Алекто. Сокровище морганов (СИ) - Страница 51

- Ваша Светлость, – снова раздался голос Флориана, – при всём уважении, но, сдаётся мне, вы туговаты на ухо. Мадемуазель Алекто сказала вам, что эликсир остался в подводном замке, и я готов поклясться на священном распятии, что так оно и есть. Я своими собственными глазами видел, как мессира де Туар, укравшего эликсир, поглотила вода, и он...

- Я же сказал: довольно пустых разговоров! – резкий голос герцога не дал Флориану закончить столь храбро начатую речь. – Немедленно спускайтесь!

- Что?! – в один голос спросили Алекто и её верный рыцарь.

- Я приказываю вам спуститься в подводный город и вернуться сюда с эликсиром! – потеряв терпение, заорал герцог, и сопровождавшие его люди тут же вытащили из ножен мечи.

- Если вы прекратите спорить, никому не придётся страдать понапрасну, – с ухмылкой предупредил Дуан Бальд.

Алекто поискала руку Флориана, и он крепко сжал её. Тогда, в пещере, когда он обнял её, руки у него были тёплые и нежные. Но сейчас его ладонь была почти такая же холодная, как ладонь Алекто. Девушка понимала: нужно что-то делать. Обратное путешествие в подводный город морганов не пугало её, но она тревожилась за Флориана. Галерея внизу уже наверняка была заполнена водой, и Алекто в панике смотрела на мрачное отверстие, ведущее в пещеру, из которой они только что выбрались.

- Послушайте, – девушка снова обращалась к герцогу; её голос звучал твёрдо и напряжённо, – я могу спуститься туда и без Преподобного. Найду мессира де Туар и, если он ещё жив, постараюсь забрать у него эликсир. Хотя, я почти уверена, что маркграф утонул...

- Алекто! – раздался вдруг женский голос, который звенел от отчаяния. – Не делайте этого! Разве вы ещё не поняли, что эликсир принадлежит морганам? Никто из людей не должен касаться его, ибо это священная реликвия древнего народа морганов... вашего народа, Алекто...

- Заткнитесь, Радегунда! – рявкнул герцог Ортенау и повернулся к женщине, которая всё это время стояла за его спиной, так что её лицо оставалось в тени. – Вы что же, забыли наш уговор? Тогда мне придётся повторить его: вы сможете говорить лишь тогда, когдаяпозволю!

Лицо герцога исказилось от ярости, и он резко вскинул руку, будто собирался ударить свою спутницу.

В тот момент, когда, как Алекто казалось, герцог со всего маху отвесит Радегунде пощёчину, послышался крик. Кричал один из мечников, сопровождавших герцога. Дуан Бальд направил на него факел, и он высветил потрясшую всех картину. Не бросив ни факела, ни меча, воин из свиты герцога пытался оказать сопротивление человеку, который схватил его сзади за горло. Алекто с изумлением узнала нападавшего: это был Обер Видаль.

Для раздумий не было времени. Другой рыцарь с обнажённым мечом тут же ринулся на помощь своему товарищу. Флориан, выпустив руку Алекто, набросился на него и попытался выхватить у него меч. Герцог Ортенау что-то торопливо искал за широким кожаным поясом; Алекто, заметив его движение и блеск короткого стального лезвия, громко крикнула:

- Мессир де Сен-Брие, осторожно! Сзади!

Бывший крестоносец (если, конечно, таких рыцарей можно было считать бывшими) отпрыгнул, сжав кулаки и пригнувшись, твёрдо намеренный не дать себя зарезать без боя. Взгляд Алекто заметался между кинжалом герцога, занесённым над Флорианом, и факелом в руках центенария. Увидев на полу довольно увесистый камень, Алекто схватила его и швырнула в герцога. Камень угодил в предплечье герцога, и тот, вскрикнув от боли, уронил кинжал.

- Бегите отсюда, Алекто! – крикнул Флориан. – Бегите сейчас же!

Ему удалось выбить меч из рук противника, но в следующее мгновение тот ударил его головой в лицо. Алекто растерялась. Разве можно бежать, оставив в беде того, кто спас тебе жизнь? Кто совсем недавно признавался тебе в любви? Того, кто был готов пожертвовать собой ради тебя?..

Дальше всё происходило как в тумане. Герцог Ортенау подобрал свой кинжал и медленно двинулся к Алекто.

- Мне нужен эликсир! – зарычал он. – И ты, проклятое отродье морганов, раздобудешь его для меня!

