Амазонки - Страница 19

Праздник начинается с принесения жертв богине Ипполите, Дионису и Гефесту. На внешнем алтаре у подножья храма принесут в жертву коня. На раскаленные священные угли алтаря бога Диониса возложат внутренности быка, омытые в молодом вине. На алтарь Гефесту принесут мечи, копья и щиты, взятые в боях, – Гефест, бог-кузнец, нуждается в металле.

Метеки и рабыни ждали появления наездниц и гоплиток долго. Молитвы и жертвоприношения в этот день велики – нужно поклониться трем божествам. Рабыни рады этому: чем дольше продлится праздник, тем больше им удастся отдохнуть. Они греются на солнышке, лежат на траве, разговаривают между собой.

Они сегодня будут лакомиться остатками от пира.

На балконе, что навис над воротами палестры, приготовился оркестр. Флейтистки и кифаристки смотрят на Тикету, а сигнумистка следит за дорогой к палестре.

Наконец из-за поворота показалась процессия. Впереди на жеребце игреневой масти – Священная.

Увидев Священную, Тикета поднесла к губам рог. Раздался сигнал, возвещающий начало праздника, зазвучала музыка, и ворота палестры распахнулись.

Властительницы Фермоскиры выехали на середину площадки, спешились и уселись на приготовленные им места.

Спустя минуту распахнулись восточные ворота, и в них показалась Лота. Она вела наездниц царицы. В конном строю, по четыре в ряд, въезжали амазонки на поле. Горят на солнце их доспехи, колышет ветер султаны на шлемах, щетинятся ряды остриями копий.

В западные ворота вошла Антогора. За ней храмовые наездницы. Одеты они так же, как и царские, только им не. полагается султанов на шлемы, потому что на голове богини Ипполиты, что стоит в наосе храма, шлем без султана. Этим и отличаются храмовые от царских.

Привычно, без суеты подъезжают к своим коновязям, соскакивают с лошадей, набрасывают поводья на крючки и идут на трибуны. В это время в ворота устремляются гоплитки. Они тоже идут рядами, но строй их не так красив, доспехи их победнее. Так и должно быть: гоплитки – воительницы второго сорта.

Наконец все расселись, утихли споры из-за лучших мест, снова запели флейты, и Лаэрта ввела на палестру пятилетних. Девочки в легких розовых хитончиках выше колен, с венками из цветов на голове. Они рассаживаются на почетных местах – в рядах ниже Священного Совета. Они виновницы сегодняшнего торжества, для них сейчас старшие воспитанницы гимнасия покажут конные игры. Сегодня они прощаются с паннорием. Отныне они не козлятницы, отныне они гимнасийки. Пусть поглядят на игры, пусть поймут, чему им предстоит научиться в гимнасии…

Мелета и Кадмея пришли на праздник вместе. Они только сейчас по-настоящему стали понимать значение того, что произошло.

– О, я, наверно, умру от счастья! – шепчет Мелета и прижимается к Кадмее. – Я расплачусь, когда мне скажут это…

– И покроешь себя позором. Где ты видела, чтобы амазонка…

– Мы же еще маленькие…

– Завтра мы уже не козлятницы. Завтра нам дадут настоящие мечи.

– Ты очень ждешь встречи с матерью?

– Не знаю. Для меня она – царица. Как я могу?..

– Тише, Кадмея. На стены вышли музыканты…

…Взметнулись ввысь звуки рогов. Трубят музыканты, зовут гимнасиек на поле. Вот распахнулись ворота, и на молодых резвых лошадях юные амазонки с гиканьем и визгом вырываются на простор, рассыпаются по полю.

Заклубилась пыль, закипело в движении все пространство ристалища, наполнилось пронзительными криками, топотом и ржанием коней.

Вдруг запели флейты, и словно по единому знаку выстроилась бурлящая масса всадниц сначала в ряды, затем в отряды.

– О, боги, как красиво! – воскликнула Кадмея, привстав над сиденьем. Мелета как зачарованная смотрела на поле.

Идут отряд за отрядом по беговой дороге, враз покачивают кони головами – парад, предшествующий играм, открылся.

Девочки наперебой рассказывают Фериде о происходящем, и будто наяву видит слепая педотриба ликующие глаза молодых амазонок. В молодости она видела такие праздники в родном для нее Милете, и теперь воображение подсказывает ей то, что не успевают высказать Meлета и Кадмея.

