Аманда Морган - Страница 3

Но теперь уже ничто не могло им помочь. Снаружи послышалось приближающееся гудение, которое достигло максимума прямо за самой кухонной дверью и прекратилось.

– Мелисса, – произнесла Бетта.

– Идем, – сказала Аманда.

Она вышла из дома. Бетта слегка неуклюже последовала за ней, и Мелисса с Амандой помогли ей сесть в открытую кабину турбореактивного скиммера.

– Я свяжусь с тобой, когда у меня будет время. – Аманда коротко поцеловала правнучку. Бетта в отчаянии обхватила ее руками.

– Манди! – Ее уменьшительное имя, которое употребляли лишь маленькие дети, и внезапное отчаяние в голосе Бетты вызвали в ней прилив сочувствия. Из-за плеча Бетты Аманда видела лицо спокойно ожидавшей Мелиссы. В отличие от Бетты, в критических ситуациях Мелисса становилась сама собой – в обычное время дочь Ичан Хана часто терялась и не могла найти нужных слов.

– Не беспокойся за меня, – обратилась Аманда к внучке. – Со мной все будет в порядке. Позаботься о себе.

Она с усилием освободилась и помахала им на прощание. Еще секунду она стояла, глядя, как скиммер с гудением удаляется вниз по склону. Прощание с Беттой лишь пробудило в ней прежнюю грусть. Мелисса и Бетта. В любом случае, сейчас Аманда не могла считать себя просто женщиной. Жизнь требовала, чтобы она была готова ко всему.

В этом заключалась проблема имени-талисмана, вроде ее собственного. С таким именем она должна быть готова к действию в любое время. Когда в семье родится кто-то, обладающий подобным качеством, она сможет передать ей имя Аманда, которое она до сих пор отказывалась дать любому ребенку женского пола в семье. Так же, как она отказалась дать его ребенку Бетты. И все же… все же не следовало оставлять это имя за собой навсегда. По мере того как каждое поколение отдалялось все дальше от ее собственного времени, это время и связанные с ним события становились все более и более легендарными, все более нереальными…

Она в тысячный раз выбросила эти мысли из головы и вернулась к программированию автоматики Фал Морган. Проходя по длинному холлу, она на мгновение провела пальцами по черной обшивке стен. Она почти ощущала живое тепло дерева, биение сердца дома. Но сейчас она ничего больше не могла сделать, чтобы его защитить. В ближайшие дни ему тоже придется полагаться только на себя.

Пятнадцать минут спустя она уже вела собственный скиммер, направляя его вниз по склону в сторону Форали-Тауна. На спине – рюкзак значительно меньших размеров, чем они упаковали для Бетты. На поясе – тяжелый энергопистолет, полностью заряженный и в отличном состоянии. В длинном багажном отделении скиммера находился древний дробовик, вычищенный и вполне приличный ствол которого был заменен несколько минут назад на ржавый и старый, но вполне работоспособный. Когда она достигла основания холма, поле ее зрения полностью заполнили горы, отодвинув на какое-то мгновение Фал Морган в глубь ее мыслей.

Скиммер с гудением поднимался вверх по склону, лишь в нескольких футах над поверхностью земли. Сквозь кроны елей и сосен ярко сияло высокогорное солнце. Воздух был холодным и легким, еще не нагретым солнцем. Она глубоко вздохнула. «Утреннее вино» – так называла подобный воздух ее мать, почти столетие тому назад.

Она поднялась к вершине хребта, и со всех сторон ее окружили горы, плечом к плечу, словно друзья-великаны; она перевалила через хребет и начала спускаться по противоположному склону к Форали, который теперь был виден далеко внизу, у изгиба реки. Небо ярко сияло светом нового дня. Лишь небольшие случайные облачка тут и там нарушали его совершенство. Горы стояли, глядя вниз. Некоторых, кто жил здесь, раздражал их голый камень, их далекие ледяные вершины, но она считала их настоящими, надежными, сильными и неподкупными, братьями по духу.

Она любила этот мир – даже больше, чем построенный ею дом. Она любила его так же, как своих детей, детей своих детей и трех своих мужей – каждого по-разному, каждого по-своему.

