Алтарь Василиска - Страница 11

Он подождал, пока стражники разведут узорчатые чугунные створки ворот, оставил коня и пошел вглубь дворцового парка. Посыпанная битым камнем дорожка привела его к двухэтажному зданию, длинной лентой вытянувшемуся посреди невысоких парковых посадок. Вальборн прошел вдоль веранды первого этажа дворца к широкой и низкой лестнице парадного входа. Оказавшись внутри, он сразу же ощутил суету и напряжение, создаваемые многочисленными слугами, снующими по коридору. Из-за двери обеденной комнаты Берсерена раздался гулкий металлический стук упавшего блюда, а вслед за звуком оттуда выскочила перепуганная служанка с серебряным подносом в руке. Берсерен обедал.

– Ваша светлость?

Вальборн обернулся на голос и увидел приближавшегося бочком слугу.

– Не ходите туда. Его величество не в духе.

– Что, зол?

– Ох и лют! – Слуга болезненно съежился, покосившись на дверь. – Гонец был с юга. Прямо перед обедом.

– Плохие новости?

– Откуда нам знать, ваша светлость! Его величество гневается, хоть из дворца беги.

Дверь обеденной комнаты резко распахнулась, и слуга незаметно растворился в глубине коридора. Старикашка, как его звали втихую и слуги, и придворные, изволил оставить обеденную комнату. Берсерену было немногим за пятьдесят, но его щуплая, засохшая фигура, сморщенное, как вяленая груша, лицо, а главное, мелочный и въедливый старческий нрав создавали ощущение, что правитель оставался неизменным по меньшей мере последние сорок лет.

Берсерен, определенно, был не в настроении. Он нервно теребил пряжку на своем тесном, черном с золотом камзоле, будто силясь оторвать ее.

Острые, горящие нескрываемым раздражением глазки правителя впились в Вальборна.

– Племянничек явился! – Берсерен, скорчив брезгливую гримасу, окинул Вальборна презрительно-оценивающим взглядом, словно кобылу с пороком, выставленную на продажу. – И что это мы здесь делаем, а? Чего мы еще не выпросили у доброго дяди?

Кровь бросилась Вальборну в лицо, но он сдержался.

– Позвольте мне выразить вам почтение, ваше величество, – сказал он обычную приветственную фразу.

– Конечно-конечно… – с ядом произнес Берсерен. – Еще бы тебе не выражать мне почтение! Кем бы ты был, если бы не я, после того, как тебя выкинули из Бетлинка? Что там у тебя – повозки, еда, оружие?

– Ваше величество…

– Ничего ты не получишь. – Берсерен яростно глянул куда-то в сторону и пробормотал сквозь зубы:

– Они предали меня, никто из них и не думает идти под Келангу…

– Плохие новости с юга? – догадался Вальборн, на мгновение забыв обиду.

– Плохие?! – взвился Берсерен. – Ужасные отвратительные новости!!! Эта дура Десса, этот мужлан Донкар – они все у Норрена вот здесь, в кулаке. – Он шагнул вперед и помахал сухим, костлявым кулаком под носом Вальборна. – Ставят укрепления под Босханом, видите ли! Не успевают сюда, видите ли.

– Я слышал, что вы слишком поздно попросили поддержки, – вспомнил Вальборн брошенную Лаункаром фразу.

– Сплетни! Месяца им было мало, подумайте, Вальборн подумал.

Конечно, месяца было мало. – Берсерен неистощимо бушевал:

– Я справлюсь один с этим босханцем! Я покажу им, что все они – трусы и ничтожества. Вон и Госсар говорит, что у нас сильная армия, что уттаки – это так, возня одна. – Он перевел дух, шагнул вплотную к Вальборну и испепелил его бешеным взглядом Аунизу вверх. – А ты, племянничек, справляйся сам. Я дал тебе все, что мог, остальное – для города. Моя казна – не бездонная бочка.

– Я ничего не прошу, – воспользовавшись паузой, сказал Вальборн. – Я увел войско с Оранжевого алтаря и готов вместе с вами защищать Келангу.

Берсерен молча воззрился на племянника. Вальборну никогда и не думалось, что молчание может быть таким напряженным, таким насыщенно-ядовитым.

– Как это понимать, милый племянник? – обрел дар речи Берсерен. – Ты целую неделю клянчил у меня войско, чтобы защитить храм… ты уверял меня, что чуть ли не вся война зависит от этого, а теперь? Ушел?

– Триста воинов не могут противостоять десяти тысячам уттаков. Я сохранил и людей, и снаряжение.

