Аляска, сэр! - Страница 7

– Буду чрезвычайно благодарен вам за вашу любезность, уважаемый Григорий Иванович.

И опытный натуралист, принимавший участие в ряде посвященных естественной истории экспедиций, прочел графу последнюю краткую лекцию о порядке сбора научной информации и ее предварительной обработке, снабдив свой рассказ действительно ценными деловыми советами.

Прощаясь, Алексей Михайлович крепко пожал руки и ученому, и поручику гвардии.

– Большое спасибо вам, Григорий Иванович, за ваши воистину бесценные советы! – от всей души поблагодарил он натуралиста. – И дай вам Бог успехов в вашей плодотворной научной деятельности!

– Ни пуха ни пера! – напутствовал его в ответ Лангсдорф.

– К черту! – в тон ему ответил Воронцов. Потом повернулся к Шувалову: – А вас, Андрей Петрович, буду ждать через год в Русской Америке. – И рассмеялся, увидев проступившую на лице ученого растерянность. – Это наша небольшая тайна, Григорий Иванович…

Граф переселился в уютный флигель губернаторского дома, и Кабри на удивление расторопно, словно всю жизнь только этим и занимался, разместил в нем вещи своего нового хозяина. «Повезло мне, кажется, со слугой, – размышлял Воронцов. – К тому же он почти ничего не понимает по-русски, а отец когда-то говорил, что многие слуги любят прислушиваться к разговорам хозяев, напуская на себя при этом совершенно равнодушный вид». Вспомнив о Михаиле Петровиче, которого боготворил, об отчем доме и многочисленной прислуге в их большом родовом особняке, граф невольно вздохнул.

Когда же Алексей Михайлович завел с Софьей Михайловной, единолично управлявшей, как он успел понять, всем губернаторским хозяйством, разговор о возмещении расходов по своему содержанию, та даже не просто обиделась, а прямо-таки взъярилась:

– Да на каком основании вы, Алексей Михайлович, позволяете себе оскорблять нас с супругом?! – в крайнем возбуждении воскликнула она, и ее прелестные губки обиженно скривились. – Мы с мужем почли за великую честь принять вас в нашем доме в качестве дорогого гостя, а вы… вы смеете заводить речь о каком-то возмещении каких-то расходов?! – Глаза женщины наполнились слезами.

Не ожидавший столь яростного отпора, Алексей Михайлович поспешно взял ее холеную ручку и благодарно поцеловал со словами:

– Простите, Софья Михайловна! Я был не прав. Прошу вас, давайте останемся друзьями!..

– Вот с этого и нужно было начинать, милейший граф! – мгновенно сменила гнев на милость генеральша и кокетливо поправила локон, упавший чуть ранее – видимо, от возмущения поведением его сиятельства – ей на щечку. – На вас ведь даже наши дети смотрят с благоговением!

На этом случайный инцидент был исчерпан.

К тому времени старший сын губернатора был уже произведен в подпоручики и служил при отце, однако помимо него в семье подрастали еще двое детей – мальчик и девочка, погодки. Никаких учебных заведений в Петропавловске не имелось, и обучением подростков занимались сами родители да чиновник губернской канцелярии, нанятый ими в качестве учителя. Впрочем, подобная практика была распространена в те годы в большинстве дворянских имений, рассеянных по многочисленным губерниям Центральной России.

Решив неожиданно попробовать себя в качестве репетитора, Алексей Михайлович сообщил о своем желании Софье Михайловне, и та, выслушав его, буквально вспыхнула от счастья. И не напрасно: надо было видеть глаза ее детей, когда те зачарованно слушали рассказы графа о легендарных военных походах Юлия Цезаря и Александра Македонского, героях Троянской войны и мифах Древней Греции! На уроках географии перед ними словно наяву разрастались африканские джунгли, где на лианах с громкими криками раскачивались стаи обезьян. Когда же репетитор переходил к рассказам о непроходимых дебрях Бразилии, населенных длиннющими удавами-анакондами, которые могут запросто удушить человека своими крепкими «объятиями», или о реках, кишащих кровожадными пираньями, способными буквально за несколько минут оставить от случайно забредшего в воду быка один скелет, брат с сестрой судорожно хватали друг друга за руки.

