Алые когти - Страница 12

Жуткую, неестественную, чудовищную жизнь вели эти люди, отрезанные от остального мира, заключенные в одну клетку, словно крысы, только и годные для того, чтобы нападать, калечить и убивать.

Во время речи Ольмека Валерия постоянно чувствовала на себе неотступный взгляд Таскелы. Казалось, она не слышит бородатого гиганта. Все эти победы и поражения ее словно бы и не касались, и это казалось Валерии еще более страшным, чем неприкрытая жестокость Ольмека.

— И мы не можем покинуть город, — говорил Ольмек. — Вот уже пятьдесят лет никто не покидал его, кроме… — он снова оборвал себя, и через минуту продолжил:

— Даже если бы и не было никаких драконов, мы, рожденные и выросшие в городе, не осмелимся его оставить. Никогда не было ноги нашей за стенами. Мы не привыкли к открытому пространству и солнечному свету. Нет — в Ксухотле мы родились, здесь и умрем!

— Ну что ж, — сказал Конан. — С вашего позволения, мы лучше поиграем в жмурки с драконами. Ваша война нас не касается. Когда вы покажете нам дорогу к западным воротам, мы отправимся в путь.

Таскела стиснула кулаки и начала что-то говорить, но Ольмек прервал ее:

— Приближается ночь. Если вы окажетесь на равнине ночью, то наверняка попадете в лапы драконов.

— Мы уже шли по равнине ночью и даже спали на вольном воздухе, но никого не встретили — заметил Конан.

Таскела мрачно улыбнулась:

— Вы не посмеете покинуть Ксухотл!

Конан посмотрел на нее с инстинктивной неприязнью: уж очень ему не понравилось внимание княгини к Валерии.

— Думаю, что посмеют, — сказал Ольмек. — Но, Конан и Валерия, вас же послали сами боги, чтобы последняя победа была за Техултли! Война — ваше ремесло, так почему вам не сражаться на нашей стороне? Богатств у нас накоплено сверх меры — драгоценные камни в Ксухотле такое же обычное дело, как булыжники в других городах. Некоторые привезены еще древними, а огненные кристаллы добыты в восточных горах. Поможете нам одолеть ксоталанцев — и берите, сколько унесете!

— А вы поможете нам уничтожить драконов? — спросила Валерия. — тридцать воинов с луками и отравленными стрелами сумеют истребить всех гадов в лесу.

— Да! — не задумываясь согласился Ольмек. — Мы, правда, за годы рукопашных боев разучились стрелять из лука, но можем возродить это искусство.

— Что ты на это скажешь? — обратилась Валерия к Конану.

— Мы бродим без гроша за душой, — ухмыльнулся киммериец. — А по мне — что ксоталанцев резать, что кого другого…

— Так вы согласны? — вскричал Ольмек, а Техотл от радости захлопал в ладоши.

— Идет. А теперь не будете ли вы любезны показать нам комнаты, подходящие для отдыха, чтобы утром со свежими силами приняться за убийства?

Ольмек согласно кивнул и сделал знак рукой. Техотл и одна из женщин повели наемников по коридору, который начинался по левую сторону от яшмового постамента. Валерия оглянулась и увидела, что Ольмек со своего трона провожает ее долгим и странным взглядом. Таскела шептала что-то своей угрюмой служанке, Ясале, которая приблизила ухо к самым губам княгини.

Коридор был неширокий, но длинный. В конце концов женщина остановилась, открыла дверь и жестом пригласила Валерию в ее комнату.

— Постойте! — заворчал Конан. — А я где буду спать?

Техотл указал на комнату с другой стороны коридора, на одну дверь дальше. Конан некоторое время колебался, собираясь, видимо, что-то сказать

— но Валерия опередила его: злорадно улыбнувшись, она захлопнула дверь у него перед носом. Он пробормотал что-то неодобрительное о прекрасной половине рода человеческого и пошел за Техотлом.

В разукрашенной комнате он огляделся и посмотрел вверх. Некоторые из светильников в потолке были так велики, что, если вышибить из них стекла, туда мог пролезть человек. Правда, только худенький.

— Почему же ксоталанцы не пройдут по крыше и не разобьют этих стекол?

— Разбить их невозможно, — ответил Техотл. — Кроме того, не так-то легко забраться на крышу. Там сплошные купола, башни и крутые скаты.

И, не дожидаясь дальнейших вопросов, объяснил Конану устройство «крепости» Техултли. Как и во всем городе, здесь было четыре этажа. Каждый имел свое название, словно улицы в обычном городе: этажи Орла, Обезьяны, Тигра и Змеи.