- Нет, я не стану этого делать! – дерзко заявила Алекто, оскорблённая тем, как её назвал брат короля, и, оценив обстановку (деваться было некуда), попятилась. – Я передумала спускаться!

- Ах, так? Ты передумала? Ты смеешь возражать мне, брату короля? – проговорил герцог таким тоном, словно сожалел о несговорчивости девушки. И внезапно, переменившись в лице, крикнул: – Тогда – умри!

Одним прыжком герцог бросился на девушку, и они покатились по сырому каменному полу. Алекто отчаянно отбивалась, но мужчина был тяжелее и сильнее. Лезвие кинжала несколько раз полоснуло её по шее и плечу. Алекто извивалась как могла, но герцог коленями прижимал её к земле, и она уже не могла пошевелиться.

Вот герцог занёс над ней кинжал; от страха у Алекто зашевелились волосы на голове, а тело будто вмиг заледенело. Во взгляде герцога Ортенау, которыми он впился в её глаза, всё перемешалось: ярость, ненависть, презрение. Но для Алекто в этом взгляде читался один-единственный приговор – смерть.

Девушка не успела зажмуриться, как кинжал с силой обрушился на неё. Но каким-то чудом он вдруг описал кривую и высек искры из каменного пола.

Глаза герцога расширились, на лице появилось изумление. Он закачался над Алекто, а затем, словно падающая башня, рухнул вперёд. Из его спины, между лопаток, торчала головка эфеса меча.

- Эликсир... эликсир жизни... – выдохнул герцог. И всхлипнул напоследок: – Он – мой...

Высвобождаясь, Алекто оттолкнула его голову. Герцог Ортенау был мёртв.

Появившаяся из темноты Радегунда подхватила девушку под мышки и помогла ей встать.

- Мадемуазель Алекто! Госпожа моя, с вами всё в порядке? Вы не ранены?

- Нет, я не ранена... – неслышно, одними губами ответила Алекто.

Пошатываясь, она приходила в себя; её одежда была залита кровью герцога. Девушка дрожала как в лихорадке, по щекам текли слёзы.

А в нескольких шагах от неё стоял тот, кто, вонзив меч в герцога Ортенау, спас ей жизнь. Только на сей раз это был не храбрый рыцарь Флориан де Сен-Брие. И не странствующий менестрель Обер Видаль.

Лицо человека, который смотрел на Алекто, удивительно напоминало того, кто был изображён на одном из семейных портретов, украшавших гостиную в Доме папоротников. Если бы Алекто, после всего, что с ней случилось в последние несколько дней, не стала верить в чудеса и магию, она бы подумала, что к ней просто явился призрак из прошлого.

- Вижу по вашему лицу, что вы узнали меня, Алекто... Да-да, позвольте мне и впредь вас так называть: просто по имени. Всё-таки мы с вами – близкие родственники, – первым заговорил мужчина, сделав шаг навстречу Алекто, которая, не двигаясь, в изумлении смотрела на него широко раскрытыми глазами.

После этого он повернулся к остальным: к тому времени, как герцог Ортенау был убит, Флориан расправился в поединке с одним из мечников и затем помог Оберу одолеть другого. Теперь их тела лежали там, где они упали – на каменном полу, неподалёку от лаза, который вёл в подземную часть маяка, соединённую с гротом. Лицо у Флориана слегка посинело и подпухло, из разбитого носа текла кровь. У менестреля была рассечена бровь, и он время от времени тыльной стороной ладони вытирал струйку крови, стекавшую на веко. Радегунда по-прежнему стояла рядом с Алекто. Что до центенария, то его нигде не было видно: очевидно, предчувствуя дурной исход сражения, Дуан Бальд сумел вовремя сбежать.

- Мессиры, позвольте представиться, – продолжал спаситель Алекто, – граф Вальдульф де Лармор собственной персоной. В прошлом мне очень нравился этот дворянский титул, я им неимоверно гордился, как и своей родословной... но, после того, как умер и потом возродился к новой жизни, о нём пришлось позабыть. Я стал смотрителем маяка и – местной легендой, одновременно призраком и чудовищем, оберегающим вход в подводный город морганов. Поначалу новая должность пришлась мне не по душе, однако, со временем я к ней привык. А графа Вальдульфа де Лармор и безродного безымянного смотрителя маяка, который нагоняет ужас на местных жителей, научился воспринимать как одного человека. Правда, один из них помнил о своём прошлом, а другой пытался его забыть...