Анахрон. Книга вторая - Страница 5

— Ну так что, поссорились вы с ней все-таки?

— Нет.

— Точно?

— Да.

— Так почему она от тебя ушла-то?

— Пропала она, а не ушла.

— Думаешь, похитили?

— Нет.

А может, и похитили, подумал Сигизмунд. Он не знал.

— Своими ногами ушла? — продолжала допытываться Аська.

— Я пошел машину заводить. Пока из гаража выезжал — ба-бах, ее нет.

— Что значит ба-бах? Стреляли?

— Это я фигурально. Просто — нет.

Сигизмунд твердо решил не пускать взбалмошную Аську во всю эту загадочную историю. Запутает еще больше.

Его уклончивость не осталась для Аськи незамеченной.

— Не хочешь говорить — не надо. Я тебе так скажу: если своими ногами ушла, возможно, своими ногами и назад придет. У беременных еще и не такое бывает.

Да уж, подумал Сигизмунд. Вспомнилась вдруг неприятная встреча с беременной в тот день, когда он нашел в гараже Лантхильду.

— Ну ладно, Морж, — сказала Аська. — Мы пошли. За деньги спасибо. Посуду у тебя мыть уж не будем, извини.

Сигизмунд встал, проводил их. Когда закрылась дверь, в квартире стало очень тихо и пусто.

В принципе, к этой пустоте он и стремился, когда расходился с Натальей. И жил в этой пустоте, лишь изредка разбавляя ее случайными и недолговременными подругами. А теперь в квартире будто звенело. Кассету бы поставить, Мурра послушать — так разбит магнитофон.

Сигизмунд ткнул пальцем в телевизор и плюхнулся на диван. Некоторое время бродил по каналам. Все было скучно. Засилие пошлости удручало. Шуршание памперсов не захватывало, «дэним» не привлекал. Не хотелось ни чистить зубы, ни источать ароматы Настоящего Мужчины. Ни хрена не хотелось.

Наконец набрел на академического дядю в двубортном пиджаке. Дядя бубнил про какую-то комету. Дескать, открыли в 95-м году комету. И не простую, а супер. То есть, без дураков супер, это вам не памперс-юни. И в бинокль уже эту комету видно, а скоро вовсе вырастет. Близко пройдет, но не упадет на Землю, хвост на полнеба растянет. Будет видна ночью, а если захотите — то и днем. Последним эту комету Рюрик видел, а теперь вот нам счастье привалило.

Дядю сменили спортивные новости. Сигизмунд выключил ого. Нет, не ого — телевизор. Ого раньше был. Вчера.

Он начал ощущать, как растет подушка времени между ним и Лантхильдой. Сперва чуть-чуть — вчера. Потом побольше — позавчера. Не успеешь оглянуться — месяц назад… Растянется, как хвост у кометы. На полнеба. На полжизни.

А ведь он всерьез собирался жить с ней всю жизнь — сколько получится. Он только сейчас понял, как серьезно к ней относился.

Из клубящегося тоскливого полусна-полубреда Сигизмунда вырвал телефонный звонок. Сигизмунд ощутил острый приступ досады: возвращаться к реальности не хотелось. Что-то было в этой реальности не так.

А телефон звонил и звонил. Настырно.

Сигизмунд снял трубку. Просто чтобы звонить перестал. Машинально произнес:

— Алло…

— Сигизмунд Борисович! — заверещала трубка. — Вы спите? Вы болеете? Сигизмунд Борисович!..

— Алло, — повторил Сигизмунд вяло.

— Вы слушаете?

— Кто это звонит?

— Это я, Света.

— Какая Света?.. — начал было Сигизмунд и тут проснулся окончательно. — Светка?

— Вы спите?

— Да не сплю я, не сплю. Задумался. Ты что как резаная?

— Сигизмунд Борисович, нас обокрали, — выпалила трубка.

Сигизмунд на мгновение представил себе светящееся окно светкиной квартиры.

— Сочувствую, — проговорил он еще более вяло.

— Да нас, нас обокрали! — надрывалась в телефоне Светка. — НАС!

Сигизмунд немного подумал.

— «Морену»? — спросил он.

— Да, да! Приезжайте скорее!

— Еду, — сказал Сигизмунд, роняя трубку.

Было одиннадцать утра. Сколько же он проспал?

Сигизмунд был в «Морене» через час. Федор уже прибыл. Захлебываясь, Светочка принялась рассказывать. Она пришла на работу первая, открыла дверь и обнаружила… собственно, ничего она не обнаружила. Вся техника была вынесена.

