Американское безумие - Страница 4

Игроки «Л.А. Райотс» обменялись неловкими взглядами. Перемены, произошедшие с Бумтауэром, не могли быть естественными. Он наверняка что-то принимал. Как профессиональные атлеты, они хорошо знали о побочных эффектах допинга, которые иногда заключаются в нерациональном поведении.

Когда Бумтауэр протянул руку за форменными брюками, бесстрашный отбегающий указал на него пальцем и спросил:

— Что это за нашлепка у тебя на заднице? Похоже на специальный пластырь. Это что, новый стероид? Гормон роста?

Бумтауэр похлопал по квадратному кусочку пластыря размером пять на пять сантиметров.

— Это волшебство — понимаешь, что я говорю?

— Ну, не совсем, — сказал нападающий.

Бумтауэр тут же произвел демонстрацию. Молниеносным движением он схватил за пояс стодесятикилограммового защитника и без видимых усилий, как будто держал в руке швабру, приподнял его вверх и проломил головой товарища по команде оранжевую плиту звукоизоляции потолка. На массивной правой руке Бумтауэра выступили исполинские вены. Оказавшийся в ловушке защитник беспомощно дрыгал ногами.

— Теперь вы понимаете, что я говорю? — спросил Бумтауэр.

Ответом было ошеломленное молчание.

Бумтауэр осторожно опустил защитника на пол. К его лицу прилипли кусочки оранжевой краски, из пореза на лбу сочились капли крови.

— От кого ты это получил? — спросил центровой.

Номер 96 по кличке Боевая Машина покачал головой.

— Это секрет.

— У тебя есть еще? — спросил пострадавший защитник.

— Ага, есть. Но это недешевая штука — понимаешь, что я говорю?

— Сколько?

— Двадцать пять тысяч за одну хреновину. Одна штука на день. Чтобы оставаться в форме, на год понадобится лимон.

Игроки как безумные устремились к своим шкафчикам. В считанные секунды со всех сторон появились толстые пачки денег; товарищи по команде обмахивали Бумтауэра «зеленью», как будто он был восточным императором.

— Уберите вашу дрянь! — заявил Реджинальд Паркс, вынимая из ушей пару серег. — Я возьму все лишнее зелье, которое у тебя есть, — сказал он, положив на ладонь Бумтауэра бриллианты размером с горошину.

Его звали Римо, и он знал, что его преследуют.

В тридцати метрах за ним по улице двигался серый четырехдверный «седан» последнего года выпуска. Переходя мостовую, Римо бросил на машину мимолетный взгляд. В ее салоне можно было разглядеть четыре головы, сидевшие на очень больших туловищах. Сама же машина держалась подозрительно близко к тротуару.

Попав в подобные обстоятельства, обычный человек испугался бы, а то и запаниковал. Со своими этническими бандами и психопатами-одиночками Лос-Анджелес имел давнюю и вполне заслуженную репутацию города, где процветает бессмысленное насилие. Однако этот Римо, худощавый мужчина в выцветшей черной майке, разгуливал по корейскому кварталу как ни в чем не бывало. Всем своим существом он впитывал в себя очарование тихого октябрьского вечера, восхищаясь окрашенным смогом багрово-оранжевым закатом. Слева от него росли двадцатиметровые пальмы, торчащие из квадратных отверстий в тротуаре словно редкие волосы из бетонного скальпа.

Римо свернул в маленькую узкую аллею, отделявшую массив двухэтажных зданий от небольшой автостоянки. Судя по количеству пятен на асфальте, аллея появилась здесь уже очень давно. Никакие усилия нынешних владельцев торгового центра так и не смогли удалить следы многих тысяч незаконных операций по замене масла, в течение десятилетий тайно осуществлявшихся под покровом ночи. Все вывески на свежевыкрашенных фасадах ломов были написаны исключительно корейскими иероглифами. Судя по надписям, в тупике располагались химчистка, магазин, торговавший по сниженным ценам электроникой и ювелирными изделиями, «Дворец лапши кимчжи» и рыбная лавка мистера Ы.

