Алпамыш. Узбекский народный эпос(перепечатано с издания 1949 года) - Страница 48

Невдалеке от Мурад-Тюбе, в Чилбирской степи, приказала Сурхаиль расчистить место для замка. Долго ли, недолго ли поденщики и мастера на постройке трудились, замок возвели, башни его стальными зубцами оковали, пороги золотом облицевали, ворота — краской золотой покрыли, все видные места жемчугами, рубинами изукрасили. Когда замок закончили, прибыл туда и сам шах калмыцкий. Мастеров и рабочих людей отпустили, — пир устроили. Арака крепкого, зелья сонного много с собой из столицы привезла Сурхаиль. Часто приезжать стал шах калмыцкий с воинами, обо всех делах со старухой советовался. «Если узбекский бек Алпамыш узнает, что с Байсары стало, обязательно приедет сюда, — тут-то мы и словим его». Так между собой порешили они. Сурхаиль что ни день на Мурад-Тюбе поднималась — в подзорную трубу свою направо-налево поглядывала, — не видать ли узбеков…

Байсары между тем при собственном скоте сиротой жил. Видит он однажды — караван какой-то проходит. Бросил он стада, навстречу караванщикам побежал, такие слова говорит их старшему, караван-баши.

Выслушав слова Байсары, караван-баши так ему ответил:

Словам караван-баши обрадовался Байсары и так сказал ему:

— Знай, добрый человек, что сородичи, земляки мы с тобой, — сам я тоже из Байсуна, Байбури-бию прихожусь родным братом, Байсары — имя мое.

Рассказал Байсары караванщикам, из-за чего он к калмыкам откочевал, все злоключения свои поведал им, изложил просьбу свою караван-баши:

— Челобитную мою брату моему Байбури передай, о горестном моем положении поведай ему, пусть размолвку давнюю забудет, пусть поможет мне выбраться из чужбины.

Только он это сказал, тут же и пожалел, подумал: «Нет, не могу перед братом так унизить себя — прощеная у него просить: не я его, он оскорбил меня». Все еще не угасла обида его на Байбури, все еще не утерял он гордыни своей, даже и униженным будучи. Говорит Байсары старшему караванщику:

— Ошибочно сказал я тебе слово свое — за обиду не посчитай, — просьбу мою изменить разреши: не бию Байбури, брату моему, а дочери моей Ай-Барчин просьбу мою доставь. В ее собственные руки письмо мое передай, что видел глазами своими, то своими словами тоже ей поведай.

Выслушали караванщики слова Байсары, тут же при нем на бумагу их записали, обещание ему дал караван-баши вручить письмо Барчин-ай. Отправились караванщики дальше своим путем. Остался опять одиноким Байсары, долго с расстроенным сердцем стоял он, вслед каравану глядел…