– Сохранил?! – Голос Берсерена прорезался в полную силу. – Может, нам с тобой и остальную армию сохранить, уйти из Келанги? Ты оставил алтарь без боя, трус?!

– Ваше величество! – повысил голос Вальборн. – Сюда идут десять тысяч уттаков. Очень скоро я докажу вам, что вы ошибаетесь!

– Вы совершенно правы, ваше величество, – раздался рядом властный мужской голос. Оба спорщика вздрогнули и повернулись на звук.

– Простите, ваше величество, я шел мимо и услышал ваш спор, – продолжал Госсар, не удостаивая Вальборна взглядом. – Я не мог не вмешаться, услышав, как этот молодой человек разговаривает с вами. Прискорбно, но вынужден признать вашу правоту.

– Ты тоже так считаешь, Госсар! – принял поддержку Берсерен. – Мне стыдно говорить с тобой об этом, но из моего племянника не вышел ни правитель, ни воин.

– Вы не имеете права так говорить, не узнав всех обстоятельств! – разгорячился Вальборн. – Я готов дать слово чести, что иначе было нельзя. Когда силы были равны, мои воины захватили алтарь почти без потерь!

– Слово чести, слово чести… – с отеческой снисходительностью сказал Госсар. – А дела? Вы сдали замок Каморре и потеряли при этом две трети гарнизона. Вы неизвестно зачем прогулялись с чужим войском на алтарь, затем приняли пятьсот уттаков за десять тысяч и прибежали обратно. Где это вы видели сразу столько уттаков?

– Верно, – выдохнул Берсерен. – Мальчишка струсил.

– Ваш дядя слишком добр к вам, – продолжил Госсар. – Меня всегда удивляла его доброта. Я бы вам и стадом овец не доверил командовать.

– Дядюшка! – выкрикнул ошеломленный Вальборн. – Как вы ему это позволяете?!

– Молчи, щенок! – огрызнулся Берсерен. – Госсар прав, не то сейчас время, чтобы доверять войска трусам. Завтра же ты передашь ему командование войском.

– Я?! – задохнулся Вальборн. – Ему?!

– Да, ты, – подтвердил Берсерен. – Да, ему. Ты свободен, Госсар.

Завтра примешь у него руководство.

Вальборн бросил ненавидящий взгляд на Госсара и вдруг почувствовал ледяной озноб. Тот смотрел на него с издевательски-разумной, торжествующей усмешечкой, как на побежденного врага. Через долю мгновения, показавшуюся Вальборну вечностью, Госсар отвернулся и ушел.

– Что вы наделали, дядюшка! – выкрикнул Вальборн, повернувшись к Берсерену. – Вы не можете не понимать, что это ложь, клевета!

– Я тебе не дядюшка! – крикнул в ответ Берсерен. – Я для всех, и для тебя тоже – ваше величество! Судьба наказала меня слюнтяем-братом, а теперь тобой! Я-то старался, пристраивал его, чтобы он не сидел у меня на шее, замок для него выманил у этого хвастуна Паландара – и для чего? Чтобы ты этот замок спустил при первой же возможности?! Иди куда хочешь, хоть к Госсару коней чистить, а мне на глаза больше не показывайся! Я устал от этого срама!

– Вы лжете, ваше величество! – возмутился Вальборн. – Замок был выигран в честном споре.

– В честном? – ехидно спросил Берсерен. – Паландар трижды не попал в шапку с двенадцати шагов. Говорили, ему помешал ветер. Да нужен ураган, чтобы на таком расстоянии сдуть с пути стрелу, пущенную его рукой!

– И как же все было? – сдавленным голосом спросил Вальборн.

– Ураганом была моя жена Варда, магиня ордена Аспида. Настоящий аспид, светлая ей память, и выгоду сквозь землю чуяла. Вы оба ее должники – и твой отец, и ты.

Вальборн ответил не сразу.

– Я подумаю над тем, чей я должник, – сказал он, глядя в лицо Берсерену. – Прощайте, ваше величество.

Вскочив в седло, Вальборн дрожащими от гнева руками натянул уздечку и погнал коня галопом по улицам Келанги. В лагере он отыскал своего военачальника.

– Лаункар! – скомандовал он. – Объявляй сбор, мы выходим немедленно. В Оккаду!

Вальборн ехал, не видя перед собой дороги. Его гнев, вызванный не столько незаслуженными оскорблениями, сколько полной глухотой Берсерена в таком важном военном вопросе, постепенно сменялся внутренней тревогой.