Амулет Паскаля - Страница 20

Мне стало неприятно сидеть с ней рядом.

— Если бы ты уходила от нас, — сказала я просто так, чтобы не молчать, — я бы предположила, что тебя ждет большое будущее.

— Сама по себе я ничего не стою… — вдруг печально сказала она. — Но это — секрет. Ладно?..

6

После того как растерла ногу мсье Паскаля (ладони мои горели!), я села на балконе, окутанная синим ночным светом, струившимся с гор, будто река. Что такое — наслаждаться жизнью, вдруг подумала я. Иметь деньги? Вкусно жрать? Пить, спать, болтаться по курортам, фотографироваться на фоне исторических памятников — фигня!

Как по мне, это — сбросить сапоги и стать босиком на траву после лютой зимы, плыть в море, нырять и снова плыть, кожей вбирая в себя солнце и воду. Выловить ракушку. В знойный день глотнуть из бутылки минеральной воды. Закрыть глаза и снова чувствовать, как пьешь солнце — вбираешь его ноздрями, кожей, веками, каждой клеточкой. Читать толстую длинную книгу. Какой-нибудь английский роман, написанный хорошим пространным стилем. Жить между восторгом и печалью. И быть искренней и в том, и в другом.

Вдруг я отчетливо услышала, как где-то звонят колокола, вернее — китайские подвески, которыми отгоняют злых духов. Звон был таким мелодичным и неожиданным, что я закрыла глаза. Я знала, что ни в моей комнате, ни вообще во всем доме таких подвесок нет. Не может быть, ведь дом упакован только стариной (на этаже мсье) или модерном (как у меня). А китайские колокольчики, эти металлические трубочки, закрепленные на диске, совершенно не вписываются ни в интерьер, ни, я бы сказала, в концепцию нашей здешней жизни. Скорее всего, они звучали у меня в голове. Я посмотрела на часы — на них высвечивались цифры: 02.45.

Странные, странные вещи. Я родилась в заснеженной провинции, где солнечные лучи похожи на острые спицы, они не греют, а пронизывают, оставляя тело выстуженным. По чьему велению я пересекла уйму границ и сижу здесь — на берегу леса? Какой ветер подул на эти китайские подвески? Мне надоело пребывать в неведении, лишь вопросы задавать.

Завтра же поговорю с мсье, решила я. Если он такой фантазер и умник — я согласна принять от него любой вариант. И… участие в игре. Если меня в нее примут. Почему-то я была уверена, что в следующий раз распрощаться придется с Галиной. Игроков станет меньше. У меня появится шанс узнать, на что способна я…

7

На следующий день после вечернего чаепития я решила пойти в наступление.

— Кто вы, мсье Паскаль? — напрямик спросила я своего хозяина.

Его нужно было брать «тепленьким» — вот так перед сном, на веранде, когда он, потрудившись в кабинете (не представляю себе, чем он там занимается!), сидит передо мной, прищурив глаза.

— Не уподобляйтесь тем, кто был здесь до вас, госпожа Иголка, — слегка раздраженно сказал он. — Странное дело: люди стремятся к покою, а когда находят его — начинают нервничать и задавать лишние вопросы. Я — не более чем то, что вы видите перед собой. Вас что-то во мне смущает?

Я решила сбавить обороты.

— Все хорошо, мсье, — сказала я. — Возможно, мне непривычно сидеть без дела, зная, что я приехала сюда работать.

— Разве у вас было мало дел? — он поднял брови, кивнув на мои руки.

Он был прав.

Кстати, я очень похожа на свою руку. Это даже заметил склонный к метафорам Иван-Джон. Моя рука, как я уже говорила, довольно тонкая в запястье: ее можно переломить двумя пальцами. Конечно, если эти пальцы принадлежат сильному мужчине. Это почти «лягушачья лапка». Но только в запястье. Выше — черта с два вы со мной справитесь! Мышцы у меня надуваются так, будто я достигла этого долгими тренировками в спортзале. «Ты занималась спортом?» — спросил Иван, уловив это неожиданное противоречие между запястьем и предплечьем. Спорт я не люблю и многого в нем не понимаю: тратить время и силы на то, чтобы быть «сильнее, выше, быстрее». Ради чего? Он целовал мою руку от начала до конца и от конца к началу, а затем сделал вывод, что в этой руке скрыта вся моя сущность: очевидная беззащитность и незаметная (потому что под рукавами) сила. Откуда? Возможно, я таскала тяжелые сумки?..

