Американские рассказы и повести в жанре "ужаса" 20-50 годов - Страница 41

— Опускай; клянусь Тором, эта штука тяжела как смерть! Давай отдохнем.

Второй выдавил что-то из себя, и они начали осторожно опускать изваяние на землю. Рука одного соскользнула; он не смог удержать статую, и Черный Человек рухнул в снег. Первый взвыл.

— Ты, косорукий дурак, уронил его прямо мне на ногу! Проклятие, у меня сломана лодыжка!

— Он сам вырвался у меня из рук! — вскричал второй. — Говорю тебе, эта штука живая!

— Тогда я сделаю ее мертвой! — прорычал охромевший викинг; вытащив меч, он нанес яростный удар по беспомощно лежавшему изваянию. Вспышка, и лезвие раскололось на тысячу сверкающих осколков. Один из них попал второму викингу в щеку, и тот испустил вопль.

— В нем сидит злой дух! — закричал первый, отбрасывая рукоятку. — Меч его даже не поцарапал! Ну-ка, берись: отнесем его в пиршественный зал. Пусть Торфел решает, что с ним делать.

— Оставь его здесь, — глухо произнес второй, вытирая кровь с лица. — Хлещет, как из заколотой свиньи. Давай возвратимся и скажем Торфелу, что никаких вражеских кораблей, подплывающих к острову, не увидели. Нас ведь послали проверить именно это.

— А лодка, где мы нашли камень? — резко сказал первый. — Верно, какой-то шотландский рыбак заблудился из-за шторма. Сейчас, должно быть, словно крыса прячется в лесах. Ну-ка, взялись: идол он или дух, все равно мы отнесем его к Торфелу.

Отдуваясь, они с трудом подняли изваяние и медленно продолжили свой путь, один хромая и изрыгая проклятия вперемежку со стонами, другой — то и дело тряся головой, когда кровь из раны заливала глаза.

Турлох осторожно поднялся и посмотрел им вслед. Легкий холодок пробежал по спине. Любой из викингов был не слабее его, но им едва хватало сил, чтобы тащить статую, которую он с легкостью поднимал один. Качнув головой, ирландец продолжил свой путь.

Наконец он подобрался к скалли. Решающий момент. Каким-то образом надо достичь здания и найти укрытие, оставаясь незамеченным. Небо затягивали облака. Он подождал, пока одно из них не закрыло луну, и в наступившем сумраке, словно скользящая тень, пробежал пригнувшись, неслышно ступая по снегу. Крики и пение, доносившееся из зала, едва не оглушили его. Теперь он крался вдоль стены, прижимаясь к грубо обтесанным бревнам. Враги наверняка не ожидают нападения. Да и кого мог бояться Торфел — все северные пираты его дружки, а кто, кроме них, способен доплыть до его острова в такую ночь?

Турлох тенью скользил вдоль стены. Он заметил боковой вход и осторожно подобрался к нему. Потом отшатнулся и снова прижался к шершавому дереву. Кто-то внутри возился с затвором. Дверь распахнулась, появился высокий воин. Викинг с силой захлопнул за собой дверь. Тут он увидел Турлоха; окаймленные усами губы приоткрылись. Но в это мгновение руки ирландца метнулись к его горлу и сомкнулись, словно стальной капкан. Вместо крика — судорожный всхлип. Норманн вцепился в запястье противника; другой рукой он вытащил нож и нанес удар снизу. Но сознание уже покинуло его; нож, зазвенев, скользнул по кольчуге отверженного и упал в снег. Тело викинга осело, его горло буквально раздавил стальной обруч пальцев. Турлох отбросил врага, словно мусор, в снег, и плюнул в лицо мертвеца. Затем снова повернулся к двери.

Она осталась незапертой. Турлох заглянул в просвет. Он увидел безлюдное помещение, сплошь заставленное бочками пива. Бесшумно ступая, зашел внутрь, прикрыв дверь, но не тронув засов. Следовало спрятать труп убитого им викинга, но он не знал, как сделать это. Оставалось положиться на удачу: возможно, никто не заметит тело, лежащее в глубоком снегу. Он пересек помещение; оно вело в другую комнату. Еще одна кладовая; и здесь никого. Проход, вместо двери завешанный шкурами, судя по доносящимся звуками, вел в главный зал. Он осторожно выглянул.

