Альпийская крепость - Страница 8
7
Телефон находился в гостиной замка, но именно там генерал фон Штубер обосновал свою штаб-квартиру. Когда Софи вошла, генерал стоял над развернутой на столе картой, широко упираясь в нее руками, с таким видом, словно перед ним была карта будущего поля битвы.
«Ореста бы сюда, – подумалось Жерницки. – Десять минут подобного позирования – и набросок для будущего полотна „Отставной генерал у карты проигранных сражений“ готов. А что, неплохое название: „… у карты проигранных сражений“! Правда, Орест терпеть не может позирования, поскольку привык все сюжеты своих полотен зарождать в собственных фантазиях, тем не менее…»
Лишь мельком взглянув на женщину, барон движением руки указал ей на высокий журнальный столик у камина, на котором покоилась снятая трубка, и вновь решительно склонился над картой. «Рано штаб Верховного командования сухопутный войск списал этого генерала, рано, – подумалось Софи. – Душой и мыслями он все еще там, в штабе одной из дивизий, а то и армий; он все еще мыслил логикой тактических ударов и стратегических направлений».
– Здесь обер-лейтенант Жерницки, – произнесла она, прежде чем успела донести трубку до уха.
– Уже «гауптман Жерницки», – донесся до нее резкий, фальцетный голос Ведлинга. – Я всегда знал, что Геринг благоговолит к вам, но не думал, что настолько. Лишь недавно пообещал повысить вас в чине – и вот…
– Клятвенно обещаю не дослуживаться до генерала раньше вас, Ведлинг.
– Не оправдывайтесь. Марка моего любимого коньяка вам известна.
– Но ведь потревожили вы меня не ради воспоминаний о своей любимом коньяке?
Софи метнула взгляд на генерала. Тот все еще стоял, опираясь руками о карту, но исподлобья наблюдал за ней; скорее даже не наблюдал, а прислушивался к ее разговору с полковником.
– Завтра же вылетаете в Вену, а оттуда – в Швейцарию, – как-то слишком буднично проговорил полковник, чтобы можно было столь же буднично воспринять сказанное им.
– Уж не поспешили ли вы с опробованием любимого коньяка, полковник?
– Увы, Инга следит за моим поведением строже любого фельдфебеля.
– Эта полушведка-полугерманка умудряется следить за моральным обликом каждого из нас, – «успокоила» его Софи, мысленно добавив при этом: «И не только за моральным обликом она следит – вот в чем проблема!.». – Но вам достается больше остальных. А что вы хотите: сотрудница международного Красного Креста[13]. Однако мы не о том говорим. Кто это там желает отослать меня в Вену? Неужто рейхсмаршал Геринг?
– Да нет, похоже, что Скорцени.
– Кто?! Скорцени? – насторожилась Софи. – С какой стати обер-диверсант рейха вдруг начал устраивать судьбу бедной, беззащитной женщины?
– …И даже не в Вену, – все еще не способен был погасить Ведлинг чувство восторга, – а в Швейцарию. Где, кроме всего прочего, вы сможете защитить свою диссертационную работу по искусствоведению, которую, если помните…
– Помню, полковник, помню… Только причем здесь Скорцени? И вообще не отвлекайтесь.
– Если уж вас решил взять под свое крыло сам обер-диверсант рейха, это, Софи, знаете ли…
– Подробности, как я понимаю, в личной беседе?
– В Вену мы отбываем вместе. Но у вас свое задание, у меня – свое, и беседовать с вами будет офицер СД.
– Уж не Штубер ли его фамилия? – оживилась Софи. – Штурмбаннфюрер Вилли фон Штубер?
– Я понимаю, что речь идет о сыне хозяина замка. Нет, это не он. Этого зовут Арнольд Гредер. Полковник войск СС, то есть штандартенфюрер[14].
– В роли посыльных в СД теперь выступают полковники? – она спросила об этом, только чтобы получить хоть какие-то дополнительные сведения о «гонце» Скорцени.