— Со мной, хозяин, происходят странные вещи, — сказала я. — Кажется, я забыла, чем занималась и как жила. Только не говорите, что это все — из-за «замечательного воздуха». По крайней мере, он не повредил никому, кроме меня.

— Вам он тоже не повредил, — улыбнулся он. — Обычные симптомы для уставшего организма. Усталость пройдет, и все вернется в свою колею.

— А вы можете показать мне резюме, по которому меня отобрали? — с надеждой спросила я.

— Вам это очень нужно?

— Да, очень! — настаивала я. — Ведь мне нужно знать, за что я получила такой подарок судьбы: хозяина без вредных привычек, тихий городок, горы и «прекрасный воздух»…

— И еще кое-что, о чем вы не догадываетесь, — добавил он.

Видимо, намекал на мое предстоящее участие в игре.

— Собственно, — сказал он после долгой паузы, — есть нечто поинтереснее, чем ваше резюме. Ведь оно подготовлено по стандарту. Как у всех. Шоколад и мармелад… Погодите, упрямая девчонка, я сейчас вернусь.

Он ушел с веранды, и мне стало неуютно и тревожно. Зачем я завела этот разговор? Куда он пошел? Вдруг мне стало холодно. Холодно, будто я вернулась назад, а по спине побежали мурашки — так, будто я почувствовала, что кирпич, лежащий на краю крыши, сдвинулся до середины и вот-вот упадет мне на голову.

Холодно и тревожно, как в больнице перед операцией. Я закуталась в плед, висевший на спинке моего стула, даже сунула туда нос, чтобы надышать теплого воздуха. Хотя вечер был как всегда тихий и теплый, спокойный. Я бы хотела, чтоб вдруг поднялся ветер, начался дождь, град, разбушевалась стихия, которая бы не позволила продолжать разговор и уравновесила бы состояние внутреннее с состоянием внешним. Я боялась утратить гармонию! Вот оно. Здесь все было гармонично — во мне и вокруг: в этом спокойном течении дней и вялотекущих событий. В моем непринужденном общении с хозяином дома и городка. И в легковесном романе с Ваней-Джоном…

Я услышала, что мсье Паскаль возвращается, и сбросила плед. Не хотела, чтобы он обнаружил мое состояние. Внутренняя дрожь передалась рукам, я поспешила поставить чашку на стол — в ней звякнула серебряная ложечка. Если бы я держала ее в руках, уверена, звон бы стоял такой, будто я еду в поезде.

Он спокойно уселся напротив и достал из кармана домашней куртки блокнот в зеленом переплете.

— Узнаете? — спросил он.

— Что это?

— То, что было приложено к вашему резюме! — улыбнулся он. — Я всегда придирчиво отношусь к тем, кто сюда попадает. И — не обижайтесь, госпожа Иголка, — прошу агентов прислать какую-то личную вещь кандидата. Иногда присылают ленты для волос или — представьте! — даже фото в полный рост в купальнике. У вас оказалось вот это.

Я тупо смотрела на зеленый блокнот. Мсье Паскаль картинно вздохнул.

— Что же мне с вами делать? Держите. И больше — ни слова. Договорились?

Я автоматически кивнула и взяла блокнот. Где-то снова зазвенели китайские подвески… Возможно, на этот раз это был колокол на нашей колокольне. Я вздрогнула и вопросительно посмотрела на мсье Паскаля.

— Я ничего не слышу, — отозвался он. А потом добавил: — Поздно. Пора ложиться спать…

Я проводила мсье к его спальне, пожелала «Доброй ночи», он хитро посмотрел на меня: «Доброй ночи».

Видно, знал, что я сегодня не усну…

8

Я бросила блокнот на одеяло. Включила бра. Налила себе с четверть стакана «бейлиса», растянулась поперек кровати. В приоткрытую стеклянную стену повеял ночной ветерок. Взлетела вверх и мягко опустилась белая штора. Будто птичка крылом взмахнула. Моя дрожь унялась так же внезапно, как и началась.

Я — идиотка! Я думала, что мсье вынесет нечто вроде топора в пятнах крови, — как вещественное доказательство какого-то преступления, совершенного мною «на большой земле».

Я погладила рукой переплет блокнота. Чей бы он ни был — мне стоит его прочитать, если мсье Паскаль этого хочет. Я была уверена, что это его очередная шутка или западня. Маленькая, безопасная западня для моей бессонницы.