Аналитическая философия - Страница 276

Насколько перцептивное содержание обусловлено концептуальной схемой воспринимающего и, соответственно, значениями понятий его языка или, наоборот, свободно (по крайней мере, до какой-то существенной степени) от такого влияния? Так, традиционно различают между первичными и вторичными качества, где первые характеризуют сами вещи, а вторые – лишь представления вещей в сознании. Этому делению в общем соответствуют и наши языковые привычки: нам кажется абсурдным всерьез претендовать на то, что мы описываем нечто, говоря «квадратный образ». Нам кажется интуитивно более правильным говорить «образ чего-то квадратного». Но вполне нормально звучит для нас выражение «синий образ» и не вполне корректно – «образ синего». Если исходить из способа описания, то не всякий перцептивный опыт репрезентативен, даже если в целом репрезентативность восприятия признается. Цветовое содержание образа, например, не определяется, согласно этой концепции, репрезентацией какого-то определенного цвета. Если мы хотим утверждать, что все подлинно перцептивные содержания репрезентативны, мы, скорее всего, не должны поддерживать это разграничение между первичными и вторичными качествами. Можно, например, настаивать на том, что если даже цветовое содержание в принципе не определяется репрезентацией, если не факт репрезентации определенного цвета в данном фрагменте опыта является источником данного цветового содержания, то все равно репрезентация какого-то цвета ответственна за специфику этого содержания. Но признать это означает признать, что говорить «синий образ» в дескриптивном контексте некорректно, если только под словом «синий» не подразумевается что-то, отличное от того, что оно обозначает, когда предицируется объектам (вроде неба, моря и тому подобного). Одна теория того, что может значить «синий» применительно к образу или перцептивному содержанию, утверждает, что его следует расшифровывать как «репрезентирующий (нечто) действительно синее»718. Но в этом случае мы сталкиваемся с трудностью, которую некоторые готовы счесть серьезной: если имеется синий квадратный образ, который, конечно, не является в буквальном смысле синим и, тем более, квадратным, то, согласно данному предложению, его правильным описанием будет: «репрезентирующий нечто действительно синее и репрезентирующий нечто действительно квадратное». Но при таком описании нет никакой необходимости, чтобы этот образ репрезентировал одну вещь, а не две разных вещи, одна из которых синяя, а другая – квадратная719. Другое предложение исходит из того, что правильная логическая форма описания репрезентативности содержания F такова: «репрезентирующий, что нечто есть F» (т.е. представляющий нечто как обладающее соответствующим свойством). В этом случае синий квадратный образ будет интуитивно вполне корректно пониматься как образ, репрезентирующий, что нечто является как квадратным, так и синим. С этим коррелирует тезис, что подход к раскрытию репрезентативности ментальных содержаний через демонстрацию логики их описаний не накладывает на репрезентативистскую теорию ментального обязательства, предписывающего ограничить возможность иметь то или иное содержание условием владения концептуальным аппаратом достаточной сложности. Так, Макл Тай, защищающий это предложение, пишет: «Утверждение, что вторичные образы являются репрезентативными … не имеет своим следствием и не предполагает, что живые существа не могут иметь вторичных образов, если они также не имеют соответствующих понятий …. Обладание понятием F, с некоторых точек зрения, требует наличия способности правильно употреблять термин языка ‘F’. С других точек зрения, обладание понятием требует способности репрезентировать в мыслях и полаганиях, что нечто соответствует этому понятию. Но вторичные образы, подобно другим перцептивным ощущениям, сами не являются мыслями или полаганиями; и они, конечно, не требуют публичного языка»720.