– Все зависит от важности миссии. И потом, в свое время Гредер был знаком с Вилли Штубером. Судьба сводила их в начале войны, в Украине, где-то на берегах Днестра. Однако в родовом замке Штуберов бывать ему не приходилось. Да и вообще война развела их с молодым бароном. Конечно, он мог послать к вам своего подчиненного или же вызвать вас к себе, но, как видите…
– Тогда кое-что проясняется. Итак, мне следует ждать в гости штандартенфюрера Арнольда Гредера?
– Он возглавляет местное отделение службы безопасности, – слегка приглушил голос Ведлинг, как бы предупреждая, что Софи должна быть с ним повежливее. – Только неделю назад назначен. Через час он будет в замке.
Положив трубку, Софи опустилась в стоявшее рядом кресло и уставилась на генерала.
– Я не ослышался: к нам в гости следует ждать штандартенфюрера Арнольда Гредера? – спросил фон Штубер, все еще не отрывая взгляда от карты.
– Ведлинг утверждает, что с вашим сыном он познакомился еще в начале войны с Советами, где-то на Днестре.
– Везет же нам с Вилли на этого проходимца, – покачал головой барон, заинтригованно как-то глядя в окно. – Я с Гредером тоже был знаком.
– Причем произошло это при каких-то не очень приятных для вас обстоятельствах?
– Зачем вам знать такие подробности, обер-лейтенант?
– Уже гауптман, – как бы вскользь заметила Софи.
– Вас повысили в чине?
– Только что мне сообщили, что соответствующий приказ о присвоении чина издан. Однако вернемся к знакомству с Гредером. Возможно, ваши сведения помогут лучше понять, с кем придется иметь дело. Ведь Гредер назначен начальником местного отделения СД.
– Даже так?! Не самая приятная новость.
– Как я и предполагала. Мне нужно знать, как вести себя с этим человеком, тем более, что встреча должна произойти в вашем доме. Или, может, попросить полковника Ведлинга, чтобы он перенес встречу в свой кабинет?
– Наша встреча не была настолько конфликтной, чтобы мне пришлось изгонять его из родового замка Штуберов.
– Как я и предполагала, – повторилась Софи. – Вежливость и снисходительность – герб любого истинно аристократического рода.
– Прекрасно сказано, Софи. Так вот, о нашем знакомстве с Гредером… В мае 1937 года при посадке в нью-йоркском аэропорту Лейкхерст загорелся, а затем и взорвался наш огромный дирижабль «Гинденбург», который Гитлер и Геринг рассматривали в качестве флагмана германского воздушного флота. Корпус этого гиганта был на восемь метров длиннее, нежели корпус известного вам судна «Титаник». Если бы вместо очень взрывоопасного газа водорода, которым были наполнены все пятнадцать отсеков-баллонов этого дирижабля, мы закачали туда гелий, Германия сейчас лидировала бы в этом виде воздухоплавания, которое составило бы победную конкуренцию обычной авиации, мореплаванию и всему наземному транспорту.
– Почему же этого не произошло?
– Потому что, узнав о закладке в рейхе огромных дирижаблей, еврейское лобби (еврейских авиа-автомобиле, и прочих концернов, финансируемых еврейскими банками) в американском конгрессе немедленно добилось того, чтобы в США был принят закон, запрещающий продажу Германии негорючего газа гелия, единственное в мире месторождение которого было открыто к тому времени только в США, в штате Техас. Есть все основания считать, что и катастрофа красавца «Гинденбурга», названного одним из поэтов «Гордым ангелом», причины которой, к слову, до сих пор так и не выяснены, тоже результат антигерманского еврейского заговора. Причем следует признать, что евреи добились своего: Германия, а вслед за ней и Англия, тотчас же свернули свое дирижаблестроение, что, на мой взгляд, было в корне неправильным. Повторяю, – постучал карандашом по карте генерал, – в корне… неправильным. Из-за одной катастрофы погубить целое направление авиастроения и воздухоплавания! Какой в этом смысл?!
– И какое же отношение к гибели «Гордого ангела» имел Гредер?
– Он отвечал за безопасность дирижабля, этого красавца с двухэтажной пассажирской палубой, с шикарными каютами и роскошным рестораном, а также с ванной, читальным залом, обзорными галереями, двумя лифтами… К счастью, после того как пассажирская гондола переломилась, большая часть пассажиров, более шестидесяти человек, спаслась[15].