на дорогу.

Я нахмурилась, не зная, как реагировать.

— Ты выглядишь как ребенок, который узнал, что Санта-Клауса не существует, — заметил он, откидываясь на кремовое сиденье.

Я ахнула и прижала руку к сердцу.

— Как так? А кому я все это время посылала письма на Северный полюс?!

Максвелл уставился на меня, как на сумасшедшую, и только через несколько секунд рассмеялся. Я присоединилась к нему.

— Возможно, я никогда не выиграю в лотерею, и у меня никогда не будет такой машины, но, по крайней мере, у меня появился этот шанс, — проговорила я.

А потом закрыла глаза и подняла руку в воздух, как на американских горках.

— Большинство из нас живут всю свою жизнь, не решаясь требовать своего. А что за жизнь без стремления к мечте?