Александр. Великий поход - 3 (СИ) - Страница 17

Стоя за ширмой, египтянин внимательно наблюдал за церемонией, давая Эвмену советы, когда тот ненароком выходил из центральной части палатки.

После коронации, Александр щедрой рукой принялся раздавать свои милости новым подданным. Многим храмам были возвращены земли, отнятые у них персами, и разрешено свободно проводить службы своим богам, не опасаясь преследований.

Каждый храм Мемфиса получил богатые дары по поводу взошествия на престол фараона Александра и освобождение от любых налогов сроком на один год. Полностью освобождать от этой повинности, введенной персами, монарх решил не проводить, дабы не слишком баловать своих новых подданных.

После торжеств Александр пожелал осмотреть знаменитые пирамиды и великого сфинкса, о котором был много наслышан. Переправившись через Нил, вместе со щитоносцами, македонец с восхищение любовался бессмертными творениями египетских гениев. Особенно его поразил сфинкс, который с постижимым величием смотрел вдаль времен, представляя собой неразрешимую загадку для простых смертных. Потрясенный увиденным зрелищем, Александр принес отдельно жертву этому хранителю времени, в кошачьем облике, чьи потомки особо почитались в этой стране.

Обойдя величественные пирамиды, царь тут же пожелал узнать их высоту и сроки их строительства. Получив ответ, он восхитился трудом тех, кто создал эти уникальное творение, но категорически отказался от предложения жрецов построить себе такую же пирамиду.

На знакомство с Мемфисом у Александра ушло около месяца. Покидая столицу Египта Александр, оставил на всех гражданских должностях египтян, поручив только Клеомену собирать налоги и назначив Кратера временным комендантом Мемфиса.

Получив известие от Неарха о его успешных действиях против Фарнабаза, полководец поспешил на побережье моря, желая быть ближе к последним моментам борьбы за него. Собрав финикийские и афинские корабли, Неарх освободил от персидского влияния Кипр, Хиос, Родос и, наконец, высадился на своем родном Крите, где нашел свое последнее прибежище персидский наварх.

Вместе с ним на острове находился отряд греческих наемников во главе с Аристократом, бежавших из-под Исса от Птоломея сначала на Кипр, а затем были перевезены на Крит. Там же находился со своими наемниками и сатрап Мазак, бежавший из Мемфиса.

Выполняя волю Дария, Фарнобаз передал спартанскому царю Агису тысячу талантов серебра для борьбы с Александром в Греции и часть оставшихся у него кораблей.

Располагая внушительными силами в шесть тысяч человек, персы надеялись надолго задержаться на Крите, но жестоко просчитались. Едва только Неарх высадился на острове, как критяне устроили заговор и ночью, убили обоих персов в их постелях. Головы Мазака и Фарнобаза были переданы Неарху в знак доказательства своей дружбы и преданности Александру.

Оставшиеся наемники не оказали сопротивление наварху. Часть их них перешла на службу Александру и незамедлительно была отправлена в Египет, другие спешно бежали на спартанском транспорте к царю Агису, прельщенные персидским серебром.

Все это узнал Александр, в своем лагере расположившись на морском побережье возле маленького рыбачьего поселка в удобной для стоянки бухте. И здесь проявилась одна из потаенных мечтаний о строительстве новых городов. И не просто городов, а будущих центров торговли и влияния, несущих царское имя Александрия.

Прогуливаясь по золотистому песку, царь в полной мере оценил прелесть этого места и, не откладывая дело на потом, тут же принялся обозначать мелом, а затем ячменем будущие кварталы города. Все приписали это очередному божественному проведению посетившее царя, но на самом деле все было гораздо прозаичнее.

Желая покрепче привязать к себе Египет, Александру был необходим свой город-порт, созданный по греческому образу и подобию полностью послушный его воли и желаниям. Отсутствие в дельте Нила подобного города значительно облегчало монарху выполнение этой задачи, в чем он очень преуспел. Прочерчивая квадраты своего детища на морском берегу, вначале царь вызывал только умиление в глазах своих друзей, которые приняли возведение города за новую царскую прихоть. Каково же было их удивление, когда на следующее утро Александр вызвал своего главного казначея Гарпала и приказал немедленно выделить средства на постройку нового города. Ровно две недели простояли македонцы на берегу моря, пока полководец не убедился в начале строительства города и не отбыл дальше, оставив архитектора Гермократа воплощать свою мечту в жизнь.