Она четко представляет блистательный строй амазонок, взнузданных коней, девочек в шлемах со щитами, словно видит легкие колчаны за их плечами, золотые цепи, что спускаются на грудь, обвивая стройные шеи.

Плеском ладоней встретила палестра трепетные отряды. Вот они едут мимо трибун, соблюдая тройной строй, блистая уменьем управлять конями.

Взмахнула и оглушительно щелкнула бичом Лота. Строй разделился, образуя два полухория, и ринулся в разные стороны.

Снова знак Лоты, круто повернув коней вспять, полухория, выставив вперед копья, поскакали навстречу друг другу. Казалось, вот они сейчас сшибутся, но подняты мгновенно копья вверх – ряды сошлись и вновь разошлись, чтобы, резко повернув лошадей, сойтись снова, являя подобие битвы. Вот один строй убегает, а вот, повернувшись, снова мчится вперед. И опять оба строя смыкаются мирно и скачут рядом…

Очнулась Ферида от тишины. Парад закончился, и слепая педотриба услышала, как встала царица, – звякнул меч о камни сидения.

Голос у Годейры, хотя и молодой, но звучный и твердый.

– Юные пчелы Фермоскиры! Славные воспитанницы гимнасия. Внемлите моему слову. Мы начинаем состязание юных. И сколько бы вас ни было здесь сегодня, ни одна не уйдет без подарка. Каждая из вас получит копье и двуострый топор с насечкой из серебра. И еще мы приготовили три особых награды. Лучшая в стрельбе из лука получит колчан, полный стрел, с перевязью из золота, с пряжкой из самоцвета. Победившую в троеборье мы увенчаем позолоченным аргосским шлемом. За победу в скачке самый дорогой подарок – конь в драгоценной наборной сбруе. Да будет так!

Ферида знает: царица без позволения Атоссы не осмелится открыть игры, сейчас она подойдет к ней.

– Изъяви нам волю богов, Священная? – голос Годейры становится глухим, вялым. Пусть Годейра была царицей, пусть она несла все заботы о празднике, пусть она готовила игры – открыть их должна Атосса. Так заведено – повелевает здесь та, единственная, которой можно входить в наос храма и лицезреть изваяние богини Ипполиты.

– Великая воительница нам завещала… – Атосса остановилась на мгновение, прокашлялась. – Она завещала нам быть сильными, ловкими, бесстрашными. Покажите, дочери Фермоскиры, что вы свято чтете заветы божественной наездницы! – И махнула белым платком.

Игры начались.

Лота теперь села рядом с царицей, и все ее внимание направлено вниз, на первый ряд трибун, где виднеются головки Мелеты и Кадмеи. Состязания, которые начались на поле, Лоту интересовали мало. Особенно первый тур. Без особого интереса смотрели на поле и другие зрители. Сейчас трудно было что?либо понять. На лужайку вышли все девять классов гимнасия. Десятый, последний и выпускной, в играх не участвовал. Он выйдет на последний вид состязаний – скачки. И это будет самая острая и увлекательная для трибун борьба.

Сначала выявлялась победительница в каждом классе. По стрельбе из лука, по метанью копья и диска, по схватке на мечах. Это отняло у игр много времени, и зрители переходили с трибуны на трибуну, из ряда в ряд, переговаривались между собой.

Только козлятницы, и Лота видела это, смотрят на поле с интересом – они ничего подобного не видели ни разу. Конечно, в паннории они тоже стреляли из лука, бросали копье, но это было совсем не то. Девочки увлечены состязанием, они переговариваются между собой, но в сторону матерей не глядят. Они просто забыли о них. «Ну, повернись, блесни глазенками в мою сторону», – шепчет про себя Лота. Но как может вспомнить о матери Мелета, если на поле происходят чудеса. Вот начался второй тур, и девочки из пятого, младшего класса побеждают в схватке на мечах девочку из восьмого. На трибунах усиливается шум, такие сюрпризы зрители любят.

Затем на поле началась самая интересная часть игр – борьба.

У каждого вида состязаний были строгие правила. Борьба отличалась тем, что в ней не признавалось никаких правил, кроме единственного – необходимо противницу подмять под себя и заставить ее трижды коснуться лопатками земли. Можно было кусаться, рвать друг другу волосы, пускать в ход кулаки. Разрешалось намазывать тело маслом или жидкой грязью для того, чтобы оно было скользким.