Альманах Удивительный космос - Страница 8

"- Расскажи еще что-нибудь о Муне, - попросила меня Нина.

- Трудно. Забывается. Все забывается. Остаются какие-то детали, сцены, интересные только мне и, может, еще кому-то. Остальное переходит в книги, статьи, воспоминания, написанные другими, приобретает самостоятельную жизнь и становится чужим. Я помню почему-то ночную дорогу к "Сегеже", вспышки выстрелов из-за скал, чей-то крик... В очерках это звучит совсем иначе.

- Но ты сказал о ком-то другом, кому интересны твои воспоминания.

Я ответил не сразу. Я смотрел на море. Оно было синим, почти фиолетовым. По самому горизонту голубой стрелкой промелькнул рейсовый катер.

- Это девушка? - спросила Нина.

- Да, - ответил я. - Она болгарка. Ее зовут Снежиной. Она тоже была на корабле.

- Ты любил ее?

- Не знаю. Мы с ней как-то сидели на берегу моря. На Муне. Только там приходится сидеть в скафандрах высокой защиты. Это было за день до отлета. Нам было весело. Весело, оттого что мы вдвоем. Мы совершили преступление. Мы украли с корабля сигнальную капсулу. Это не очень страшное преступление, потому что это была не последняя капсула. Мы написали записку, дурацкую записку о том, что спасать нас не надо, что нам хорошо. Потом включили двигатель, и капсула взлетела, накаляясь, превратилась в: звездочку, пропала в тучах.

- Как бутылка в море, - сказала Нина.

- Ну да, мы так и думали. Мы тоже живем в море, только оно бесконечное. И капсула будет долго носиться по его волнам. А может быть, ее когда-нибудь прибьет к берегу - к незнакомой планете. А может быть, ее подберет проходящий корабль.

- Смотри, инженер едет, - сказала Нина.

Аэрокар спустился на песок, разогнав любопытных крабов. Инженер махал нам рукой из люка, чтобы мы поторопились. Мы побежали по мосткам, и старые доски гнулись и скрипели от каждого шага.

Мы влезли в тесную кабину.

- На Сухуми? - спросил инженер. - Вы не раздумали?

- Как договаривались, - сказал я.

Говоря так, я вновь перенесся на Муну, снова увидел серое море, низкие рваные тучи, Снежину, стоящую рядом, и свирепые волны, кидавшиеся к ее ногам.

Аэрокар поднялся в воздух и развернулся на юг, к Кавказу.

- Смотрите, - сказала Нина. - Звезда падает.

Близко от нас, прочертив золотую дорожку на фоне потемневшего неба, упал метеорит.

- Вестник чужих миров, - сказала Нина.

На приборном щите вспыхнул огонек монитора.

- Это не метеорит, - сказал инженер. - Это, наверно, спутник. Видите, сигнал.

- Подберем? - спросил я.

Инженер кивнул. Аэрокар пошел к месту падения тела.

- Ой! - сказала вдруг Нина. - А если это сигнальная капсула?

- Может быть, - равнодушно сказал инженер. - Только вряд ли. Их перехватывают на внешних планетах.

Нина смотрела на меня. И почему-то мне тоже захотелось поверить, что это сигнальная капсула, которая вернулась домой.

Нина была права. Сигнальная капсула покачивалась на волнах, и на крышке ее ритмично вспыхивал огонек. Капсула требовала, чтобы ее подобрали.

Аэрокар завис над самой водой. Я высунулся в люк и вытащил капсулу из воды. Она была тяжела и с трудом оторвалась от волн. Эта была точно такая же капсула, как та, которую мы запустили со Снежиной с Муны.

Положив капсулу на пол аэрокара, я посмотрел на Нину. Глаза ее были огромны, и в них сияло восхищение перед встречей с чудом, перед Необычайным. И это чувство, это волнение вдруг передалось мне.

- Ну что же вы ее не открываете? - спросила Нина.

- Зачем? - услышал ее вопрос инженер. - Мы ее отдадим в Сухуми на космопункт. Это их дело - вскрывать капсулы.

Нина смотрела на меня, ждала поддержки:

- Откроем, - сказал я. - Ничего не случится. Любопытно все-таки.

- Ты же знаешь, что этого делать нельзя, - сказал инженер. - Что у нее внутри? А если вирус попал? Чужой.

- Нет там никакого вируса, - сказала Нина. - Я знаю, что там.

- Что? - спросил инженер.

- Записка.

- Может быть, - согласился инженер. - Может, даже сигнал бедствия.

Нина не стала ждать. Она повернула крышку, положила ее рядом с капсулой.

- Как внутреннее отверстие открыть? - спросила она.

- Вы все-таки решили? - спросил инженер. - Ну, как хотите.

Он не оборачивался, смотрел вперед, где из синевы на горизонте вылезали розовые вершины Кавказских гор.

- Да, - сказала Нина.

Я показал ей, на какую кнопку надо нажать. Почему-то я ощущал странную слабость. Я знал, что этого не может быть, и в то же время понимал: это та самая капсула, которая догнала меня, вернула меня в прошлое, которое никуда не делось, которое рядом. И пусть Снежина забыла обо мне, пусть она сейчас за несколько тысяч километров от меня, - от прошлого никуда не денешься. Оно остается в тебе, как бы ты ни старался себя обмануть.

- Как жалко, - сказала Нина. - Капсула пустая.

- Нет, - сказал я. - Если в ней записка, то она находится в боковом отделении. Вот здесь.

И я достал записку.

Нина положила мне руку на плечо, будто успокаивая, будто приобщаясь к чуду.

- Дай погляжу, - сказал инженер.

Я ничего не ответил, пока не прочел записку сам.

- Смотри. Все ясно, - сказал я. - Ошиблись адресом. Это отчет о затмении Юпитера, - на поясе астероидов. Сигнальные капсулы - один из видов связи между лабораториями. Затмение прошло восемь месяцев назад.

Нина смотрела в окно, на белые полоски пены, исчеркавшие синюю воду. Аэрокар пошел на снижение, огни Сухуми притягивали его.

...Я сказал, что мне жарко, и вышел покурить на веранду. Вечер в ресторане был испорчен, и я тому виной. Инженер не понимал, в чем дело, подозревая, что мы поссорились с Ниной и не хотим сознаться. Я курил на веранде. Толстые шершавые виноградные листья покачивались у самых глаз. Только самый наивный дурак поверит, что капсула за три года может преодолеть расстояние в девяносто три световых года. Только последний дурак...

Я спустился на улицу, заказал аэрокар и, не попрощавшись со спутниками, поднялся в воздух. Я летел на восток, к Памирскому институту, где работала Снежина. Я понял, что эти три года я шел к ней. Три года и три часа. Три часа лету от Сухуми до Памира в маленьком аэрокаре".

Девиз: "Память".

- Все, - сказал сам себе Павлыш. - Мы молодцы, хотя можно было бы написать лучше.