Александр II - Страница 5

Продолжив свой путь, Александр пересек северную Италию и приехал в Вену. Там он подпал под обаяние канцлера Меттерниха и его супруги. Вечера он проводил в их доме, в избранном обществе, предаваясь своим излюбленным светским играм. «Особенно его увлекает игра в ладошки, – пишет княгиня Мелани де Меттерних. – Он очень ловко наносит удары». И через день: «Пришел великий князь, и мы снова играли – в шнур, шар, войну – одним словом, резвились, словно дети». В конце концов хозяйка дома вынесла заключение, что Александр «добр и симпатичен». Жуковский: «Его любили все, и все отдавали должное его чистосердечности, здравому смыслу и достоинству, которые он демонстрировал самым непосредственным и самым деликатным образом». (Письмо императрице Александре от 12 марта 1839 года.)

В то же время воспитатель великого князя был немало озадачен. Александр предавался ребяческим забавам, но его, казалось, совершенно не привлекали девушки, которых ему представляли. Неужели он вернется в России ни с чем? Одно и то же повторялось при дворе Бадена, при дворе Вюртемберга, при дворе Дармштадта. Уставший от этих приемов, он чуть было не отказался от приглашения великого князя Людвига II Гессен-Дармштадтского посетить театр, но в конце концов натянул на себя нехотя парадный мундир казачьей гвардии и отправился на протокольное мероприятие. Сидя в княжеской ложе, он случайно встретился взглядом с юной девушкой в заднем ряду, пожиравшей его глазами. Бледная, тонкая, романтичная – она была похожа на агнца, готового к закланию. Это была пятнадцатилетняя принцесса Мария. При дворе к ней относились весьма пренебрежительно, и она отнюдь не принадлежала к числу завидных германских невест. Очарованный ее детской застенчивостью, Александр попросил представить ее ему. Она сделала реверанс, и он неожиданно воспылал страстью к этой милой, невинной девочке. Вернувшись из театра, он объявил графу Орлову, главе своей свиты: «Дальше не поедем. Я сделал свой выбор. Мое путешествие окончено. Я женюсь на Марии Гессенской, если она соблаговолит оказать мне эту честь». (Граф де Рейсе.)

Несмотря на это решение, которое Жуковский счел безрассудным, Александр все же согласился продолжить европейское турне. Покинув Марию, так и оставшуюся в неведении относительно его чувств, он отправился в Голландию, где был с радостью принят своей теткой, а затем в Лондон, где королева Виктория, окруженная самым изысканным британским обществом, устроила ему поистине великолепный прием: ужин в Бекингемском дворце, оперное представление, проживание в очаровательном Виндзорском замке, банкет, данный в его честь в Лондонской Таверне, военный парад в парке Сент-Джеймс, визит в Тауэр, посещение доков и ипподромов в Эпсоме и д'Эскоте, вручение диплома доктора права Оксфордского университета.

Несмотря на все британские соблазны, Александр не переставал грезить о Золушке, которую он оставил на континенте. Он написал своим родителям письмо с просьбой о разрешении на брак. Николай изумился, узнав о намерениях сына. Эта Мария Гессенская была сыну явно неровней. Каковы бы ни были ее моральные и физические качества, в списке кандидаток Санкт-Петербургской канцелярии она не фигурировала. Кроме того, ходили слухи, будто она незаконнорожденная. В обществе считали, что отцом Марии является не великий князь Людвиг II, а барон Гранси, известный маршал, с которым великая княгиня Вильгельмина будто бы состояла в связи. Это обстоятельство еще более усугубляло положение. Окружение императора ожидало, что он наложит вето на столь необдуманный выбор сына. Но придворные плохо знали его. У Николая в исключительных случаях государственные соображения уступали место гордыне. Такая помолвка, представлявшаяся дипломатам недопустимой, давала ему возможность продемонстрировать независимость духа. Полагая, что сила монарха измеряется масштабами вызова, который тот осмелится бросить миру, Николай решил, что он лишь возвеличит себя, разрешив сыну жениться на девушке несколько сомнительного происхождения. В конце концов, другие российские суверены, и в их числе сам Петр Великий, грешили этим. Брачный союз, а вовсе не знатность обеспечивает царице поклонение толпы. «Чтобы кто-то в Европе осмелился сказать, что российский наследник престола обручен с незаконнорожденной!» – высокомерно заявил он. И, отметая все возражения, добавил: «Поскольку великий князь Дармштадтский не возражает против этих отношений, я не вижу в них ничего предосудительного».

