Алый король (ЛП) - Страница 92

Крупный песок и гравий на полу арены сменились отполированным мрамором, в котором плыли отражения слабо мерцающих звезд.

«Ариман…»

Услышав свое имя, воин поднял глаза, и его охватило невыносимое головокружение. Со всех сторон его окружали колоссальные стены, сходящиеся в одну точку на немыслимой высоте у пределов видимости.

— Куда мы попали? — спросил Толбек.

Поднявшись, он возжег пламя на кончиках пальцев.

— А тебе не ясно? — отозвался Хатхор Маат, который стоял на коленях, прижимая к груди сжатые кулаки.

— Иначе я бы не спрашивал! — огрызнулся пиррид.

— Мы в Тизке. — Азек поднялся на ноги. — По крайней мере, в одной из… версий города.

— А где Санахт? — поинтересовался павонид. — И, кстати говоря, где все остальные?

Корвид повернулся, но не отыскал и следа мечника. Тогда Ариман замер и прислушался, надеясь уловить признаки того, что поблизости есть другие боевые банды.

Ничего.

— Помощи ждать неоткуда, — подытожил Азек.

Он осторожно пошел вперед, прижимая ладонь к дымчатому стеклу. Теплая на ощупь плоскость низко гудела от слабой вибрации, как железные переборки звездолета.

Ариман…

— Слышали? — спросил корвид.

— Что именно? — уточнил Маат.

— Мое имя. Кто-то позвал меня по имени. Похоже, вы оба ничего не заметили?

— Нет, — сказал Толбек, а Хатхор покачал головой.

Азек задумчиво кивнул. Что ж, если их пригласили в игру, пока не стоит нарушать правила.

— Тогда вперед, в сердце хрустального лабиринта! — велел Ариман.

Он двинулся вперед по проходу, и оба воина последовали за ним. Коридор тянулся на пару сотен метров, а может, и на значительно большее расстояние: узоры внутри кристаллических барьеров постепенно менялись, и определить длину пройденного пути хотя бы с какой-то точностью никто не мог.

Корвид продолжал идти; на развилках он поворачивал случайным образом, но сводил выбранные варианты в мнемоническое правило, чтобы при необходимости вернуться той же дорогой. При этом чутье неотступно твердило Азеку, что, развернувшись, он увидит позади совершенно иное сплетение переходов.

Ариман…

— Нет, — произнес он. — Я не поддамся искусу. Только не здесь.

— С кем ты говоришь? — спросил Маат.

— Ни с кем. Возможно, с самим собой.

Свернув налево, Азек оказался на перекрестке, с которого в разных направлениях уходили три совершенно одинаковых коридора. Не отыскав никаких различий, корвид повел братьев направо.

Его взор неизменно притягивали галактики, вращавшиеся в глубине стен, настолько реалистичные, словно воин мог погрузить руку в кристаллическую преграду и дотронуться до любой из них.

Да…

Пальцы Аримана сами потянулись к звездному островку внутри ближайшего барьера. Удержался он лишь в последнюю секунду.

Ладонь, отразившаяся в стекле, принадлежала не ему.

Всё — прах…

Подняв взгляд, Азек увидел легионера, стоящего с другой стороны прозрачной стены. Его доспехи в цветах Тысячи Сынов почернели по краям, словно обуглились в пламени, достаточно жарком, чтобы обжечь керамит.

Ариман…

— Собек?!

За мертвым практиком тянулись сотни неподвижных фигур, расставленных сомкнутыми рядами. Каждая из них обвинительно взирала на корвида одним глазом, из ямы на месте другого ока сыпалась тонкая струйка праха.

Подняв руку, Собек ударил кулаком по барьеру. На стекле возникла паутина трещинок.

Я не дам тебе убить нас всех.

Бъярки вцепился в талисман из волчьего хвоста, свисавший у него с наплечника. Позади стояли Ольгир Виддоусин и Свафнир Раквульф, вокруг росли мерцающие преграды.

Никейский амфитеатр исчез — Волки оказались посреди сверкающей ледяной пещеры. Ее своды блистали, словно зеркальные, и всюду мелькали бесконечно повторяющиеся искаженные отражения легионеров. Трещины в каменном полу курились сернистым дымком, откуда-то доносились протяжный скрип и треск — с таким шумом гибли суда, затертые торосами. Из каверны вели несколько окутанных тенями арочных проходов, вырубленных в скале. Рядом с каждым из них были вырезаны нечестивые символы.

