Аллергия на убийства - Страница 10

— Да, верно. Стоит мне оказаться в магазине, всегда зависаю там дольше, чем собиралась. Так что в ресторанчик «Сакса» я зашла чуть ли не в час. А когда наконец поела… — Донна развела руками.

— Поели случайно не в кредит?

— Нет, я… — Оленьи глаза изумлённо распахнулись. — Не думаете же вы… Мне нужно алиби?

— Нет-нет, конечно нет. Я же сказала, что сильно сомневаюсь, было ли здесь вообще преступление. Но я обязана выяснить все обстоятельства.

— Извините. Вы правы.

— Послушайте, на вашем месте я бы точно так же возмутилась, но…

— Всё нормально. Продолжайте.

— Хорошо. Из знакомых вы никого не встретили, пока ходили по магазинам?

— Ни души.

— Как думаете, продавцы вас вспомнят?

— Сомневаюсь. Я просто бродила, сама по себе. Только и купила что блузку в «Бенделе» и, признаться, очень удивлюсь, если произвела хоть какое-то впечатление на продавщицу. Она, похоже, всецело сосредоточилась га том, чтобы не уснуть.

— В котором часу вы приехали в «Бендель»?

— Кажется, около полудня.

— А вышли оттуда?

— Должно быть, примерно без четверти час.

— А затем пешком отправились в «Сакс»?

— Ну да. К тому времени я очень проголодалась и вдобавок устала, поэтому решила воздержаться от покупок и сразу поднялась в ресторан.

— Вы сказали, что заплатили за обед наличными. Полагаю, у вас нет кредита в «Саксе»?

— Да нет, есть. Просто я хотела разменять пятьдесят долларов, с которыми таскалась уже два дня.

— Как вы думаете, официантка вас вспомнит?

— Официант, — машинально поправила Донна. — Меня обслуживал официант. Не знаю, возможно, и вспомнит. Но позвольте спросить. Предположим, по какой-то немыслимой причине я пожелала разделаться с собственным ребёнком, и предположим, что Кэтрин умерла между половиной первого и часом — а так оно, по-видимому, и было… Так вот, что помешало бы мне прервать свой шопинг, взять такси, приехать домой и… сделать это? А потом вернуться и прибыть в ресторан как раз к обеду?

Да ничто не помешало бы! И спасибо, что подсказали. Нет, правда, до чего ж приятно, когда проводишь расследование, а подозреваемая вдруг возьмёт да и растолкует тебе, какие возможности для злодеяния у неё имелись (если, конечно, в данном случае кого-то вообще можно назвать подозреваемым). В принципе, я и сама вполне могла до этого дотумкать.

— Вы совершенно правы, — наконец признала я, изо всех сил стараясь скрыть раздражение.

— Послушайте, — с неожиданным напором заговорила Донна. — Вам наверняка сказали, что Кэтрин была больна, но понимаете ли вы, насколько серьёзно?

— Ну, я…

— Миссис Шапиро, у Кэтрин было врождённое заболевание лёгких. И к двум годам у неё развилась тяжёлая астма. Прогнозы врачей… в общем, все сомневались, что девочка доживёт до совершеннолетия. Порой ночью я слышала, как моя бедняжечка задыхается, и сломя голову в ужасе бежала к ней в комнату. Это было так страшно, что даже после того, как она использовала ингалятор и дыхание облегчалось, я проводила остаток ночи в кресле рядом с её кроваткой, боясь оставить её хотя бы на минуту — пусть даже с няней. Потеряв своё единственное дитя, я обезумела от горя, я совершенно опустошена! Но удивляться не вправе. Поймите, я всего лишь пытаюсь объяснить вам, что смерть Кэтрин не была неожиданностью. Этот меч долго, очень долго висел над моей головой — над головами всех нас.

Слёзы хлынули потоком, заструились по бледным щекам, по шее, затекли за ворот блузки. Донна сделала слабую и безуспешную попытку вытереть их тыльной стороной ладони, затем достала из кармана пачку салфеток. Потребовалось две-три минуты — и с полдюжины салфеток, — прежде чем она сумела остановить поток.

— Извините, — пробормотала Донна, промокая остатки слёз. — Повторяю одно и то же как заведённая, да?

