Александр. Том 1 (СИ) - Страница 7

Я стоял и смотрел, как Елизавета уходит. Хороша. Нет, если я в ближайшее время жив останусь, то попробую приударить за собственной женой. А что, это даже пикантно и вполне в духе времени. Она немного знает своего муженька, но, во всяком случае, к его перекосам давно привыкла, и особо протёкшей крыши не обнаружила. Что, кстати, её несколько взбодрило. А ещё она привыкла его прикрывать. Не удивительно, что с мужем в эту страшную ночь была рядом. Я её вспомнил, по платью узнал, лица я тогда не разглядел. Это около неё тело Александра валялось на полу, когда я в нём очнулся. За ручку поди весь вечер держала успокаивая. И кстати, последнюю фразу произнесла по-русски. С жутким акцентом, задумываясь над каждым словом, но всё же.

Дверь за Елизаветой закрылась, и я сразу же зашёл за ширму к зеркалу. Во время нашего разговора я кое-что заметил, и теперь мне надо было проверить.

— Карл у Клары украл рекламу, а Клара у Карла украла бюджет. — Внятно, как когда-то учил логопед, произнёс я, отслеживая положение языка в зеркале и вслушиваясь до звёздочек в глазах в собственную речь. Так и есть. Я говорю с акцентом. С акцентом, мать вашу! Грассирующая «Р» на всём протяжении.

Когда-то давно мой бывший одноклассник, ставший кандидатом наук в области нормальной физиологии, пытался объяснить мне принцип работы мозга. Это было на встрече выпускников, и я ни хера не понял, кроме одного. То, что мы думаем о себе, часто не соответствует действительности. Мы даже собственный голос слышим так, как хотим его слышать, а не так, как он звучит на самом деле. Рефлексы не зависят от высшей нервной деятельности, за них совершенно другие структуры мозга отвечают. Более древние и оттого жутко негибкие, плохо обучаемые повторно и очень плохо приспосабливаемые к новым условиям. И проверяется это очень просто. Нужно лишь взять в руки диктофон, записать себя, прослушать и наступает жуткое разочарование. Я так вообще себя не узнал, когда запись слушал.

Так что в обучении того же французского не думаю, что будут проблемы. Нужно просто вытащить информацию из подкорки, где она записана как на жёсткий диск. Просто вспомнить. Очень грубое, конечно, сравнение, но для меня сойдёт. Тем более что для этого тела французский язык более родной, чем русский.

Упав на стул, я рассмеялся, закрыв лицо руками. Неудивительно, что вы, товарищи Романовы, в итоге страну просрали. Убрав руки от лица, подошёл к зеркалу и спросил у отразившегося там молодого человека.

— Ты хоть раз, чучело, слышал, чтобы прусский король предавал собственный язык? А англичанин, кто там у них сейчас интересно рулит? А может быть, Наполеон внезапно начал по-русски болтать и весь его двор за ним следом? Идиоты. — Я смотрел на своё отражение почти с ненавистью. — У меня таких хреновых исходников ещё ни разу не было. Ладно, сейчас на первом месте с заговорщиками разобраться и сделать так, чтобы мысли о заговорах ещё долго не заползали в головы дворян, которым, похоже, просто заняться больше нечем.

Отойдя от зеркала, я вылил из кофейника остатки холодного кофе, и снова открыл дневник. Я, кажется, догадываюсь, почему цесаревич писал его по-русски. Да, чтобы никто не понял. Потому что здесь есть действительно личные мысли. Сев поудобнее, я принялся читать, отступив от конца где-то на треть. Ничего особо интересного. Забавные рассуждения восторженного юнца. Господи, что у него в голове творилось? Вот как в ней могли уживаться ещё большие вольности дворянства, куда уж больше-то, и резкая отмена крепостного права с конституцией под мышкой.

А ничего, что все вольности дворянства, так или иначе, связаны с ужесточением положения крестьян? Твой отец, дебил, хотел чуть-чуть гайки закрутить, вон барщину трёхдневную вводить начал, и сразу же бурления и шевеления начались. И вот сейчас даже неважно, каким именно человеком был покойный император. Положа руку на сердце, бывали и хуже, но их терпели. Но, похоже, до Сашки всё-таки что-то дошло, между пятым и шестым обмороками, раз об улучшении положения крестьян в его правление уже не мечталось.

