Александр Абдулов. Необыкновенное чудо - Страница 30
…Знаете, когда встречаешься с журналистами, которые пишут о тебе глупости и мерзость, возникает желание просто убить, прости господи… Таких людей нужно наказывать. Я никого не ущемляю, ради бога, пишите что угодно. Но не такое же… Если в мозгах, кроме мерзости, ничего нет и писать нормальные рецензии не хватает ума, лучше уйдите, уйдите из профессии… Вы же понимаете, что есть плохие и хорошие журналисты, так же, как плохие и хорошие врачи, плохие и хорошие артисты… Идиоты, которые, безусловно, есть в журналистской среде, накладывают отпечаток на всю журналистику. Они, идиоты, есть в каждой профессии, но вы – публичные люди и должны осознавать, что наносите неизлечимые раны. Если бы в России действовали нормальные законы, газету после какой-нибудь очередной «утки» должны были бы закрыть. В Америке, например, и закрыли бы, разорив хозяев. Представляете, что написали о Пуговкине: дескать, он бродил пьяный по площадке, распугивая всех присутствующих… Как можно писать о нем такое? Это большой русский артист. В семьдесят шесть лет человек работает в полную силу, как ни один молодой не сможет, и после этого – писать о нем такое… Я молю Бога, чтобы он не читал дебильных статей, потому что если прочтет, то, как человек эмоциональный, впечатлительный и ранимый, может получить еще один рубец на сердце.
Однажды со мной была история из той же серии с телепрограммой «Времечко». Они взяли и дали в эфир новость: Абдулов попал в автокатастрофу, сломал обе ноги, истекает кровью, «скорая» увезла его в больницу… Я тогда думал об одном: не дай бог, чтобы моя мама в тот момент смотрела телевизор. Страшно подумать, чем бы это для нее могло кончиться… На самом же деле машина слегка ударила меня по ногам, но никаких переломов не было.
Как-то раз директору «Ленфильма» Виктору Сергееву пришла телеграмма следующего содержания: Абдулов прячет сценарий, «замалчивает» имена создателей мультфильма «Бременские музыканты» (речь идет о съемках фильма «Бременские музыканты и Со») в интервью журналистам, «наносит моральный ущерб авторам оригинального произведения». Подпись: «Гладков, Ливанов, Энтин». Для контакта прислан домашний адрес Ливанова… Но ведь это же неправда, я в каждом интервью вспоминаю добрым словом Гладкова, Энтина и Ливанова. Я всегда очень тепло говорю о них и считаю музыку Гладкова гениальной. А дело в том, что, скорее всего, им в руки попала публикация, автор которой просто опустил мои слова про них. Я никогда и никого не хотел обидеть… Мир таков. Есть добрые люди, а есть те, кого наша работа над фильмом раздражает: «Как так! Они работают, а я нет!» Обыкновенная человеческая зависть… Я давно готов к этому. Я вообще думал, что вся эта чехарда начнется гораздо раньше. К моему счастью, началось только сейчас, и я успел многое сделать. Сейчас меня не выбить из колеи…
Надо работать, делать кино. Экран рассудит, кто прав, кто виноват. Придет зритель – я был прав. Не придет – я виноват…
Я устал от чернухи на экране. От ущербности. У меня есть задача: чтобы в картине не было ни одного уродского лица. Я не снимаю криминала, насилия, не истязаю животных. Не использую «любых средств» для достижения цели. Я делаю нормальную детскую сказку. Никому не желаю зла…
Вообще вокруг картины уже сейчас ходит невероятное количество слухов, например о том, что я утвердил на роль принцессы фотомодель Полину Ташеву только потому, что она супруга нашего сопродюсера Бориса Зосимова. Я знаю Борю лет двадцать, но когда приглашал Полину, даже не подозревал о том, что она его жена. Я спросил у него: «Кого снимаем? Дочку?» Он говорит: «Жену!» А потом выяснилось совсем печальное для меня – как для режиссера – обстоятельство: в тот момент Полина была беременна… Об этом знали три человека: Полина, Боря и я…
Еще очень много говорят про неких тайных спонсоров фильма, про Бориса Зосимова, Александра Коржакова… Но позвольте, никакой тайны мы из этого не делаем… У меня вообще такое ощущение, что эта картина снимается всеми теми, кто любит «Бременских музыкантов». Многие помогают абсолютно бескорыстно. Люди сами приходят, открыто предлагают деньги. И какие люди… Съемки в Баку происходили под личным патронажем сына Гейдара Алиева – Эльхама. Коржаков дал для съемок свой личный катер – четырехместный тримаран «Стрингер» с мотором «Джонсон» в семьдесят лошадиных сил, мало того, он позволил нам его разрисовать под огнедышащего китайского дракона… В Египте, Азербайджане, в Питере – везде нам давали зеленый свет. Получается настоящее народное кино. Не случайно картина уже получила статус национального фильма. Получается этакий «Клуб одиноких сердец сержанта Пеппера»: «Клуб фанатов “Бременских музыкантов”».
