Альманах Удивительный космос - Страница 3

Павлыш с трудом досидел до конца ужина, поспешил к себе в каюту. Ему вдруг почудилось, что вдохновение посетило его. Ему казалось, что сошедшая с небес муза шелестит белыми крыльями над самой головой. Он ворвался в каюту, бросился к машинке, быстро перечел уже написанное, зачеркнул последнюю фразу: "Я был здесь в отпуске; я очень устал".

И муза пропала. Растворилась в кондиционированном воздухе. Только что была рядом, а пропала. Павлыш подождал ее возвращения, не дождался и без ее помощи написал снова:

"Я был там в отпуске..."

И тут Муза взмахнула крылом.

"...Я искал место, где было бы тихо, свежо и безлюдно. Поэтому и поселился на две недели в этом городке, в опустевшем пансионате.

Большая часть комнат была заперта, а еще через месяц пансионат закрывался.

Соседи мои по пансионату были все случайные люди. Я встречался с ними в пустом кафе, которое оживало, лишь когда орнитоптеристы прибегали обедать, шумно складывали в углу разноцветные крылья и громко спорили, употребляя слишком много специальных терминов. Я садился за голубой столик поближе к бульвару, раскланивался с Виктором, агрономом-подводником, жена которого лечилась за городом, в санатории, усатым гуцулом, инженером из Львова, для института которого местный завод изготовлял какой-то сверхсложный прибор, и Шарлем, поэтом из Брюсселя. Он уверял как-то меня, что у него дома ремонт, а он не выносит ремонтов. Потом была Нина. Ей сказала приятельница, что здесь в октябре бархатный сезон. Приятельница, очевидно, спутала этот городок с каким-то местом на Кавказе. За разочарованием первого дня, когда Нина чуть было не уехала южнее, пришло спокойствие и ощущение самого настоящего, чуть тягучего и томительного отдыха. И Нина осталась.

Постоянный ветер и холодное солнце, черные лодки у моря, запах молодого вина, случайность, непостоянство нашей жизни здесь, обеды в уютном кафе, орнитоптеристы, жухлые листья на бульварных дорожках, белые утки в море все это вызвало приятное, щемящее чувство ожидания чего-то, письма ли, встречи..."

Закончив страничку и вытащив ее из машинки, Павлыш опечалился. Обнаружилось, что он так и не дошел до сути дела. Двенадцатый час. Лучше встать завтра пораньше. Голова уже плохо работает.

Павлыш разделся, принял душ и потушил свет. Но не спалось. Рождающийся рассказ нарушил обычное течение мыслей, беспокоил, оживал, и казалось уже, что ветер, дувший в нем, врывается в тишину каюты...

6

Ручка двери медленно повернулась. Дверь приоткрылась на несколько сантиметров. Затем в щели показалась стопка листов бумаги. Листы спустились по щели вниз на пол. Дверь так же беззвучно закрылась.

- Чертовщина какая-то, - сказал Павлыш, зажег свет, прошлепал босиком к двери и поднял листы.

Это был очередной рассказ, автор которого пожелал остаться неизвестным.

Спать все равно не хотелось, и Павлыш решил прочесть таинственным образом подкинутый рассказ.

"АЛЕНА И ИВАН

Иван прислонился к плоской стене оврага и закрыл глаза.

- Ты чего? - спросила Алена.

- Не могу больше. Минутку передохну.

- Нам надо успеть до сумерек, - сказала Алена.

- Знаю, но, если я помру на полпути, тебе легче не будет.

- Не говори глупостей, - сказала Алена. - Здесь не жарче, чем в Сахаре.

- Никогда не был в Сахаре, - ответил Иван. - Но читал, что днем там все живое прячется в тень. Или зарывается в песок.

- Здесь песка нет, - сказала Алена.

- На этой планете вообще ничего нет. Только скалы и чудища. Интересно: чем они питаются?

- Пойдем, - сказала Алена. - Скоро у тебя откроется второе дыхание.

- Восьмое, - поправил ее Иван. - У тебя вода осталась?

- Нет, ты же знаешь.

- Персидский царь, спасаясь от Александра Македонского, напился из грязной лужи и признался, что чище и вкуснее напитка ему не приходилось пробовать.

- Если бы мы были на Земле, я и сама напилась бы из лужи, - сказала Алена. - Потерпи. Километров через пять будет родник.

Минут десять они брели молча. Впереди показалась куча колючих серых кустов.

- Не смотри в ту сторону, - предупредила Алена.

- Там вода, - прохрипел Иван. - Там вода!

- Ее нельзя пить, - сказала Алена. - Видишь рядом скалозубов?

- Они безвредны.

- Это их водопой.

Похожие на бурдюки с водой, сизые многорогие животные ростом с корову медленно поводили головами, разглядывая путников.

- Ты боишься, что со мной что-нибудь случится?

- Не что-нибудь, а то же, что случилось с экспедиционной собакой.

- Мне рассказывали.

- А я сама видела, как Шарик превратился в одно из этих чудищ.

- Уж очень похоже на сказку.

- Может быть. Доктор Фукс вскрыл его потом. Даже внутренние органы переродились.

- Как он это объяснил?

Алена пожала плечами. Ничего не ответила.

Они миновали водоем, и Иван оглянулся, будто сырая вода прудика звала его вернуться.

- Доктор Фукс предложил интересную гипотезу, - сказала Алена. - Местные виды фауны однополы. Обычно они никогда не отходят далеко от своего водоема. Как только одно из животных умирает - от старости ли, от болезни, - другой скалозуб подходит к водоему, напивается этой жидкости (на базе есть фильм; дойдешь - посмотрим) и тут же разделяется на две особи.

- И какой вывод?

- Фукс предположил, что водоем - хранитель наследственности стада. В нем не вода, хотя по составу жидкость и близка к воде, а слабый раствор фермента, несущего в себе цепочки наследственных молекул.

- И много таких водоемов? - спросил Иван.

- Мы пока нашли шесть. У каждого пасется свое стадо.

- А сказке про собаку ты веришь?

- Верю, сама видела. Ты знаешь, на планете ни лесов, ни больших озер, ни рек. И в ходе эволюции водоем выработал способность не только поддерживать свой вид, но и влиять на другие живые организмы. Если одна из этих коров доберется до соседнего, чужого водоема и напьется из него, она превратится в жителя того водоема. Понятно?

- Мне одно понятно: я согласен стать коровой, только бы не умереть от жажды.

- До базы еще два часа ходу. Неужели не дотянешь? Я думала, космонавты крепче духом.

Но Ивана укор не смутил. Металлические подошвы равномерно цокали по раскаленным камням, и оба солнца планеты безжалостно жгли сквозь скафандр. Здесь не было теней. Одно солнце светило прямо с зенита, второе катилось вдоль горизонта, не собираясь заходить, и за час успевало трижды обернуться по раскаленному небу.