Между тем в салонах зрело недовольство. Российские аристократы видели в намечавшемся союзе откровенный мезальянс. Некоторые даже говорили об «унижении для страны». Оставаясь глухим к этому ропоту, Николай разрешил сыну вернуться в Дармштадт и открыть свои чувства маленькой принцессе. Ликующий Александр спешно покинул Англию, чтобы воссоединиться со своей избранницей. Мария не верила своему счастью. Ей предстояло в одночасье поменять куклы на живого мужа. Александра восхищало в ней сочетание ребенка и женщины, робости и доверчивости, кокетливости и наивности. Однако она была еще слишком юна для замужества. Родители с обеих сторон требовали отсрочки. Проведя неделю возле Марии, Александр вернулся в Санкт-Петербург. Он вернется в Дармштадт в марте 1840 года, и 4 апреля состоится помолвка.

8 сентября 1840 года Мария въехала в Санкт-Петербург в позолоченной карете, сидя рядом с императрицей Александрой. Император сопровождал экипаж верхом, а лучившийся радостью Александр командовал почетным эскортом. Вскоре принцесса Мария приняла православие и стала великой княгиней Марией Александровной. 16 апреля 1841 года состоялся обряд венчания в церкви Зимнего дворца в присутствии множества придворных, послов и иностранных принцев. С дворцовой площади, где собралась огромная толпа, доносились приветственные крики. После церемонии император и наследник, оба в мундирах казачьей гвардии, вышли на балкон. Крики усилились, когда на балконе показалась также новоявленная великая княгиня Мария. Очутившись перед этим морем незнакомых лиц, Александр испытал странное чувство, в котором любовь к народу соседствовала с опьянением абсолютной властью.

По единодушному мнению брак Александра оказался удачным. Великая княгиня Мария была красивой, скромной и душевной женщиной. Она с головой окунулась в благотворительную деятельность, и священники радовались, глядя на новообращенную православную. Правда, придворные отмечали некоторую скованность ее манер, но эта сдержанность лишь добавляла загадочность ее облику. Как бы там ни было, ее молодой супруг был безмерно счастлив, что предпочел ее всем остальным германским принцессам.

За ударом молнии последовала пылкая и одновременно с этим спокойная семейная жизнь. В первый же год Мария забеременела. Всего у нее родится восемь детей. Первый ребенок, дочь Александра, умрет в семилетнем возрасте. Но остальные, шесть мальчиков и одна девочка, послужили утешением своим родителям, тяжело переживавшим эту преждевременную утрату. (От брака Александра и Марии родились: Александра (1842–1849); Николай, царевич (1843–1865); Александр, будущий царь Александр III (1845–1894); Владимир (1849–1909); Алексей (1850–1908); Мария (1853–1920); Сергей (1853–1905); Павел (1860–1919).)

Дабы у наследника престола был свой собственный двор, Николай выделил великому князю адъютантов, а великой княгине – фрейлин, все из самых знатных семей. Император хотел подготовить сына к тяготам обязанностей монарха. Он ввел его в состав членов Государственного совета, Финансового комитета, Комитета министров, Комитета по делам Кавказа. Он приглашал его на заседания Тайного комитета по изучению жизни крепостных крестьян. Убеленные сединами сановники ожесточенно спорили друг с другом, остерегаясь, однако, выдвигать предложения, которые могли бы не понравиться монарху. Александр сидел, убаюкиваемый монотонным жужжанием пустых фраз. Ему не приходило в голову выступить против политической или административной программы отца. Почтительный и послушный сын, он одобрял все его действия. Таким образом, несмотря на свое доброе сердце, он не видел необходимости в реформе крепостной системы и негодовал по поводу «правил инвентаризации», введенных в Польше против воли землевладельцев.