Алексей Михайлович быстро определил пробелы в знаниях детей по отдельным дисциплинам и стал терпеливо и методично устранять их. Это касалось не только истории с географией, но также арифметики и языков – французского и латинского. Учитель-чиновник поначалу ревниво отнесся к появлению конкурента, однако, признав вскоре его превосходство, стал относиться к графу-репетитору с должным почтением. К тому же тот при каждом удобном случае успокаивал его:

– Я-то ведь здесь задержусь ненадолго, Яков Степанович, а вот вам предстоит заниматься с детьми еще несколько лет. Так что моя нынешняя посильная помощь лишней, надеюсь, не окажется.

– Ни в коем случае, ваше сиятельство! К тому же вы, в отличие от меня, получили блестящее университетское образование, – вздыхал тот.

– А также имею опыт работы столоначальником в Министерстве иностранных дел, – не без гордости добавлял Алексей Михайлович, и чиновник начинал взирать на него с благоговейным внутренним трепетом.

Сама же Софья Михайловна, предварительно заручившись разрешением Алексея Михайловича, усаживалась теперь в дальнем уголке комнаты для занятий и – поначалу исключительно из женского любопытства, а затем и с чувством глубокой материнской признательности – наблюдала за учебным процессом. Более всего женщину удивляло, что ее дети не только слушают рассказы репетитора по истории, географии и другим естественным наукам, как завороженные, но еще и добросовестно, а главное, охотно скрипят перьями, решая задачки по арифметике. «Настоящий чародей!» – мысленно умилялась губернаторша, поскольку прежде учитель Яков Степанович неоднократно жаловался ей на явное нежелание ребят заниматься арифметикой. И тут вдруг на тебе – наперегонки щелкают задачу за задачей, лишь изредка, столкнувшись, видимо, с чем-то не до конца еще для них понятным, обращаясь к репетитору с вопросами. «Маг, воистину маг!» – вынесла Софья Михайловна окончательный вердикт постояльцу.

Поэтому однажды вечером, за ужином, она не утерпела и в самых восторженных тонах поделилась с супругом своими впечатлениями от занятий Алексея Михайловича с их детьми. Внимательно, не перебивая, выслушав эмоциональный монолог жены, губернатор обратился к графу:

– Премного благодарен вам, Алексей Михайлович! К сожалению, здесь, в Петропавловске, мои возможности в обеспечении детей достойным образованием крайне ограничены, так что ваша помощь в этом вопросе просто бесценна.

– Так вы еще не знаете, Петр Иванович, – вновь завладела вниманием мужа не в меру разоткровенничавшаяся Софья Михайловна, – что Алексей Михайлович, едва поселившись у нас, осмелился завести со мной разговор о возмещении нам расходов по его, видите ли, в нашем доме содержанию!

Губернатор, нахмурившись, вопросительно посмотрел на смутившегося графа.

– Был такой разговор, Петр Иванович, каюсь. Однако поймите и вы меня правильно: в силу своего воспитания я просто не мог оставить столь щекотливый вопрос без внимания. К тому же этот наш разговор с Софьей Михайловной состоялся еще до того, как я начал заниматься с вашими детьми. И, кстати, до сего дня я считал то давнее недоразумение благополучно разрешенным. – Воронцов бросил укоризненный взгляд на генеральшу.

– Да мы, Алексей Михайлович, за вашу добрую услугу по гроб жизни будем вам обязаны! – вспыхнула Софья Михайловна. – Я только и делаю, что молю Бога, чтобы это судно, которого вы ждете, не появилось у наших берегов до самой весны.

– А может, вы и впрямь задержитесь у нас до весны? – с надеждой в голосе вопросил губернатор. – Условия, чтобы пережить зиму, мы вам создали вроде бы неплохие, тогда как Новоархангельск, новый административный центр Русской Америки, только-только начал отстраиваться после бунта индейцев…

– Какого бунта?! – встрепенулся Алексей Михайлович.

И губернатор коротко поведал графу о заинтересовавших его событиях.