Из допущения восприятий как не концептуальных репрезентаций может следовать, а может не следовать, признание не интенциональности их содержания. Так, Тай – один из тех, кто считает, что всякая репрезентация по своему существу интенциональна. С его точки зрения интенциональность не требует понятий; ключевой характеристикой ее является, по его мнению, репрезентация, а стало быть, возможность неправильной репрезентации. Аргумент в пользу этого может иметь такой вид: пусть АВС и СВА – два описания одного и того же треугольника; тогда АВС = СВА. Субъект может иметь образ этого треугольника, о котором правильно будет сказать, что это «образ, репрезентирующий нечто, являющееся АВС», но не правильно будет сказать, что это «образ, репрезентирующий нечто, являющееся СВА». Контекст описания образов и перцептивных содержаний, таким образом, может пониматься как интенсиональный. Но интенсиональность может рассматриваться как признак эквивалентности контекстам пропозициональной установки, т.е. контекстам полаганий, утверждений, мнений и тому подобного. Эти контексты интенциональны, т.е. подстановочность двух разных имен или описаний одного и того же в них зависит от интенциональных свойств субъекта – а именно от того, полагает ли он эти имена именами одного и того же. Развивая аналогию, можно перенести те же свойства и на контексты восприятия: подстановочность разных имен или описаний одного и того же на место друг друга в контексте описания восприятия здесь зависит от интенциональных свойств субъекта, а именно от того, воспринимает ли он СВА как тот самый объект, каким является АВС, или нет.

Вопрос о репрезентативности перцептивного опыта можно ставить и таким образом: если этот опыт не является по существу концептуальным, то как он может быть тогда репрезентативным? Ведь о репрезентативных свойствах опыта мы так или иначе судим не иначе как применяя к нему соответствующие дескриптивные термины – язык описания репрезентативности; а стало быть, владение этим специфическим языком для субъекта должно быть условием репрезентативности его содержаний (хотя степень необходимого и достаточного владения этим языком составляет отдельный вопрос).

Другой вопрос: если ощущения или чувственные данные играют существенную конституирующую роль в формировании перцептивного опыта и если верно, что ощущения не репрезентативны, то выводом из этого может быть феноменологическое утверждение, что перцептивный опыт, по меньшей мере, имеет два существенных аспекта – репрезентативный и чувственный, не сводимый к репрезентативному. Тогда показать, что перцептивный опыт в своем существе репрезентативен, хотя и не концептуален – это одно направление аргументации; а показать, что перцептивный опыт существенным образом определяется не только репрезентативными характеристиками, не только тем, что в нем представлено, но и его чисто чувственными характеристиками, тем, как в нем представлено нечто – другое. Так, Кристофер Пикок утверждает721, что всякий опыт имеет не репрезентативные чувственные (sensational) характеристики: когда речь идет о существенных свойствах опыта (т.е. таких, которые «помогают специфицировать, что значит иметь этот опыт»), не для всякого перцептивного опыта верно, что эти его свойства не эксплицируемы без ссылки на репрезентативное содержание. Он вводит и критикует в этой связи тезис адекватности, предполагая, что все, кто считает, что содержание перцептивного опыта сводится к его репрезентативному содержанию, обязаны разделять этот тезис. Согласно этому тезису, полная существенная характеризация опыта может быть дана посредством подстановки в оператор, наподобие «визуально явлено субъекту, что … », некоторого сложного условия, относящегося к физическим объектам (например, «черный телефон впереди него»). Такое содержание может в равной степени быть содержанием как восприятия, так и галлюцинации. Это значит, что оно не должно быть ограничено качественными и релятивными свойствами внешних объектов. Другие замечательные черты такого опыта: содержание визуального опыта вращающейся слева направо комнаты можно отличить от содержания визуального опыта той же комнаты, но в случае вращения на месте самого субъекта справа налево. Спецификация содержания также может нуждаться в референциях к индивидам, особым местам и предметам – носителям собственных имен, – узнаваемых субъектом; и почти всегда в состав сложного условия, оговоренного тезисом адекватности будут входит индексальные слова, такие, как «теперь», «Я» (в форме и сочетании «передо мной», например), «здесь» и «там». Все эти элементы указывают на жесткую зависимость содержания перцептивного опыта от его репрезентативных характеристик. Если тезис адекватности ложен, как полагает Пикок, то перцептивный опыт не специфицируется исключительно репрезентативным содержанием. Например, Хинтикка может быть отнесен к приверженцам такого вида тезиса, когда он пишет: «Правильный способ говорить о наших спонтанных восприятиях – использовать тот же самый словарь и тот же самый синтаксис, который мы применяем к объектам восприятия …»722.