Алиби-клуб (ЛП) - Страница 1

Перевод осуществлен на сайте http://lady.webnice.ru

Переводчик: Еленочка

Редактор: Мария Ширинова

Она была видением. Она была сиреной. Она была ночным кошмаром. Она была мертва. Ему нужно, чтобы она исчезла… и он знает, как это сделать.

Элита Палм-Бич идет на все, чтобы защитить своих – Елена Эстес к своим больше не относится. Будучи когда-то ребенком из богатой и привилегированной семьи, Елена распрощалась с прошлой жизнью. Преданная самыми близкими людьми, разочарованная, она выбрала жизнь агента под прикрытием, а охота за справедливостью стала ее личной страстью. Трагическая, не дающая покоя ошибка положила конец ее карьере. Сейчас Елена существует на обочине своей прежней жизни, зарабатывая выездкой лошадей. Но ужасное происшествие вновь затягивает ее в мучительный водоворот, который она так упорно старалась оставить позади. Она первой обнаруживает тело молодой женщины – не просто жертвы, а подруги, – изнасилованной, убитой и сброшенной в канал. Расследуя тайную жизнь погибшей, Елена раскрывает не только ее связь с главарем русской мафии, но и с компанией влиятельных и богатых мерзавцев из Палм-Бич, обеспечивающих друг другу алиби, чтобы скрыть множество грехов. В эту группу входит мужчина, которого она когда-то очень хорошо знала – ее бывший жених, Беннет Уокер, как минимум один раз уже избежавший правосудия.

Разоблачение убийцы внесет раздор в прежнюю жизнь Елены, в ее отношения с новым возлюбленным и самой собой. Но она полна решимости раскрыть правду, которая шокирует общественность Палм-Бич и вполне может привести саму Елену к гибели.

Она плавала на поверхности бассейна, словно экзотическая водяная лилия. Волосы извивались вокруг головы, как шелковистые стебли, плывущие вдаль. Подсвечиваемая фиолетовыми и розовыми огнями бассейна, прозрачная ткань ее платья скользила по поверхности, напоминая мерцающую кожу редкого морского животного, которое только ночью появляется в глубинах близ кораллового рифа. Она была видением, мифической богиней танцующей на воде, раскинув руки и маня его.

Она была сиреной, зовущей его все ближе и ближе к воде. Голубые глаза смотрели на него, полные чувственные губы приоткрылись, приглашая к поцелую.

Он знал вкус ее поцелуя. Прижимал к себе так близко, что кожей чувствовал тепло ее тела.

Она была мечтой.

Она была ночным кошмаром.

Она была мертва.

Он открыл мобильник и набрал номер. Телефон на другом конце линии звонил… звонил… и звонил. Наконец, хриплый голос спросонья произнес:

– Какого черта?

– Мне нужно алиби.

Вопреки всем слухам, твердящим обратное, я не коп и не частный детектив. Чтобы держаться на плаву, я занимаюсь выездкой лошадей, но и пяти центов на этом не зарабатываю. Я изгой в выбранной профессии и не хочу иного.

К сожалению, наши судьбы имеют мало общего с тем, чего мы хотим или не хотим. Я знаю это слишком хорошо.

Тем февральским утром, когда только забрезжил рассвет, я вышла из гостевого коттеджа, который называла домом весь последний год. Восточный горизонт был раскрашен огненно-оранжевыми, розовыми и ярко-желтыми полосами. Я любила раннее утро, когда бóльшая часть мира только просыпается. Все вокруг кажется неподвижным и безмолвным, и я чувствую себя единственным человеком на земле. Широкие листья луговой травы были усыпаны тяжелой росой, тонкие слои тумана стелились над полями, в ожидании, когда солнце Флориды испарит их. В воздухе витал острый органический запах зеленых растений, грязной воды канала и лошадей. Был понедельник, что означало мир и покой абсолютного уединения. Мой старый друг и спаситель, Шон Авадон, владелец маленькой конной фермы на окраине Веллингтона, повез свою последнюю пассию в Саут-Бич, где они будут поливать друг друга маслом и жариться под солнцем с несколькими тысячами других красивых людей. У Ирины, нашего конюха, выходной. Всю свою жизнь я предпочитала компанию лошадей обществу людей. Лошади – верные, простые создания, лишенные лукавства и скрытых мотивов. Вы всегда знаете, в каких вы отношениях с конем. По своему опыту не могу сказать того же о человеческих существах.