— Мы точно в Подвселенной? — уточнил Ольгир, выдыхая пар.

Рунный жрец пожал плечами.

— Возможно. Или же кому-то кажется, что Подвселенная должна выглядеть так.

— Ну и где тогда вигхты?

В мрачных коридорах зазвучали странные отголоски чего-то среднего между воем и причитанием.

— Тебя кто за язык тянул, дурак? — бросил Свафнир. Из-за зияющей раны на половину лица он говорил неразборчиво и глотал слоги.

От стен вновь отразились рыдания. Их источник приближался к пещере.

— По-вашему, там вигхты? — спросил Виддоусин. — Мне всегда казалось, что они ревут, как… что-то здоровенное.

— Заткнись! — потребовал Раквульф. — Ты что, погубить нас решил?

— Скоро узнаем, вигхты это или нет, — вмешался Бъярки.

Уголком глаза он заметил движение в толще льда. Там дергаными рывками перемещалось…

Нечто порченое.

— Построение: «Русс в Цитадели Дулана», — скомандовал Бёдвар.

Воины мгновенно поняли, что от них требуется, и встали спина к спине. Все трое по-братски соприкасались плечами.

— На стены смотрите, — велел Бъярки.

Рунный жрец не сосредоточивал взгляд на одном участке, а старался охватить взором как можно большую площадь пещеры. Бёдвар знал, что за ними наблюдают, но не понимал, где рыскает неведомый враг.

Как только Бъярки усилил восприятие из пяти чувств шестым, псионическим, к горлу ему подкатил комок желчи. Фенрисиец учуял мерзкую вонь скверны и разложения, гниль малефикарума.

— Покажись! — крикнул он.

По зеркальным сводам пробежала рябь, и к гладкой поверхности льда подступило чахлое, почерневшее создание, похожее на скелет. Его отражения возникли на всех поверхностях каверны.

Бёдвар узнал в существе обугленного киборга, сопровождавшего воинов Тысячи Сынов. Только сейчас Бъярки присмотрелся к нему и понял, что металлизированный корпус потемнел не от гари, а от порчи, что раковой опухолью прорастала изнутри.

На груди автоматона шипела и потрескивала некая руна, прежде ярко-золотая, но теперь потускневшая и почти стертая. Создание подняло голову в унисон с сотней своих зеркальных копий.

— Ты — Бёдвар Бъярки, — сказало оно. — Рунный жрец ярла Огвая Огвая Хелъмшрота из Тра и кровный брат Улвурула Хеорота, прозванного Длинным Клыком.

— Верно, но больше не произноси имена моих родичей, — предупредил Бёдвар.

— Как угодно, воин Стаи.

Оглядев тело автоматона, Бъярки понял, что его создавали без оглядки на угловатые, практичные формы, характерные для творений марсианского Механикума. В прошлом создание обладало изящным обтекаемым корпусом, однако теперь разваливалось на ходу.

— Очевидно, тебя создали не жрецы Железа, — заметил фенрисиец. — Так что же ты такое?

— Что я такое? О, эмпиреософы тысячелетиями обсуждали этот вопрос. В старину подобных мне существ именовали демонами, но ты можешь звать меня Афоргомоном.

— «Демон» сгодится, — заявил Бёдвар.

Выйдя из построения, он зашагал к центру пещеры. Телесное и духовное чутье твердили легионеру, какую чудовищную опасность представляет для него это создание.

В сердцевине сущности открытое взгляду рунного жреца пылало двойное пламя.

— Зачем ты пришел? — Шерсть у Бёдвара на загривке встала дыбом. — Что, воины Тысячи Сынов подчинили тебя древним колдовством, и ты хочешь, чтобы я даровал тебе свободу в обмен на великую силу?

— Это можно, — произнесли сотни отражений демона. — Если желаешь, я заключу с тобой договор, как с Ариманом.

Жрец рассмеялся.

— Нет, сделки с тобой мне не нужны. Однако расскажи подробнее о твоем соглашении с предателем.

Покачав головой, автоматон погрозил собеседнику пальцем.

— Не стану, ибо даже Ариман еще не сознает, что сторговал мне.