— А, почтенный ученик великого мастера азиатской кухни! — сказал Ы, когда один из двух величайших ассасинов мира вошел в его сияющий чистотой магазин. Торговец рыбой считал этих двух клиентов великими поварами, а они не спешили развеивать его заблуждения. Хозяин заведения был низеньким и коренастым, с вечной улыбкой на лице. Ы улыбался даже тогда, когда сердился. Густые черные волосы корейца скрывала белая шапочка для гольфа; его одежда и фартук также были белыми. Этот полностью ассимилировавшийся обитатель центральной части Лос-Анджелеса носил на поясе кобуру, в которой находился компактный восьмимиллиметровый пистолет. Однако, как и девяносто пять процентов своих сограждан, Ы не имел склонности к убийству — просто он хотел дожить до ближайшего уик-энда.

Благодаря белому кафельному полу и большому количеству льда на выстроившихся вдоль стен открытых прилавках, на которых лежали дары моря, в магазине Ы всегда было прохладно. Пахло солью, хлоркой и йодом. За стеклом морозильной витрины лежали груды тунца, макрели, палтуса и морского окуня. Рядом с каждым сортом рыбы лежала этикетка с надписью на корейском языке. Кроме стандартного набора, Ы торговал некоторыми экзотическими продуктами азиатской кухни — такими, как морской огурец, морской еж, осьминог. Наконец, к услугам пресыщенных жителей Лос-Анджелеса были ракообразные — для использования в разного рода кесадильях и фриттатах.

В стекле морозильной витрины отразился серый «седан», притормозивший недалеко от входа в магазин. Все двери машины разом открылись, и из них поспешно выскочили те, кто в ней сидел.

— Я отложил для вас нечто особенное, — сказал Ы, открывая стоявший позади витрины холодильник. — Только что прислали с Желтого моря, — повернувшись к Римо, добавил он.

Темно-серебристое создание, о котором с такой гордостью говорил торговец рыбой, было длиной чуть больше метра и весило меньше килограмма. Если бы оно не имело проходившего вдоль всего тела зеленоватого плавника, чудище в точности походило бы на змею.

— Сгодится на обед мастеру? — спросил Ы, проводя пальцем по твердому белому животу рыбы.

Рыбу-саблю было очень трудно чистить — все равно что соскабливать мясо со шнурка для ботинок, — но мастер Чиун ее очень любил. Тощая рыбка водилась именно в тех водах, которые омывали берега Синанджу — корейской деревушки, где около ста лет назад мастер родился. Еще в конце шестидесятых, до того как в Корее началась ускоренная индустриализация, эту хищницу вылавливали там в больших количествах. Однако с тех пор многое изменилось. Из-за загрязнения окружающей среды уловы рыбы-сабли резко сократились, и теперь по причине ее дефицитности и плохого качества двум ассасинам, рацион которых в основном состоял из риса и рыбы, редко доводилось полакомиться этим обитателем Желтого моря.

Чтобы проверить, нет ли на коже рыбы волдырей и язв — это означало бы, что она выловлена в загрязненных водах, — Римо осмотрел рыбу-саблю от головы до хвоста. К своему удовольствию, он ничего не обнаружил.

— Мне это очень нравится, — сказал Римо торговцу. — Пожалуйста, заверните.

Эффектным жестом Ы оторвал кусок оберточной бумаги от большого рулона, установленного у него на разделочном столе.

— Сегодня мастер будет доволен обедом, — сказал он, передавая Римо длинный сверток.

Но как только Римо вышел из рыбного магазина мистера Ы, он услышал, что к нему обращаются.

— Стоять на месте! — пролаял у него над ухом грубый баритон.

На него смотрел отливающий синевой ствол «беретты», который прямо-таки лоснился от смазки. Рядом на тротуаре стояли еще трое мужчин, державших оружие наизготовку. У одного в руке был курносый никелированный револьвер, у другого — боевое помповое ружье, третий размахивал винтовкой парализующего действия системы «тазер». Все четверо были здоровенными детинами, одетыми так, как одеваются бойцы антитеррористических отрядов — черные бронежилеты, черные кожаные перчатки, черные майки и брюки. У каждого на широкой башке было укреплено переговорное устройство, а на шее висел отливающий золотом значок.

Это не полиция Лос-Анджелеса, подумал Римо.

На бронежилетах парней ярко-желтыми буквами было написано: «Агент службы по возвращению долгов».