И куда, смотрела Тайная канцелярия, или правильно — экспедиция? Я нашёл правильное определение и краткую характеристику человека, который вроде бы за эту экспедицию отвечал. М-да, если уж Сашенька его дураком и дуболомом считал, то действительно выдающийся человечище. А мне с ним придётся встретиться и как минимум поговорить. Ладно, встретимся и послушаем, что он мне скажет.

О забавный анекдот, обхохочешься, как одного бедолагу пару раз снимали с должности по ошибке. Юмор в этом времени так себе, непритязательный. Но всем весело и это главное.

Так, стоп, — я сел прямо и внимательно перечитал записи об этом бедолаге. Сейчас, когда я перестал обращать внимания на завитушки, дело с чтением пошло веселее. Главное — не пытаться думать над тем, что я делаю. Тело сделает всё само. А потом сформирует уже осознанная привычка.

Закрыв дневник, я сунул его в шкатулку и убрал обратно в стол. После этого вскочил и подбежал к двери.

— Кто-нибудь ещё пытался пройти? — спросил я, рывком открывая дверь.

— Пётр Алексеевич Пален пытался прорваться, дабы подставить дружеское плечо вашему величеству в скорби, — довольно равнодушно ответил Зимин, вскакивая с диванчика, на котором дремал, с некоторым запозданием.

— Мы его не пустили, сказали, что это приказ вашего величества. Никто не должен мешать вам молиться за душу отца, умершего столь скоропостижно, что даже святого причастия не получил, — вторил ему Розин.

Я в который раз внимательно посмотрел на них. Оба устали. Под глазами залегли тёмные круги, но покинуть свой неожиданный пост не стремились. Простите, ребята, но придётся вам потерпеть.

— Сильно Пётр Алексеевич бушевал, когда вы его отсюда вывели? — спросил я, отмечая, что воплей не слышал.

— Обещал лично погоны сорвать, с вашего позволения, ваше величество. — Ответил Зимин.

— Не беспокойтесь, я умею быть благодарным, — выйдя из спальни, осмотрелся по сторонам. — Вот что, вы можете тайно доставить ко мне Салагова Семёна Ивановича и Макарова Александра Семёновича?

— Это сенаторы, которые? — Зимин задумался.

— Да, именно сенаторы, — подтвердил я.

— Тайно доставить? — Вместе с Зиминым задумался Розин.

— Да, чтобы ни одна живая душа, кроме нас с вами, не знал об этом визите.

— А ежели они потом начнут болтать направо-налево? — деловито уточнил корнет.

— Это уже не будет иметь значения, — я покачал головой. — Главное, чтобы сейчас никто не знал, что они приглашены для беседы.

— Но, так ночь на дворе, — вздохнул Зимин.

— Ночью это легче провернуть, — я продолжал смотреть на него. Давай же, соображай. Такие тонкости, как разведка и диверсии для армии для тебя — не пустой звук. — Выполняйте.

— А-а-а, — Розин обвёл рукой комнату, в которой они сидели и о чём-то задумался. — Слушаюсь, ваше величество.

Зимин пробормотал нечто неразборчивое, но возражать не стал. Чтобы им не мешать, я ушёл обратно в спальню. В кресле возле кровати я заметил книгу, конечно же, на французском, и решил время за ожиданием убить, попробовав почитать. Но ничего прочесть не получилось. Просто не видел букв. Они прыгали перед глазами, как белки. Глаза сами закрылись, и я провалился в короткий беспокойный сон.

— Ваше величество, — я встрепенулся и выронил книгу, упавшую при этом на пол. — Макаров Александр Семёнович прибыл, а вот Салагов Семён Иванович ещё третьего дня отбыл в Москву по делам. — Доложил вошедший в спальню Зимин.

Я протёр лицо и увидел возле дверей ещё двух молодых офицеров.

— Это кто? — я кивнул на дверь.

— Корнеты Лебедев и Востриков. — Ответил Зимин. — Вы категорически отказываетесь призвать гвардию. Но мы с Филиппом не справляемся с вашими поручениями. Чтобы доставить Макарова, нам нужно было отлучиться. Эти офицеры сопровождали вас при отъезде из Михайловского замка.

— Вот что, я устал и не подумал об этом. Пригласи сюда весь десяток и распредели вахты. Вам тоже с Розиным отдохнуть не помешает. Толку в том, что вы свалитесь, как эта книга, не будет. — Зимин внимательно на меня смотрел. — А сейчас зови сюда Макарова.