Америка, Австралия и Океания - Страница 95

Билба со всех ног бросился к дюне, а позади него бушевал ураган. Билба вырыл яму и зарылся в нее, а ураган налетел, ударил в дюну и стал крутиться вокруг, разбрасывая кору и ветви Он крутился вокруг норы Билбы, но не мог сдвинуть с места дюну. Воя в бессильной ярости, Мейра унесся, и его голос послышался уже вдалеке, а затем совершенно затих.

Через некоторое время Билба вылез из своей норы. Ему был так тепло и безопасно в песчаной норе, что с этих пор он всегда жил в ней, а женившись, привел сюда свою жену.

Род Билба до сих пор живет в песчаных норах. Они слышат голос товарища старого Билбы, но никогда не видят его лица, он больше не говорит на их древнем языке. Он был так рассержен тем, что Билба, не видя его лица, пожелал покинуть его, что, проносясь теперь мимо их стойбищ, только воет и ревет. Никто из их рода не видел, где он живет. Это знают только шесть дующих ветров, но они никому не рассказывают своего секрета.

В далеком прошлом Мангги-варреи-мул — чайка летела однажды над западными равнинами с мидией в клюве. Ее увидел Ван, ворон и, желая узнать, что она несет, погнался за ней. Тогда чайка бросила мидию и быстро полетела прочь.

Ван прекратил преследование и спустился посмотреть, что это за странная вещь. Склонив голову набок, он пристально рассматривал ее, а затем клюнул. Ему понравился ее вкус, и он стал клевать ее, пока не съел всю мякоть из одной створки раковины. Он не заметил, что с другой стороны раковины тоже была мякоть, и, считая ее пустой, выбросил в реку.

В реке Мангги-мидии процветали и размножались, и все последующие были похожи на первую — один моллюск, скрытый между двумя створками раковины.

Не подозревая, что он бросил в реку Мангги-мать, Ван решил догнать Мангги-варреи-мул и получить еще мидии. Он полетел в том направлении, в котором она скрылась, и увидел ее около большого водоема, в нескольких милях выше по реке.

Прежде чем та заметила его приближение, он бросился на нее с криком:

— Дай мне еще это мясо в двух раковинах, что ты принесла!

— У меня нет больше. Отпусти меня.

— Тогда скажи, где ты их нашла, чтобы я мог достать это сам.

— Они не из вашей страны. Они живут далеко — там, где я пролетала, чтобы попасть сюда от большой соленой воды. Отпусти меня.

Она старалась вырваться, жалобно крича странным, печальным криком своего племени, но ворон Ван крепко ее держал.

— Я отпущу тебя, если ты обещаешь отправиться прямо в эту страну и принести мне еще этой пищи. А когда я покончу с ней, ты принесешь еще партию, чтобы у меня всегда они были. Обещай, или я убью тебя.

— Отпусти меня, и я сделаю так, как ты просишь. Я обещаю, что мой род поможет мне перенести мидии в твою реку.

— Тогда отправляйся и принеси мне их сюда, на берега реки, — и Ван выпустил чайку в сторону юга.

Чайка улетела. Проходили дни и месяцы, но она не возвращалась. Ван злился, что не убил ее и позволил так обмануть себя.

Однажды Ван пришел к реке напиться и, нагнувшись, увидел такую же раковину, какую он выбросил в воду. Думая, что это та же самая раковина, он не обратил на нее внимания, но, идя вдоль реки, он заметил много таких же раковин. Зажав одну из раковин в клюве, он стукнул ею по корню дерева и разбил ее. Съев мякоть и оглядевшись вокруг, он увидел, что береговой ил полон раковинами.

Ван не знал, что в брошенной им когда‑то раковине оставалась мидия, и поэтому решил, что Мангги-варреи-мул вернулась незамеченной и тайно улетела, боясь, что он причинит ей вред.

Позднее он узнал, что все обстояло иначе. Однажды он увидел стаю племени Мангги-варреи-мул, летевшую над ним. Чайки опустились выше по реке, и Ван заметил, как некоторые из них воткнули принесенных ими Мангги в ил под воду. Сделав это, они отлетели немного и снова воткнули Мангги — и так по всей реке. Окончив свое дело, они улетели в сторону моря. После этого Мангги вышли из воды и, высунувшись из раковин, стали жалобно и тихо просить Мангги-вар-реи-мул отнести их назад в их страну. Но чайки были уже далеко, и на мольбы Мангги никто не обратил внимания.

