Алмаз Шах - Страница 6
- Не мешай! - Марат погрозил ножом. - Я делаю алмаз "Шах".
Мама и сынок недоуменно воззрились на отца.
- Ступайте, - покосился Марат. - Я стою на пороге грандиозного открытия.
- Из картошки делать алмазы - действительно грандиозно! - Ирина засмеялась. - И как, получается?
- Не совсем. Хочу вырезать объемную модель, чтобы повертеть в руках. Да вот у Ферсмана маловато данных... Эх, хорошо бы посмотреть на настоящий "Шах"!
- Может, я помогу? - спросила Ирина. - Мое пространственное воображение сам Чернов хвалил.
Ее взгляд сразу наткнулся на арабские каракули, сплетенные в удивительно тонкий орнамент.
- Что это?
- Надписи, вырезанные на гранях тремя владельцами "Шаха". Но не в них суть. У кристалла очень странное соотношение между реберными углами.
- А что они означают? - не слушала Ирина, показывая - пальчиком на центральный орнамент.
- "Сын Джихангир-Шаха Джихан-Шах. 1051".
- Ого! Так давно?
- Это по лунному календарю. А от рождества Христова - год тысяча шестьсот сорок первый.
4. ВТОРАЯ НАДПИСЬ
Мир - лестница, по ступеням
которой
Шел человек.
Мы осязаем то,
Что он оставил на своей дороге.
Максимилиан Волошин
На тридцатом году правления странная болезнь поразила владыку Индии. Временами в животе начиналась такая боль, будто по нему полосовали кинжалами. Джихан-Шах перегибался пополам, катался на широкой постели и все-таки не мог удержаться от жалобных стонов. Преданный лекарь-брахман прикладывал к животу нагретые камни, поил разведенным в вине мумиё, окуривал дымом, от которого першило в гортани. Но все было тщетно. Боль набрасывалась внезапно, как тигр, и независимо от лекарств отступала, оставляя Джихан-Шаха обессилевшим и иссушенным. Истерзанное тело отказывалось служить, но голова оставалась трезвой и ясной.
Шах понимал, что от непереносимой боли может умереть, и тревожился за судьбу страны. Кто сменит его на троне? Аламгир жесток с иноверцами и сребролюбив. Он истощит государство, созданное кровью и потом тимуридов. Кроме того, соглядатаи донесли, что он готовит покушение на жизнь шаха. Пришлось удалить его из столицы и назначить наместником в Декане. Мало отличаются от Аламгира Суджа и Мурад. Умней и дальновидней всех четвертый сын - Дара-Шах. Только он может стать достойным преемником, только он умножит добрые дела отца.
Добрые дела и злые дела... Что хорошего и что плохого сделал поседевший шах за свою жизнь? Возвеличил государство Великих Моголов? Но для этого пришлось убить старшего брата Хосрова, воевать с отцом Джихангир-Шахом и вырезать претендентов на престол. Строил оросительные каналы в Пенджабе? Но ведь и налоги увеличил вдвое! Изгнал португальцев из Бенгалии? Но и разрешил английским купцам хозяйничать в стране. Семь тяжелейших голодовок перенес народ, пока воздвигали несравненное творение устада Исы - беломраморный мавзолей Тадж-Махал под пятью куполами. В нем покоится любимая жена Мумтах-Махал, рядом с ней найдет успокоение и шах... Что еще? Счастливые часы работы в гранильной мастерской... Борьба с непокорными князьями... Покорение Биджапура и Голконды... Сдача Кандагара персам... Все перемешалось - плохое и хорошее. Что останется после смерти?
Усобицы и могущественные соседи растащат страну по кусочкам. Пересохнут каналы в Пенджабе. Время и люди разрушат мрамор мавзолея Тадж-Махал...
Алмаз!
Вот что сохранится, вот перед чем бессильно время - алмаз! На его сверкающей грани шах собственноручно вырезал свое имя.
Этот камень из покоренного Ахмаднагара привез великий Акбар, дед Джихан-Шаха. Более сорока лет алмаз пролежал в сокровищнице, пока не попался на глаза внуку. Из всех камней, которые прошли через мастерскую Джихан-Шаха, он стал самым дорогим и любимым. Загадочная продолговатость, родниковая прозрачность, цвет - будто он вобрал в себя золотое сияние солнца. И только одна грань покрыта матовым налетом. Шах собственноручно разделил ее на шесть фацеток и пять из них уже отполировал. Осталось завершить последнюю, и тогда алмаз будет безупречным и останется таким навсегда.
Джихан-Шах осторожно поднялся и прислушался к себе. Боли не было. Он накинул халат, вдел ноги в мягкие туфли с загнутыми носами, обмотал голову легкой чалмой и направился в мастерскую.
Осторожное покашливание остановило шаха у порога. Он оглянулся и увидел брахмана-лекаря, поспешающего к нему со сложенными у груди ладонями.
- Что случилось?
- Я не осмеливаюсь, повелитель...
- Приказываю: говори!
- В поисках источника болезни величайшего я решился проверить подаваемое к столу питье. Вот это найдено на шелке, сквозь который процежено любимое вино владыки. - Лекарь достал из-за пазухи и протянул шаровидную склянку с сероватым порошком.
Шах вытряхнул несколько крупинок на ладонь, рассмотрел и, бледнея, потер между пальцами:
- Алмазная пыль!
- Так, повелитель! - наклонил бритую голову брахман.
- Откуда вино?
- Его прислал наместник Декана.
- Иди.
Джихан-Шах резко повернулся и пошел через множество дверей, не глядя на застывших стражников. Ноздри тонкого крючковатого носа раздувались, редкие седые усы тряслись. Аламгир, его сын, прислал отравленное вино! И как тонко продумал - яд не имеет ни вкуса, ни цвета, ни запаха. Он накапливается в теле, и жертва умирает от прободения кишок и печени. Слава аллаху, причина болезни определена, и теперь следует усилить бдительность. Распознанный же яд не страшен, не так много выпито...
А неверного сына вызвать в Агру и зарезать!
Джихан-Шах вошел в мастерскую и из владыки превратился в мастера-устада. Кивком головы приветствовал подмастерьев, приблизился и уважительно - обеими руками - пожал сильные руки старого гранильщика. Потом прошел к своему месту и принялся за дело.
Он внимательно проверил плавность вращения абразивного круга, подергал струну дрели - все было надежно. Из золотой шкатулки извлек удлиненный алмаз и прикинул, насколько удобно тот зажимается пальцами и хорошо ли ляжет полируемая фацетка на поверхность круга. Потом глянул на мальчика-ученика, и тот ловко задвигал дрелью - будто перепиливал ось, на которую насажен абразивный круг. Устад обрызгал поверхность круга водой - веером разлетелись сверкающие капли, еще раз примерился и мягко прижал камень к вращающейся плоскости.