В разные периоды жизни меня преследует этот сюжет. Точно, «Бременские музыканты» возникали в разные периоды моей жизни. Может быть, потому, что это, по сути, история об актерах. И она, эта история, мне безумно нравится. Я помню, в юности мы просто с ума сходили от всего этого… Самодельные гитары, танцплощадки, и в том, что касалось гитар, я считался одним из первых знатоков, потому что мой отец был главным режиссером театра, и я договорился там со звуковиками, и они дали мне усилитель «Ум». Представляете, в то время у меня был свой усилок… Сейчас уже не понять, что это значило тогда – гитарист, да еще со своим усилителем… Я разбирал телефонные трубки, делал звукосниматели, вытачивал гриф. Пел Битлов и из-за них начал усиленно изучать английский язык в школе, хотелось понимать, о чем они так зажигательно поют.
Потом выяснилось, что абсолютно не про то, о чем я думал. Однажды в наш город приехала девочка, дочь военного, и сказала, что видела «Битлз» в Германии. Она сразу стала первой леди города. На нее смотрели, как на богиню. Она видела «Битлз»… Это было невероятно. Причем она-то как раз была от них не в восторге: «Ну, видела, ну и что с того… Ничего особенного». А мы ей говорили: «Дура…» Даже в то время не все же балдели от Битлов. У нее просто было свое мнение на этот счет, что, кстати говоря, совсем не плохо…
А для меня «Битлз» и до сих пор остаются моими кумирами. Я даже в картине сделал абсолютно откровенный ход, можно сказать, отважился на прямое цитирование: в конце фильма бременские музыканты выходят в костюмах, как у Битлов на обложке «Сержанта Пеппера», а потом они улетают на воздушном шаре с надписью: «Yellow Submarine». Это мое «спасибо», это мой поклон тому времени… Вообще, лейтмотив этой истории, а именно строка из песни: «Ничего на свете лучше нету, чем бродить друзьям по белу свету» – она навсегда останется в двадцатом веке… Она уже и сейчас не всем понятна. Спросите об этом молодых, и они вам ответят: зачем бродить, когда можно взять у папы двести долларов, купить билет на самолет и полететь куда захочешь. А что значит – бродить? Что за глупость такая? Сам глагол «бродить», он как бы истончается, уходит из обиходного языка…
А уж мы-то побродили… Всю страну объездили… И автостопом тоже. Всякое бывало. Это то, что меня грело и греет до сих пор. Я помню, как студентом впервые попал в Питер. Мы накопили денег на билеты, приехали и, восторженные, пошли в БДТ на «Гамлета». Показали там свои студенческие билеты, сказали, что нас в Москве пускают по ним во все театры. И администратор БДТ произнес замечательную фразу: «А меня не интересует, что у вас там на периферии творится…» А после спектакля у нас совсем не осталось денег… Мы пришли на вокзал, видим: девушки стоят. Подошли, вежливо попросили сколько-то рублей на билеты. И девушки дали… Хотя, кажется, мысленно попрощались со своими деньгами. А мы потом встретились с ними в Москве, отдали долг и подарили большую шоколадку «Бабаевская»… К сожалению, а может, к счастью, в моей жизни мало что изменилось. Я редко бываю дома. Мои близкие – мама, брат, любимая женщина – почти меня не видят. Дошло до того, что мой бордоский дог Чак однажды от меня шарахнулся. Но в этом – суть актерской профессии. Постоянные перемены. На съемках «Бременских…» в египетской пустыне я оказался в древнем каньоне. И там понял, что такое вечность… На меня вообще сильно действуют огонь, вода, горы. Это такой адреналин – не передать…