Американская ария князя Игоря - Страница 142

— Зачем мне его знать под именем Сэмюэля Клеменса, если все его знают под именем Марк Твен? — спросил Сергей. — Только чтобы повыеживаться перед девочками?

— Можно подумать, что это плохой довод, — возмутился Игорь. — Конечно, чтобы повыеживаться перед девочками.

— Так что там с Тахо? — попыталась вернуть разговор в прежнее русло Катя. — Я Твена много читала, он озеро упоминал, но я не помню, что с названием.

— Слово «тахо» на языке то ли копачей, то ли апачей, то ли пайютов означало всего-навсего «кузнечик», — объяснил Игорь. — Это любимая жратва краснокожих дикарей — суп из кузнечиков. И когда индеец Опупевший Койот впервые увидел это озеро, он заорал: «Тахо, тахо!» — имея в виду, что в эдаком озерце можно столько супца наварить из кузнечиков, что просто мама не балуйся! А у индейцев была традиция: какую первую ассоциацию вызывает некое природное явление, такое название ему и дается.

— Святая правда, — согласился Сергей. — Именно поэтому у них самолеты до сих пор называются «Едрить мою кочержку, это что за хрень по небу летит?».

— Во-во, — сказал Игорь и одобрительно посмотрел на приятеля. — Это только потом всякие дурачки, которые считают, что в индейцах может быть некая поэтика и они временами плачут просто от чувств-с, решили, что «Тахо» — это «Край озер», «Серебряное озеро», «Зеркальная гладь, в которой внучка великого Маниту стирала свои шмотки» и так далее. На самом деле это просто их любимая дикарская жратва, только и всего.

— Эх, — вздохнула Катя, — убили всю романтику.

— Ну так индейцы, — пожал плечами Игорь. — В них романтику только Фенимор Купер находил. Да и то — потому что ни одного индейца не видел живьем ни разу в жизни, зато заработал на «благородных краснокожих» огромные денежки.

— А я в детстве любил читать про индейцев, — признался Сергей.

— В детстве все любили сказки, — заметил Игорь. — Даже я, помнится, плакал над несчастной судьбой одинокой пожилой женщины, живущей в лесной избушке.

— Это над Бабой-ягой, что ли?

— Над ей, родимой. Не напоминай мне, не напоминай, — рассердился Игорь, — а то я опять расстроюсь.

— Вот он, ваш супец, — сказала Кира, прерывая их разговор. — Любуйтесь.

Машина действительно выехала к озеру. Игорь быстро нашел небольшую площадку, где можно было остановиться, и компания вышла полюбоваться на «супец».

Озеро Тахо было не особенно большим — противоположный берег, казалось, находится не слишком далеко, — однако впечатление производило просто замечательное. Особую прелесть этому месту придавало то, что все вокруг находилось в полной гармонии. Внушительные заснеженные горы, окружающие озеро, спокойная гладь воды, здоровенные валуны, сосны и кусты — в этом месте так и хотелось просто помолчать.

— Вот место, — вздохнул Игорь, — где хочется просто помолчать.

— Игоречку хочется просто помолчать, — вытаращил глаза Сергей. — Не бывает такого. Все, я хочу здесь поселиться!

— Э-ге-ге-ге-гей! — вдруг заорал Игорь так, что его было слышно аж в Сакраменто.

— Гей, гей, гей, — откликнулись заснеженные горы.

— Кому не спится в ночь глухую?!! — снова заорал Игорь.

Горы откликнулись соответствующим образом.

— Офигеть, — удивился Сергей. — Детсадовские развлечения. Что это с тобой, дорогой друг? Что за инфантилизм? Ты еще сказочку про черный троллейбус расскажи.

— А что за сказочка про черный троллейбус? — заинтересовалась Кира. — Я не слышала.

— Да какая же это сказочка? — удивился Игорь. — Это же реальная история, все знают.

— О господи, — вздохнул Сергей.