Компьютер с бухгалтерией. Принтер — лазерный. Факс поперли, естественно. «Панасониковский» телефонный аппарат со всякими кнопками: автоповтор там, автоответчик. Сигизмундово любимое вертящееся кресло на колесиках вынесли. Обидели, блин, генерального. Две пачки бумаги для лазерных распечаток — это уже свинство — беспринципно утащили.

Светочка звонила по старому телефонному аппарату — с битым корпусом и замусоленной трубкой. Валялся в ящике стола, все руки не доходили выбросить. А тут пригодился. Воткнула и позвонила — сперва Федору, потом Сигизмунду.

Смежная дверь к арендаторам была заперта. Открыли. У субарендаторов было вообще пусто. Входной замок с «ихней» стороны был сломан.

Сигизмунд с Федором переглянулись.

— Я велел Светке ничего не касаться, — сообщил Федор. — Чтобы все хранило девственный вид.

— Дефлорированный вид, — угрюмо пошутил Сигизмунд и пошел звонить в милицию.

Светочка хихикнула, но как-то нервно.

Менты явились через полтора часа — в лице дознавателя и еще одного. Дознаватель — коренастый мужик в черной кожаной куртке, с густыми, сросшимися на переносице бровями, — уселся за стол, вольготно разложился бумагами, начал задавать вопросы. Попросил ничего не трогать и не мельтешить, сидеть тихо. Опрашивал по одному.

Сигизмунд вяло отвечал. Происходящее воспринималось сквозь туман — слишком много за последние дни навалилось. Время от времени краем глаза ловил на себе светкин сочувствующий взгляд.

Второй мент с Федором вышли во двор — посмотреть, как там со стороны. Когда они вернулись, Федор был очень оживлен и румян. Дознаватель мельком оторвался от бумаги, поднял голову. Второй мент кратко сказал:

— Соседи ничего не видели.

— А как там дверь?

— Похоже на имитацию взлома.

В отличие от Сигизмунда, Федор так и кипел от энтузиазма. Рвался быть допрошенным.

Однако бойцу пришлось ждать, пока закончат беседу с генеральным.

Сигизмунд поведал о субарендаторах все, что знал. Записав показания, дознаватель попросил показать договор о субаренде. Тут Сигизмунд хватился: договор находился у него дома. Предложил съездить, благо на колесах. Дознаватель не возражал. Дел хватало.

Сигизмунд, как в дурном сне, потащился домой — за договором. Вошел в квартиру. Странным поведением озадачил даже кобеля. Непонимающе озирался вокруг. В комнате царил полнейший разгром. Стеллаж продолжал пребывать в упавшем состоянии. Чуда явлено не было, и из праха стеллаж не восставал. Чудес не бывает. Да, чудес не бывает!

Наступая на книги, пробрался к столу. Долго шарил, не мог найти договор. Сидел на диване, глядя в потолок, двигал губами. Ему казалось — думал. Вспоминал, где этот проклятый договор может находиться.

Да. Была протечка. После протечки бумаги перекладывали… Куда?

Наконец вспомнил. Вытащил, развернул бумаги, долго вчитывался, тщась понять — та бумага или не та. Вроде, та.

Долго стоял с нею в руке, соображал — куда сунуть, чтобы не помять. Сам себе с расстановкой сказал:

— Бумаги, дабы не помять, ложат в папку.

Мысль натужно направилась на поиски папки. Не нашла. Поднял из развала книгу с обложкой понадежнее, сунул договоры за обложку.

Сигизмунд уже уходил, когда неожиданно зазвонил телефон.

— Гоша… Гена не у тебя?

— Какой Гена?

— Ушел из дома, пьяный… не знаю, что и думать. У вас дела с ним какие-то были…

Сигизмунд мучительно задумался. Потом спросил невпопад:

— Куда он ушел?

— Не сказал. Пьяный пошел…

Звонила тетя Аня. До Сигизмунда это дошло только к концу разговора.

— Нет, тетя Аня. Его у меня нет.

И положил трубку.

И тут же — новый звонок.

— Да!.. — рявкнул Сигизмунд.

Мать.

— А ты чего не на работе? — удивилась она.

— А зачем домой звонишь, если я на работе?

— Я звонила. Там не отвечают. Случилось что?

— Ничего, — процедил Сигизмунд.

— А эти твои… норвежцы… они уехали?