Его глазам предстало огромное помещение, служившее для празднеств, военных советов и как жилье хозяину скалли. В этом зале с почерневшими от дыма потолочными балками, гигантскими очагами, в которых ревел огонь, и заставленными едой и питьем столами, нынешней ночью гремел неистовый праздник. Воины огромного роста с золотистыми бородами и дико сверкавшими глазами сидели, возлежали на грубо сколоченных скамьях, прохаживались взад-вперед, или во весь рост развалились на полу. Они жадно пили из кожаных бурдюков или пенящихся рогов, поглощали огромные ломти ржаного хлеба и куски мяса, которые срезали прямо с целиком зажаренных туш. Странная сцена, ибо эти дикари, их грубые крики и песни резко контрастировали с висящими на стенах изделиями облагороженных цивилизацией умельцев. Прекрасные ковры, сотканные норманнскими женщинами, искусно выкованное и богато украшенное оружие, что держали в руках французские и испанские вельможи, кольчуги и шелковые ткани из Византии и земель Востока — далеко заплывали корабли-драконы. Рядом с творениями рук человеческих развешаны охотничьи трофеи, доказывающие, что викингу покоряются не только люди, но и звери.

Современный человек не сумеет полностью осознать, что чувствовал Турлох О’Брайан, глядя на пирующих. Он видел дьяволов во плоти, северных людоедов, весь смысл жизни которых — нападать на мирных южан. Целый мир простерт перед ними, словно добыча, ожидая, что подскажет им прихоть: выбрать себе по вкусу и взять, схватить либо пощадить. Он смотрел, кровь билась в висках, а голова горела, будто охваченная пламенем. Он ненавидел их так страстно, как способен лишь уроженец Эйре — их кичливое безразличие, гордость и силу, их отвращение к другим расам, их холодные злые глаза… больше всего он ненавидел эти глаза, что с презрением и угрозой смотрели на мир. Ирландцы могли быть жестокими, но временами они испытывали странные порывы доброты и жалости. В натуре норманна нет места милосердию.

Зрелище празднества заставляло кровь кипеть, словно удар по лицу; недоставало малого, чтобы Черный Турлох впал в полное неистовство. Долго ждать не пришлось. Во главе стола восседал Торфел Прекрасный — юный, спесивый, опьяненный вином и гордостью. Сложением он напоминал Турлоха, разве что был массивней, но этим сходство ограничивалось. Кожа Турлоха выглядела темной даже для смуглолицых ирландцев, Торфел отличался белизной среди народа, известного своей красотой. Его волосы, борода сверкали, словно сотканные из золота, светло-серые глаза излучали свет. А рядом… Турлох сжал кулаки, так что ногти впились в ладони. Мойра, принцесса из рода О’Брайанов казалась такой чужой и одинокой здесь, среди гигантских белокурых мужчин и золотоволосых роскошных женщин. Маленькая, почти хрупкая, черные волосы отливают бронзой. Но кожа ее была такой же прекрасной, как у норманнов, с мягким розоватым оттенком — в этом с ней не могли соперничать самые красивые из их женщин. От страха побелели ее губы, она сжалась, словно желая спрятаться от неистового разгула и воплей. Турлох заметил, как она содрогнулась, когда Торфел небрежно обнял ее стан. Все покраснело и поплыло перед глазами Турлоха, он с трудом сдержал себя.

— Справа от него сидит брат, Осрик, — пробормотал он. — С другой стороны — Тостиг Датчанин, что может разрубить быка пополам с одного удара своим огромным мечом — так говорят. А еще Халфгар, Свейн, Освик, Ательстан, родом из саксов — единственный, кого можно назвать человеком среди всей стаи морских волков. И — дьявол, что это? Священник?

Действительно, среди беснующихся викингов, весь побелевший, безмолвно сидел священник, перебирая четки; он то и дело бросал на хрупкую девушку-ирландку во главе стола полный сострадания взгляд. Но тут внимание Турлоха привлекло другое. Сбоку, на небольшом столе красного дерева, богато украшенном резьбой, — свидетельство того, что его вывезли из южных земель, — стоял Черный Человек. Значит, двое покалеченных викингов все-таки дотащили его до зала. При взгляде на статую Турлох ощутил странное потрясение: вид ее на миг успокоил, приглушил пламя ненависти. Всего лишь пять футов вышиной? Сейчас она почему-то казалась намного выше. Словно бог, погруженный в раздумья о вещах, недоступных пониманию смертных, людишек-насекомых, вопящих у ног его, изваяние нависло над сценой разгула. И как раньше, взглянув на Черного Человека, Турлох почувствовал, как открылся проход в темные глубины Вселенной и ветер, что странствует среди звезд, подул в лицо. Он ждет… ждет. Но чего? Быть может, взор его, миновав преграду стен, скользил все дальше по снежным просторам, достигнув побережья. Что, если каменные глаза статуи уловили среди черных безмолвных вод движение: пять лодок, которые с каждым взмахом обмотанных тряпками весел неслышно подплывали все ближе и ближе к острову? Но об этом Турлох Дубх знать не мог; ни о лодках, ни о тех, кто сидит в них — маленьких темнокожих людях с загадочно-бесстрастным взглядом.