— В одном городе, — начал Игорь, — была самая обычная троллейбусная линия. По которой ходили самые обычные троллейбусы. И вот как-то раз девушка по имени Лена шла по ночному городу к троллейбусной остановке. Она шла-шла и вдруг заметила, что улица вокруг нее сильно изменилась. Исчезли гопники, пропала наглая молодежь, пьющая пиво по подворотням, и к ней за десять минут ходьбы никто ни разу так и не пристал. Никто даже не присвистнул, вот до чего дошло. Добрела Лена до троллейбусной остановки и вдруг видит — едет черный-пречерный троллейбус. У него все было черное — кузов и даже стекла. Подъехал он к остановке и открыл двери. Лена, конечно, забоялась заходить туда, но черный троллейбус обладал способностью заманивать всех внутрь — никто не мог устоять. И тогда Лена, как в тумане, шагнула внутрь троллейбуса. Там было темно, но кресло водителя было освещено, и Лена увидела, что в кресле сидит черноволосый молодой человек. «Скажите, молодой человек, — спросила Лена, — а почему у вашего троллейбуса все стекла — черные?» Молодой человек захохотал и прокричал: «А патамушта они ЗАТАНИРАВАННЫЕ, поэл?» С этими словами он закрыл двери — и черный троллейбус рванулся в ночную даль. Больше девушку Лену никто никогда не видел.

— И куда в результате Лена попала? — спросила Кира. — Ее судьба волнует зрителей.

— Да понятно куда, — хмыкнул Игорь. — В ресторан она попала — кушать шашлык-машлык, лобио-мобио. Это ведь был гипноз, мираж. Не было никакого черного троллейбуса. Это была обычная тонированная девятка «Жигулей» с Гагиком за рулем. Лена вышла за него замуж, и они уехали в солнечный Ереван навстречу своему счастью. А легенда о черном троллейбусе и несчастной девушке Лене еще долго циркулировала по городу. Многие девушки потом пытались найти этот черный троллейбус, но у них ничего так и не получилось.

— Душещипательная история, — вздохнула Кира.

— А главное — поучительная, — заметил Сергей. — Ну что, так и будем здесь торчать или все-таки куда-нибудь поедем?

— Давайте повыше заберемся, — предложил Игорь. — Там всякие горнолыжные курорты начинаются. Полюбуемся на лыжников.

Поскольку никто не возражал, компания забралась в машину и отправилась вверх на гору, повинуясь указателям. Через некоторое время они действительно доехали до самого настоящего лыжного курорта: гостинички, ресторанчики, подъемники, лыжные трассы, спускающиеся с гор, и все такое. Вокруг все было в снегу, и компании пришлось срочно бежать в первый попавшийся ресторанчик, чтобы пообедать и выпить горячего глинтвейна «для сугрева».

За обедом они вдруг вспомнили, что это, скорее всего, последний их совместный вдумчивый обед за эту поездку — завтра предстояло отправляться в Сан-Франциско. Поэтому они что-то засиделись за столом и только через пару часов сообразили, что сейчас — январь, дни короткие, а они даже толком не покатались вдоль озера.

После этого компания рванула к машине, и они на приличной скорости помчались кататься по берегу, стараясь успеть насладиться видами.

— Вот носимся-то, вот носимся, — пробурчал Сергей, которого Игорь в этот день ни разу за руль так и не пустил. — Что тут можно увидеть с такой скоростью? Мы даже ни разу сфотографировать не остановились.

— Ну все, — язвительно сказал Игорь, — теперь не будет ни одной фотографии озера Тахо с Серегой. Тахо этого не переживет.

— Я хотел с Катей на фоне озера сфотографироваться, — твердо сказал Сергей, — и меня не волнуют твои подколки. Остановись, плиз.

Игорь вздохнул, но послушался — сбросил скорость, нашел удобное место и припарковался. Сергей с Катей вышли из машины, нашли удобный валун, залезли на него и изобразили картину из серии: «А вот мы, как два каких-то дурацких туриста, позируем на фоне озера Тахо».

— Самим же противно будет на эту фотографию смотреть, — предупредил Игорь, который также вылез из машины и сунул Кире свой навороченный фотоаппарат, чтобы девушка сфотографировала озеро Тахо на фоне князя Игоря.

— А нам пофиг, — сказал Сергей, поворачиваясь вместе с Катей в сторону озера и обнимая девушку за талию.

— Вот это уже другое дело, это классный кадр, — обрадовался Игорь, забрал свой фотоаппарат у Киры и начал быстро-быстро щелкать затвором.

— И что тут классного? — спросил Сергей, не оборачиваясь.

— Это уже художественная постановка, — объяснил Игорь, — а не просто обычные туристические дурки. Я назову сюжет «Два кузнечика на валуне раздумывают над тем, не создать ли им ячейку кузнеческого общества».