— Пожалуйста, не извиняйтесь, — попросила я и с ужасом обнаружила, что голос мой срывается. Боже правый! Какая же я тряпка! — Хм… миссис Корвин, надеюсь, вас не оскорбит мой следующий вопрос, но спросить я обязана. — Как ни странно, мне удалось произнести эту фразу и не стушеваться ещё больше.

Она с тревогой посмотрела на меня:

— О чём?

— Не знаете ли вы, у кого могли быть причины — пусть даже притянутые за уши — желать вышей дочери смерти?

— Ни у кого, — едва слышно раздалось в ответ.

— Как я поняла, вы недавно потеряли мужа.

— Да. Он умер от сердечного приступа. И ей-богу, можете не сомневаться, это действительно был сердечный приступ.

— Я вовсе не подвергаю сомнению причину его смерти, — поспешно заверила я. — Меня интересует его завещание.

— Половину его состояния — вместе с этим домом — унаследовала я. Вторая половина разделена поровну между Кэтрин, Барри — его старшей дочерью — и его внуком, Тоддом, причём дети получили деньги в форме доверительной собственности. — С губ моих уже готов был сорваться следующий вопрос, но Донна предвосхитила его: — Избавлю вас от необходимости спрашивать — в целом состояние насчитывало чуть меньше двух миллионов плюс дом.

Я кивнула, слегка сбитая с толку. Нет, конечно, два миллиона — это очень неплохо; подумать только, сколько на них можно накупить мороженого! Однако стиль жизни Корвинов, судя по тому, что я видела, предполагал куда бʽольшие деньги.

— Вы думали, больше, да? — усмехнулась Донна, явно не ожидая ответа, и продолжала: — За последние годы Кларк много потерял на рынке. Но вообще-то, по-настоящему состоятельной всегда была моя свекровь.

— Чем занимался ваш муж?

— Он был архитектором.

Тут меня вдруг посетила одна мысль. Не очень ценная, но, как говорится, на безрыбье…

— Мне сказали, что Кэтрин умерла накануне своего десятилетия. Возможно, в завещании вашего мужа этот её день рождения оговаривался каким-то особым образом?

— Нет, ничего такого не было, — покачала головой Донна, задушив на корню мою единственную идею.

— И последний вопрос, миссис Корвин. Кто теперь наследует долю Кэтрин?

— Я, — тихо ответила она. И с тенью улыбки добавила: — Зовите меня лучше Донна, чтобы не путать со свекровью. — Я нервно рассмеялась, и Донна спросила: — Ничего, если я буду называть вас Дезире?

— Конечно!

— Ну что ж, Дезире, мы закончили?

Оказывается, я впервые сказала правду. Мой последний вопрос и впрямь оказался последним.

— Закончили.

Едва вернувшись домой, я устроилась на диване с книжкой, которую попросила у Донны Корвин перед самым уходом. Той самой книжкой, которую читала Кэтрин в день своей смерти, — «Мальчик с планеты Плутон». И я не сдвинулась с места, пока её не дочитала.

Я отлично понимала, в каких местах Кэтрин Корвин могла рассмеяться вслух, как говорила Луиза, хотя лично у меня повествование вызвало лишь несколько вялых улыбок. Что ж… В конце концов, уже поздно и я устала. И настроение у меня не самое лучшее. А вдобавок — и, пожалуй, это самое главное — мне уже давно, слишком давно не десять лет.

Глава 8

На следующий день я позвонила Барри Лундквист. Она предложила мне заехать к ней в девять вечера, но когда я прибыла на Парк-авеню, меня встретила Луиза с виноватым видом и свежими новостями:

— Мисс Лундквист задерживается на работе. Она позвонила минут пять назад. Просила передать вам, что очень извиняется, но всё это время она проторчала на заседании и не имела возможности позвонить. Она совершенно не представляет, когда освободится, поэтому просила вас, если можно, связаться с ней завтра.

— Ладно, Луиза, так и сделаю, — согласилась я, чувствуя невольное раздражение, хотя, если разобраться, мисс Лундквист не виновата, что задержалась. Я уже собиралась откланяться, когда услышала странноватый голос, доносящийся из-за полуоткрытой двери. Голос то срывался на писклявое сопрано, то чуть ли не басил.

— Это и есть та самая жирная сыщица? — вопросил голос. — Я с ней поговорю. Ведь я тоже был здесь в тот день — или вы забыли, Луиза?