Двигаясь вдоль реки, Мангги подошли к своим сородичам, родившимся в реке. Их было больше, они были крупнее и вскоре научили вновь принесенных Мангги жить так, как они, — только одна половинка между двух раковин. С тех пор Мангги остались такими навсегда. Временами, при редких прилетах в Бек Крик, чайки приносят новых Мангги, но и они вскоре изменяются, как эти.

Даены готовят мидии в горячем пепле своих костров и с наслаждением едят их, говоря: «Если бы не Ван, у нас не было бы этой хорошей пищи — ведь это он заставил чайку Мангги-варреи-мул, приносящую мидии, дать их нам».

Однажды Диневан с двумя женами Ван расположились на стойбище. Заметив сгущающиеся тучи, они построили из коры хижину. Когда начался дождь, они укрылись в этой хижине. Диневан потихоньку от жен стукнул ногой по одной стене хижины, свалил ее и велел женам выйти и поставить ее на место.

Пока жены ставили снаружи стену, он сшиб кусок коры с другой стороны хижины. И едва жены вернулись в хижину, им пришлось выходить снова.

Так повторялось несколько раз, пока жены не заподозрили Диневана. Тогда одна из них стала следить за ним.

И вот она увидела, как Диневан, тихонько посмеиваясь, подошел и свалил кору, которую они только что поставили. Он смеялся при мысли, что его женам снова придется выйти и в сырости и холоде поставить кору на место, а он в это время будет ужинать в тепле и под крышей.

Тогда жены решили проучить Диневана. Каждая из них взяла кусок коры с горячими углями, и они подошли к Диневану, который лежал и смеялся.

— Сейчас, — сказали они, — тебе будет так же тепло, как нам было холодно, — и они высыпали на него угли.

Диневан вскочил, громко крича от боли. Он катался по полу, а потом, обожженный, выскочил наружу, а его жены остались в хижине и громко над ним смеялись.

Одно время у даенов не было рыболовных сетей и каменных рыболовных принадлежностей. Лишь позднее Байаме сделал их. До сих пор в Бреваррине можно увидеть лучшие из этих приспособлений. В прежние времена для ловли рыбы даены возводили поперек реки стенку из сплетенных кустарников и трав. Затем они гнали рыбу к этому месту и хватали ее руками у стенки. Иногда они перегораживали такой стенкой небольшой приток реки во время разлива, и, когда вода спадала, у стенки скапливалось много рыбы.

Великий виринун Гулаи-яли — пеликан первым применил сеть. Долгое время никто не знал, где он ее достал и где хранил. Когда он собирался ловить рыбу, то обычно приказывал детям принести палки для сети.

— А где же сеть? — спрашивали дети.

— Она будет здесь, когда вы вернетесь. Делайте то, что вам говорят, несите палки.

Боясь его расспрашивать, дети шли за палками. Гулаи-яли говорил, что они должны быть из кустов юра, растущего по берегам реки. Эти кусты были усеяны крупными колокольчиками кремового цвета с коричневыми пятнами, красивыми, но с отвратительным запахом. Кусты юра почитались священным деревом там, где не рос зил.

Когда дети приносили ветви юра, на земле перед их отцом уже лежала большая сеть, трех с половиной — четырех метров в длину и полутора-двух метров в ширину. Около нее дымился небольшой костер из сучьев розового дерева буза, в который Гулаи-яли бросал немного листьев юра. Когда дым становился густым, он окуривал в нем сеть.

После этого, захватив сеть, все шли к реке. Два человека с сетью, концы которой прикреплялись к палкам из юра, шли вниз по течению к мелкому месту. Здесь они останавливались и протягивали сеть поперек реки. Остальные шли выше по течению и плескались в воде, путая рыбу. Рыба шла вниз и попадала в сеть.

Наловив достаточно рыбы, все выходили из воды, разводили огонь и жарили рыбу.