Собрав своих близких друзей, Александр возвестил им, что собирается посетить амонийского оракула, дабы получить от него ответы на интересующие его вопросы. Столь необычное решение вызвало удивление среди стратегов и гейтеров.

Хотя обращаться к иностранному оракулу было довольно модно в то время, но сам поход в оазис Амона был сопряжен с большим риском для жизни. Многие из македонцев пугала судьба воинов Камбиза посланных для покорения оазиса и так и пропавших в песках пустыни. Этого же вначале побаивался и сам царь, но вездесущий Эвмен успокоил его, объяснив, что рассказ о воинах Камбиза это красивая легенда, которой жрецы Амона пугают любителей легкой наживы.

Персидский царь не посылал воинов грабить оазис Амона, в этом не было необходимости, ибо жрецы Египта сами выказали ему свое смирение. На храм напал большой отряд мародеров наемников, оставшийся в Египте от войск фараона Псаметиха, которого и сверг Камбиз. Не имея денег к существованию, этот сброд решил поживиться богатыми дарами собранных за многие года в двух амонийских оазисах Ливийской пустыне.

Первой жертвой их агрессии стал нижний оазис пустыни, который был перевалочным пунктом, для многих паломников идущих с юга, за пророчеством и просто поклонением к статуи великого бога Амона. Двигаясь по проторенным тропам, наемники совершили быстрый налет на оазис, где полностью вырезали всех его жителей.

Захватив богатую добычу и распаленные предполагаемыми сокровищами верхнего оазиса, они немедленно выступили в путь, желая совершить свое черное деяние как можно скорее. Однако судьба сулила им иное. Будучи иностранцами, они не обратили внимания на предвестники песчаной бури, которые легко угадывает любой житель пустыни и остается в укрытии, дабы переждать песчаный смерч за крепкими стенами. Алчность погубила людей, которые обуреваемые ее двинулись к оазису Амона, желая поскорее завладеть сокровищами бога.

Когда наемники уже прошли большую часть пути, их воинство накрыла ужасная пелена песка появившаяся буквально неоткуда. Сильный ветер сбивал с ног, мешал не только идти, но даже видеть и дышать. Если бы они бы знали пустыню, как знают ее ливийцы, они бы обязательно остановились и, закрывшись с головой, попытались бы переждать бурю. Но это были чужаки, которые от страха потеряли голову и двигались только вперед, желая поскорее достичь оазиса и найти там спасение.

Расплата была жестокой. Все они погибли в объятиях песка, который навеки поглотил их, когда до спасительных стен оставалось совсем немного. Пронырливые амонийцы сумели отыскать часть тел, которые не успел еще скрыть песок, и дочиста обобрав, поспешили закопать их, одновременно распустив легенду о грозной каре, которую наслал Амон на святотатцев решивших посягнуть на его имущество.

Легенда эта, как ни странно устраивала всех, в том числе и персов, которые, тайно убив царя Камбиза, по желанию захватившего престол Дария Гитаспа, поспешили искоренить о нем любое хорошее упоминание, представляя убитого кровавым тираном и душевнобольным.

Все это поведал Александру Эвмен, успокаивая своего суеверного друга и обещая найти хорошего проводника умеющего доставить македонцев живыми и здоровыми. Царь естественно не сказал об этом своим гейтерам, решив, что им будет полене понервничать, находясь во власти легенды о полчищах Камбиза.

Мерно скрипел песок под подошвами царских щитоносцев, которых Александр непременно взял с собой в путь к Амону. За их храбрость при Гранике и Иссе, разбогатевший правитель приказал отделать серебром края их больших щитов, и теперь это воинство нестерпимо блестело во время своего движения, под жаркими лучами африканского солнца.