— Кто такая Таскела? — спросил Конан. — супруга Ольмека?

Техотл задрожал и испуганно огляделся.

— Нет. Это… словом, это Таскела. Она была женой Ксоталана — той самой, которую похитил Техултли. Из-за нее началась эта война.

— Что ты несешь? Она же молода и прекрасна. И ты хочешь сказать, что полвека назад она уже была замужем?

— Именно так! Клянусь! Она была взрослой девушкой, когда племя Тлацитлан ушло от озера Зуад. Король Стигии потребовал ее в свой гарем, поэтому Ксоталан с братом и подняли мятеж! Она колдунья и знает секрет вечной молодости.

— Что за секрет? — спросил Конан.

Техотл снова задрожал.

— Об этом меня не спрашивай. Я не смею говорить. Это слишком страшно, даже для этого города!

И, держа палец на губах, выскользнул из комнаты.

Валерия отстегнула пояс с мечом и бросила его на постель. Она заметила двери, закрытые на засов и спросила проводницу, куда они ведут.

— Эти, — сказала женщина, указывая налево и направо, — ведут в соседние комнаты. А вон та, — она показала на дверь, обитую медью, — в зал, из которого лестница идет в катакомбы. Но ты не бойся, здесь тебе ничего не грозит.

— Кто говорит о страхе? — возмутилась Валерия. — Просто я хочу знать, в каком порту бросаю якорь. Нет, я вовсе не желаю, чтобы ты спала у меня в ногах. Я не привыкла к служанкам — во всяком случае, женского пола. Ты свободна.

Оставшись одна, Валерия задвинула все засовы, сбросила сапоги и удобно растянулась на ложе. Она знала, что по другую сторону коридора Конан сделал то же самое, но женское тщеславие рисовало перед ней другую картину — рассерженный киммериец, бормоча проклятия, бродит из угла в угол. Ехидная усмешка тронула ее губы, и она стала засыпать.

Вокруг царствовала ночь. Зеленые кристаллы в залах Ксухотла горели, как глаза древних котов. Ветер завывал между мрачных башен, словно душа грешника. По темным углам зашевелились таинственные бесшумные фигуры.

Внезапно Валерия очнулась от сна. В мглистом зеленом полусвете над ней маячила неясная фигура. Валерия с удивлением поняла, что сон продолжается наяву. А снилось ей, что она лежит на ложе и над ней дрожит и пульсирует огромный черный цветок, такой огромный, что закрывает весь светильник. Его необыкновенный запах проникал во все клетки тела и вызывал томительное и блаженное оцепенение. Она купалась в душистых волнах бездумного счастья, когда что-то коснулось ее лица. Нервы ее были уже настолько одурманены наркотиком, что прикосновение это показалось ей грубым ударом, вернувшим ее к действительности. И тогда она увидела не гигантский цветок, а темнокожую женщину.

Прежде чем та успела убежать, Валерия поймала ее за руку. Неизвестная женщина дралась, как дикая кошка, но, чувствуя силу соперницы, внезапно сдалась. Это была угрюмая Ясала, служанка Таскели.

— Ты что, сто чертей, собиралась со мной сделать? Что у тебя в руке?

Женщина не ответила, но попыталась отшвырнуть какой-то предмет. Валерия вывернула ей руку, и на пол упал причудливый черный цветок на стебле цвета яшмы, большой, как человеческая голова, но маленький по сравнению с тем, который Валерия видела во сне.

— Черный лотос! — процедила она сквозь зубы. — Цветок, который вызывает глубокий сон. Ты хотела лишить меня сознания, и это удалось бы, не задень ты моей щеки лепестком. Почему ты это сделал? Что все это значит?

Женщина продолжала молчать.

— Говори, или я тебе руку вырву из сустава!

Ясала извивалась от боли, но отрицательно крутила головой.

— Тварь! — Валерия швырнула ее на пол. Страх и воспоминание о разъяренном взгляде Таскелы пробудили в ней животный инстинкт самозащиты. Люди в этом городе были сущими выродками. Но Валерия чувствовала за всем этим тайну более страшную, чем обычное извращение. Волна ужаса и отвращения охватили ее при мысли об этом странном городе. Обитатели его не были нормальными людьми, да и принадлежали ли они к роду человеческому? У всякого во взгляде было безумие — кроме Таскелы. В ее жестоких и загадочных глазах таилось кое-что пострашнее.