Я следовала заведенному порядку утреннего кормления восьми прекрасных животных, проживающих в конюшне Шона. Все они привезены из Европы, и каждое стоило больше, чем дом средней американской семьи. Дизайн конюшни принадлежал известному архитектору из Палм-Бич и был выполнен в колониальном стиле. Высокий потолок отделан тиковым деревом, над центральным проходом висели огромные люстры в стиле ар-деко, добытые в одном из отелей в Майами.

Тем утром я не стала усаживаться внутри конюшни со своей обычной первой чашкой кофе, чтобы послушать, как лошади тихонько жуют корм. Я плохо спала – не то чтобы со мной такого никогда не случалось, но сегодня, надо признаться, спалось хуже, чем обычно. Двадцать минут здесь, десять минут там. В голове все время крутилась одна мысль, билась о стенки черепа, оставляя тупую, пульсирующую боль: я – эгоистка, трусиха, сука.

Что-то из этого правда. Может и все. Мне плевать. Я никогда не притворялась тем, кем не являлась. Я никогда не притворялась, что хочу измениться.

Больше всего огорчала не сама мысль, а тот факт, что она преследовала меня. Все, чего мне хотелось – сбежать от нее.

Я потеряла время на размышления. Лошади окончили завтрак и занялись другими делами, свесив головы из окон или над дверьми своих денников. Один жеребец схватил висевший слева от двери чомбур и развлекал себя тем, что раскачивал его из стороны в сторону.

– Ладно, Арли. – пробормотала я. – Так и быть.

Я вывела большого серого мерина из стойла, оседлала и выехала за пределы имения. Район, где располагались владения Шона, назывался Палм-Бич-Пойнт, и не имел никакого отношения к населенному пункту или предместью Палм-Бич. Кругом только коневодческие хозяйства, поэтому привычно видеть наездников на дороге или около нее, или на песчаных тропах, тянущихся вдоль каналов. По-над дорогой частенько бегали поло-пони по три-четыре в ряд с обеих сторон от тренера-наездника. Но сегодня понедельник – единственный день недели, когда лошадники отдыхали.

Я была одна, и жеребцу подо мной это не нравилось. Очевидно, что я замышляла что-то нехорошее, или он так думал. Он нервный малый, легковозбудимый и слишком пугливый для прогулки по тропе. Я выбрала Арли именно по этой причине. Мое внимание должно быть приковано только к нему, иначе я оказалась бы в воздухе, потом на земле, а затем топающей домой. Ничто не могло занимать мои мысли кроме каждого его шага, каждого подергивания уха, каждого напрягшегося мускула.

Справа от тропы проходила дорога, слева – темный и грязный узкий канал. Я уселась, пришпорила коня, и он пустился в галоп, натягивая поводья. Стайка белых чибисов, кормившаяся на берегу, встрепенулась и упорхнула. Арли вздрогнул от взрыва ярких белых перьев, встал на дыбы, пронзительно заржал и понесся так, что земля замелькала под его длинными ногами.

Любой нормальный человек, задыхаясь от ужаса, натянул бы поводья и молился о спасении. Я же позволила лошади выйти из-под контроля. Адреналин устремился по моим венам как наркотик.

Арли мчался во весь опор, будто позади нас разверзся ад. Пригнувшись к коню, я вцепилась в него, словно клещ. Впереди дорога резко сворачивала вправо.

Я не прикасалась к поводьям, и Арли пронесся прямо, оставив дорогу позади и продолжая держаться близ канала. Не раздумывая, он перемахнул через небольшую канаву и продолжил бег мимо грунтовой дороги, заканчивающейся тупиком.

Он мог сломать ногу, упасть на меня, сбросить, парализовать. Мог достаточно сильно споткнуться, чтобы выбить из седла, и потащить за ногу, запутавшуюся в стремени. Но Арли не тот конь, который мог меня испугать, причинить вред или убить. Меня напугало волнение, которое я ощутила, эйфорическое пренебрежение к собственной жизни.