Аманда любила этот мир, не в большей степени, но так же, как она всю жизнь любила своего первенца, Джимми. Но почему она так любила Дорсай? В Уэльсе были горы – прекрасные горы. Когда же она впервые оказалась здесь после смерти своего второго мужа, она услышала голос этой земли, этой планеты, отличный от тех, что она слышала прежде. Она и этот мир каким-то странным образом срослись, стали неотделимы друг от друга. У нее возникла странная, могучая, почти болезненная привязанность к нему. Почему обычная планета, с обычной водой, землей, воздухом и небом, произвела на нее столь глубокое впечатление?

Но сейчас Аманда быстро скользила вниз вдоль плавной, длинной, извилистой линии склона, к Форали-Тауну. Теперь она могла видеть коричневую линию дороги, повторявшей изгибы голубой ленты реки, которая уходила на восток через расщелину между горами, а в другом направлении от города – на запад и вверх, пока не исчезала в каменных складках в вышине, где находился ее исток в вечных ледяных пластах на высоте в семнадцать тысяч футов. По мере того как Аманда спускалась, внизу появлялись очертания города. Двадцать минут спустя она достигла дороги и реки возле города и повернула налево, вверх по течению к близким уже зданиям.

Она вынырнула из-за группы невысоких деревцев и скользнула мимо завода и городской свалки, которые теперь отделяли ее от реки и пристани, примыкавшей к заводу. В этот ранний час здесь было тихо; лучи раннего солнца освещали груду мусора, металлических обломков и разнообразных отходов в небольшой яме.

Дорсай был бедной планетой, в отношении пахотных земель и большинства природных ресурсов; но на побережье многочисленных островов добывали нефть. Именно она и была выбрана в качестве топлива для заводского энергогенератора, доставленного за большие деньги с Земли. Устройства, которые этот генератор приводил в действие, были столь же совершенными, как и земные, в то время как свалка была столь же примитивной, как в городах первопоселенцев.

Аманда остановила скиммер и вышла. Пройдя десяток шагов назад через дорогу от свалки, в сторону кустов, она сняла тяжелый энергопистолет с пояса и повесила его на ветку молодого деревца, где зеленые листья скрывали его от любого, кто стоял на расстоянии дальше вытянутой руки. Других мер предосторожности не требовалось. Клеймо в виде широкой стрелы на рукоятке, знак ап Морганов, обозначал его принадлежность для любого, случайно наткнувшегося на него жителя планеты.

Она вернулась к скиммеру как раз в тот момент, когда металлическая дверь в стене завода с грохотом и звоном отодвинулась в сторону и оттуда вышел Джанис Бинс, толкая перед собой тележку, наполненную серебристыми сугробами тонкой металлической пыли.

Он подкатил тележку к свалке и вывалил ее содержимое, затем откатил тележку обратно на дорогу и, моргая, посмотрел на Аманду. Возраст и болезни превратили его почти в скелет, но в фигуре до сих пор чувствовались сила и выносливость.

Старый шрам от ножа пересекал все лицо, глаза сардонически усмехались.

– Никелевая пыль? – спросила Аманда, кивком указывая на то, что только что высыпал Джанис.

– Верно, – в его голосе чувствовалась та же усмешка. – Сегодня вы рано поднялись.

– Вы тоже, – сказала она.

– Много дел надо сделать. – Он протянул ей руку.

Она пожала ее.

– Что ж, вернусь к работе. Желаю успеха на посту командующего, мэм.

Он покатил тележку обратно в сторону завода.

– Новости распространяются быстро, – заметила она.

– Как же иначе? – ответил он через плечо и вошел внутрь. Металлическая дверь покатилась по рельсам, с грохотом захлопнувшись за его спиной.

Аманда вернулась в скиммер и направилась дальше в город. Оказавшись на улице неподалеку от главной магистрали, она увидела Бхактабахадура Раиса, который подметал дорожку среди цветов перед своим домом, неуклюже, но крепко держа метлу в скрюченных артритом пальцах единственной оставшейся у него руки. Пустой рукав был аккуратно заколот булавкой у самого плеча. Маленький смуглый человечек ростом не выше двенадцатилетнего мальчика тепло улыбнулся ей, когда скиммер Аманды опустился на землю напротив него. Несмотря на то что ему было почти столько же лет, сколько Аманде, он двигался легко, словно ребенок.